Ирина Нечаева - Гончая. Корабль-призрак

• Название: Гончая. Корабль-призрак
• Автор: Ирина Нечаева
• Жанр: Русское современное

Юному штурману Рудольфу Эрману снятся белые паруса, смоленые веревки и пиратские карты, а жизнь предлагает ему уродливые паромы и бесконечные бумаги. Но однажды в гавань города Гамбурга входит деревянный фрегат – копия корабля семнадцатого века. Служба на исторической реплике оказывается полна странностей и загадок. Впрочем, реплика ли это? Книга о море, об известных и неизвестных морских легендах, о быте парусных кораблей – регатах, штормах и штилях, фестивалях и праздниках.

---

На том свете встретили капитана не ангелы, конечно, но и не черти. Никто не встретил. Да и вообще никакого «того света» не оказалось. Капитан стоял на палубе «Гончей», самого любимого своего корабля, мирно покачивавшегося на якоре у неизвестной земли. Солнце по южному стремительно закатывалось за горизонт, и в его последних лучах Ричард сразу же заметил то, что вы, Рудольф, не замечали значительно дольше. Будучи добрым католиком, он размашисто перекрестился – а что еще делать при встрече с нечистой силой? Ничего не изменилось. Вот только движение вышло куда легче, чем обычно бывало в последнее время. Капитан снова был молод. И бесстыдно счастлив сам не зная чему.

Оказалось еще, что он не одинок. На корабле было порядочно народу – самые преданные из матросов, когда-либо ходивших под его началом. Один из них, боцман, как-то спокойно сказал, когда они столкнулись с тремя испанскими галеонами, «За тобой хоть в ад, Дик». Да и вся нынешняя команда «Гончей» состояла из людей, полностью с ним согласных. И по каждому из этих матросов капитан когда-то сам читал отходную, прежде чем выбросить за борт зашитое в парусину тело.

Понять или хотя бы объяснить другим положение дел Ричард никак не мог. Тогда ему нелегко пришлось, он чуть с ума не сошел. Он точно знал, что мертв, и что все его матросы тоже мертвы. Райского блаженства ни для себя, ни для своих людей он ждать никак не мог. Но на ад его существование никак не походило, скорее все-таки на рай, особенно когда оказалось, что смерть – не причина, чтобы отказываться от некоторых маленьких радостей вроде вина или табака. В результате он пришел к приемлемому – особенно для простых людей вроде команды – выводу, что таково Чистилище. А потом капитан вспомнил один давний вечер, и глас свыше. На шутку нечистой силы происходящее не походило, слишком все было хорошо, но с тех пор капитан зарекся говорить вслух необдуманные слова, и другим запретил строго-настрого…

– Это что же, – перебил я, вдруг осознав смысл слов капитана, – вся команда…

– Что вы, не вся. Только я и моя вахта, поэтому и работаем мы только по ночам. Ваши матросы, и ваши друзья-офицеры – обычные люди. Ну, почти, – добавил он после паузы.

– И они знают?..

– Да, конечно.

Это меня немного успокоило. Хотя что я вру, я почти с самого начала был довольно спокоен, случившееся не то чтобы хорошо встраивалось в мою картину мира, но отлично соответствовало подсознательным ожиданиям. Более того, если до этого момента мне было как-то стыдно верить в сказки и мечтать о прекрасных белокрылых кораблях и морском народце, то теперь мне как бы дали индульгенцию на эти мечты и впустили в эту самую сказку, любовно продуманную в детстве и не забытую потом, жить.

– Скажите, – я вспомнил сияющий странным голубым светом корабль, – а та шхуна в Гамбурге…

– Корабль-призрак. Да. Хочу вам сразу сказать, что почти все легенды, которые вы вычитали в книжках – правда. Ну что, Рудольф? Нанимаясь на «Гончую», вы, помнится, пообещали служить тут до конца света… К этому я вас принудить не могу, вы не знали, о чем говорите… хотя я тоже не знал в юности… но вы остаетесь?

– Остаюсь, – твердо ответил я. – Где кровью расписаться?

– Вы поосторожнее с такими шутками, Рудольф. Расписаться вы уже расписались, в договоре чернилами, а душа ваша мне не нужна. Она принадлежит Богу и морю, а с ними я спорить не стану. Просто – остаетесь?

– Да.

– Добро пожаловать на борт, Рудольф.

…вечером мы неожиданно сели пить вино, хотя и были в открытом море. На дне моего стакана оказалась старинная монета достоинством в один шиллинг3.

Иммрам4

Есть далекий-далекий остров,

Вкруг которого сверкают кони морей.

Плавание Брана

Привыкнуть к вновь открывшимся обстоятельствам оказалось, мягко говоря, непросто. Вот представьте – поднимаешься ты, сдав вечернюю вахту, на бак, покурить. И, естественно, сталкиваешься там с матросами, которые, скажем, тянут снасти. Или тоже курят, и еще и табачка тебе предложат. Обычные самые люди на вид, разве что одетые по моде семнадцатого века. Но у тебя самого в каюте висит историческая форма, которую надеваешь на каждом фестивале, а иногда и просто так, она зачастую значительно удобнее современной одежды. Все нормально, обычный корабельный быт. Но при этом ты точно знаешь, что все эти матросы скончались лет триста назад, и имена их в судовой роли не числятся, в отличие от твоего собственного. Ну и последние сомнения убивает их табак, если рискнешь его попробовать – настолько он не имеет ничего общего с пропитанной никотином бумагой, набитой в твои собственные сигареты. Или, например, зайдешь вечерком в кают-компанию, а там почти нет народа, но все равно тесно и шумно – такой эффект, причем на помещения любого размера, всегда производит присутствие боцмана Алана Лоренса, огромного огненно-рыжего шотландца. И он тоже давно умер, хотя более живого человека я не то что никогда не видел, но даже вообразить не могу. Когда в первые свои дни на «Гончей» я с удовольствием с ним выпивал, то ничего неладного так и не заметил. Наверное, потому, что он может без видимого вреда для себя выпить такое количество виски, которое меня лишает всякой критичности мышления.

Ну а о капитане и говорить нечего. О таком капитане всякий моряк мечтает – он из тех, за кого жизнь отдашь, ни секунды не думая, и поверить, что имеешь дело с морским духом, чудовищем или там призраком совершенно невозможно. Строго говоря, именно капитан меня с этой действительностью и примирил. Потому что капитан на любом корабле, по-хорошему, должен быть не совсем человеком, а немножко богом. Чтобы его слова сомнению подвергнуть было невозможно физически. Ну а раз капитан так и так не человек, почему бы и другим членам команды оказаться… не самыми обычными?

Так или иначе, открыв тайну «Гончей», капитан стал в каждый пасмурный день ставить меня на ночные вахты – мои дневные он отстаивал сам, предоставляя в мое распоряжение свою, неживую часть команды. Поначалу я принимал вахту, крепко сжав зубы, и шугался всего – странного выговора докладывавших мне матросов, абсолютной бесшумности их движений в летней темноте, даже дыр от выбитых зубов, чернеющих в их улыбках. К счастью, дружеского общения с матросами от меня никто не ждал, меньше всего – они сами. В их времена о подобной ерунде никто не подозревал. А моя дневная вахта состояла из прекрасных и однозначно живых ребят, не говоря уж о других офицерах.

– Да успокойся ты, – утешала меня Джо, иногда составлявшая мне компанию на вахте и варившая кофе на двоих. Рамсес обычно до нас не снисходил. – Скоро поймешь, что всей и разницы, что они на берег не сходят и не едят никогда. Нам же лучше, больше еды остается. А в остальном, где еще ты такой корабль найдешь? И такого капитана? – когда она говорила о капитане, на ее лице всегда расцветала невольная улыбка.

Вообще-то она была права. Летучий Голландец, самый знаменитый из кораблей-призраков, в обывательском сознании предстает едва ли не преддверием ада, черной мрачной развалиной, населенной измученными своей судьбой людьми. Или духами? С голландцем пока познакомиться не довелось, но «Гончая» была прекрасным кораблем – легким, быстрым, чистым, в отменном состоянии, слушалась штурвала с полуслова и никогда не капризничала под самым резким ветром. Не то чтобы мне было с чем сравнивать тогда, но, признаюсь, именно так и выглядел в моих детских (и недетских уже, чего уж там) мечтах, тот самый, мой корабль. Команда у нас тоже прекрасная, дружная и дисциплинированная, и над моим незнанием и неудачами (их было не так мало, к сожалению), никто не насмехался. Ко всему прочему, еще и жалование мне положили очень немаленькое. Да и морских легенд обещали в ассортименте. Честно говоря, я всегда в них верил твердо, и вообще не знаком ни с одним моряком, который не отличался бы некоторой мистической направленностью сознания, но увидеть многое из того, о чем читал и мечтал, своими глазами, не надеялся. Впрочем, пока и не предлагали.

Через пару недель после ухода из Гамбурга (мы успели смотаться в Данию на какой-то крошечный местный фестивальчик и покатать реконструкторов из Норвегии, заплативших за это какие-то совершенно невообразимые деньги, позволившие нам очень весело проводить время даже в этой безобразно дорогой стране) я стал потихоньку привыкать к мысли, что мне досталось очень удачное место службы, а что половина матросов отличается некоторыми странностями, так у каждого свои недостатки. В остальном «Гончая» – вполне обычный исторический парусник с обычными заботами и хлопотами, с обычным романтизмом всех участников, старательно ими отрицаемом, с обычными бытовыми сложностями и обычными суровыми, но яркими и веселыми буднями фестивалей и регат.