Михаил Гарцев - Мне есть что предъявить

• Название: Мне есть что предъявить
• Автор: Михаил Гарцев
• Жанр: Поэзия

На фоне полного беспредела постмодернизма, эквилибристики и жонглирования словами, когда художественный образ – законная и свободная природа формообразования энергии духа – уходит в ничто, еще можно встретить и другие тексты. Здесь читателю не нужно пробиваться к авторскому замыслу через нагромождение метафор, частокол символических структур и мутный поток «вещных» образов. Гражданственность и честность художника освещают путь читателя к незамутненному и животворящему источнику ИСТИННОГО СЛОВА.

---

«С этой песней протяжной и тяжкой…»

С этой песней протяжной и тяжкой
отогреть свою душу присел.
Хлестанула судьбина с оттяжкой,
выпал многим знакомый удел.
И запел, застонал и…
забылся.
Всё куда-то в туман отошло…
словно солнечной влаги напился,
на душе хорошо-хорошо.
Год сидел или месяц,
не знаю,
стал травою и мхом обрастать,
только птиц быстрокрылая стая
позвала меня в небо опять.
Я рванулся…
и вместе со стаей
полетел в перехлёсте огней,
и то место, где сердцем оттаял,
за спиною осталось моей.
Где найду я ещё эту радость,
ту, что глушит отчаянья крик.
Эта сладкая светлая слабость
в этой жизни нам только
на миг!
И так стаи, стада и селенья
всё, что движется, дышит, живёт,
припадут к роднику на мгновенья,
и инстинкт их толкает вперёд!

«Вчера дождь лил, как из ведра…»

Вчера дождь лил, как из ведра,
но вновь прелестная погода,
и вересковый запах мёда
полей вас опылит с утра.

Стоит жара да гладь и тишь.
Клубятся в небе сгустки пара.
Вдруг разыгравшийся котяра
в прыжке настиг плутовку-мышь.

Породист, ухарь хоть куда,
седой в опалинах красавец.
Любой заезжий иностранец
с ним не сравнится никогда.

Природе, в общем, всё равно.
Кот с мышкой ласково играет:
то бросит вверх и отбегает,
то припадёт и замирает, —
как будто сам не понимает,
чем это кончиться должно.

Он презирает ложный стыд,
он до мышей весьма охочий,
он показать нам очень хочет
крутой охотничий инстинкт.

А я смотрю на этот бред —
смертельную природы ласку.
Тогда любой пусть снимет маску,
и мы увидим – людоед.

Мышь защищается, пищит.
Она сражается, как может,
ей вряд ли что-нибудь поможет.
Кто для неё надёжный щит?

Кот знает все её ходы,
обворожительный убийца…
…И как же так могло случиться,
что виноваты вновь жиды.

Телепрограмму Русский дом
ведёт велеречивый Крутов.
Он говорит спокойно, путно.
Об этом говорит, о том.

С ним рядом русский генерал
бичует хитрое еврейство.
Когда-то, мол, без фарисейства
он пел Интер-наци-онал…

…Кот, наконец, прикончил мышь —
красноречивый акт природы —
под яростный восторг народа,
а ты, как истукан, молчишь.

Пророк 2

Я сидел и курил на крылечке,
наблюдая реформ плавный ход,
но зашли ко мне в дом человечки,
объявили, что грянул дефолт.
На лужайке своих пас овечек,
от людской укрываясь молвы.
Прилетели опять человечки,
и не стало овечек, увы.
Мы с женою лежали на печке,
наступление ждали весны.
Заползли к нам в постель человечки,
и не стало, не стало жены.
Отдыхал я однажды у речки
на зелёной, душистой траве.
Вдруг приплыли опять человечки,
поселились в моей голове.
В моём доме четыре протечки,
ни овечек уж нет, ни жены,
но живут в голове человечки,
крутят мне разноцветные сны.
В храм сходил и поставил там свечку,
чтобы сгинуло горе моё,
но живут в голове человечки,
не хотят выходить из неё.
Ни чечен, ни еврей, ни татарин,
ни чистейший по крови русак —
ЭНЭЛОИЭНОпланетянин
в моём доме устроил бардак.
Так не стало мне в жизни покоя,
очевидно, пришёл мой черёд,
и, махнув на свой домик рукою,
я пошёл по дороге вперёд.
По вагонам я стал побираться,
там, где можно, стал песни орать:
«Ах, зачем я на свет появился,
ах, зачем родила меня мать».
Но детина один здоровенный,
отобрав у меня свой оброк,
мне сказал: «Ты, как видно, блаженный», —
по Ахавьеву, типа пророк.
Не просил я у жизни иного,
но начался в ней новый отсчёт.
Про любовь пусть поёт Пугачёва,
про природу пусть Филя поёт.
И живу я – блаженное чудо —
на просторах блаженной страны.
У нас много блаженного люда,
но не каждый дойдёт до сумы.
До тюрьмы здесь доходит не каждый,
но одни мы все песни поём.
Ах, залейте мне, граждане, жажду
из монеток звенящим дождём.
Ах, не верьте, не верьте цыганкам,
ведь обманут, монистом звеня,
Вы мне спиртом наполните банку,
Вы послушайте лучше меня.
Расскажу вам, что ждёт ваших деток,
испытают ли крах и нужду…
Ах, насыпьте, насыпьте монеток,
а потом я всю правду скажу.

Zhvanetskomu-Zadornovu

1
Когда голодный скоморох
толпу заводит эпатажем
и над властителем глумится —
он для сограждан царь и бог:
талантлив, дерзок, непродажен,
их плоть и кровь, он их частица.

2
И нынче смех в телеэфире:
тут КВН, лото, картишки…
Забашлил тот – хохмит другой.
И гладкий сладенький сатирик,
страдая сытою отрыжкой,
пнёт благодетеля ногой.

Чемпионату мира по футболу посвящается

«Чтоб не спугнуть парящий символом-мячиком рок…»

Чтоб не спугнуть парящий символом-мячиком рок,
я привстаю с кушетки, держа в руках пульт, осторожно.
Кто же тут правит бал: дьявол иль всё-таки Бог?
Траекторию полёта мяча рассчитать невозможно.

Ранее я утверждал, что дороже победных голов,
как разновидность инцеста, – пресловутая духовная близость.
И действительно, дух поглощает антагонизм полов,
перебарывая природную человеческую стыдливость.

А на футбольном поле, смешивая грязь и пот,
пробуждая в толпе агрессию и слепые витальные силы,
футбольного действа месиво заваривает свой компот,
вытягивая из футболистов последние соки и жилы.

И, внося свою лепту, фальшь бьёт наотмашь и наповал.
Продажность судей оценит даже неисправимый романтик.
Омерзительно, когда австралийцев выбивают сомнительнейшим пенальти.
Непростительно, когда Германию протаскивают в полуфинал.

Но когда счастливые футболисты от усталости валятся с ног,
а людские сердца от гордости захлёстывают волны спазмов,
я понимаю, что закономерный, спортивный итог
выше любых, даже самых одухотворённых оргазмов.

«Решающий мяч – в перекладину…»

Решающий мяч – в перекладину,
и с этим останешься жить.
Все матчи покроются патиной,
но как этот промах избыть?

Все помнят лицо отрешённое
и вопль, вознесённый к богам.
С гримасой, как у
прокажённого,
падёшь ты к Фортуны ногам.

Соперник же радостью светится,
горит в лучезарном огне…
Пройдут и недели и месяцы,
и годы по той же стерне…

Все помнят бесстрашье и мужество,
твой натиск в спортивной борьбе,
но первым в спортивном содружестве
быть выпало, всё ж, не тебе.

Солдаты Фортуны и Случая!
Ваш Выбор – как Вызов богам!
Так брось же, Судьба Невезучая,
Фортуну к солдатским ногам!

«Играя в вихре ярких красок…»

Играя в вихре ярких красок,
звук обнажает темперамент.
Она собой напоминает
в стремительном полёте барса.

В движеньях резких ток играет,
нас погружая в царство транса.
Огня пылающий орнамент
вокруг неё бушует властно.

Очнулись.
Новое виденье.
К нам нежности поток струится
щемящим, мягким, страстным звуком.

В сто раз дороже упоенье.
И сердце бьётся, словно птица,
взмывая к новым сладким мукам.

«Ты на кресте распят и предан…»

Ты на кресте распят и предан.
Ты жертва.
Жертвой стать легко,
брезгливой жалости отведав.
– А благо?
– Благо далеко.

Но Высшее Предназначенье
с лица смывает боль и страх,
и вкус хмельного упоенья
на окровавленных губах.

Триптих 2

1
Ты сытый и обутый.
Куда тебя влечет?
Ты алчешь мякоть фрукта,
сорвав запретный плод.
Кто там кричит: «О нравы!»
При чем твой смирный нрав,
ты верный сын державы,
и ты, конечно, прав.

2
Порталы пантеона
то бросят в жар, то в холод.
На знамени Маммона,
а раньше – серп и молот.
Сквозь рыночные жерла
к нам подползает голод.
Какие еще жертвы
ждет кровожадный МОлох?

3
…И губы обметало
у страждущих ответ
расплавленным металлом
взорвавшихся планет.
И я ответ взыскую,
насквозь изрешечен,
вертя турель вслепую
распавшихся времен.
Но солнце вмиг пробило
студенистую рань.
Горящею просвирой
мне обожгло гортань.
Ну, с мертвой точки сдвинься
в слепом круженье дня.
В священном триединстве
он смотрит на меня.
Я верю, очень скоро —
отныне навсегда —
на трепетных просторах
взойдет Его звезда.
Взойдет Его соцветье
на солнечной меже
в конце тысячелетья —
последнем рубеже.

Крещение