Юрий Сапрыкин - Наблюдательные пункты

• Название: Наблюдательные пункты
• Автор: Юрий Сапрыкин
• Жанр: Публицистика

Эти шесть лет в России происходило всякое. Начался и закончился финансовый кризис, разгорелось и угасло массовое протестное движение, социальные сети стали частью повседневной жизни, появилось совершенно новое поколение со своими особыми вкусами и повадками. Тексты Сапрыкина – это возможность снова ощутить атмосферу совсем недавнего прошлого, или почувствовать ветер еще не наступившего будущего, в общем, пережить тот самый дух времени, который дышит, где хочет.

---

Феерическое издание, судя по списку сотрудников редакции, возглавляет теперь некто Лин Цзын И. Здесь же фигурирует и главный редактор «Столицы» (последнего призыва) и «Большого города» (первого призыва) Сергей Мостовщиков – в качестве представителя Лин Цзын И в России. «Я не работаю как главный редактор журнала, – говорит Мостовщиков, – моя функция и заключается в том, чтобы найти главного редактора. Речь не идет о смене формата журнала – просто издателю хотелось его немножко освежить. Сделана структура более внятная, на мой вкус, и слегка обновлен коллектив».

На форуме сайта www.mhealth.ru тем временем происходит истерика: «Вместе с мартовским номером в мой дом словно пришел чужой и неприятный человек», «Как могло редактору в голову прийти опубликовать эту „Мурзилку“?» Аудитория брутально-двуногого Men’s Health рвет и мечет. «Журнал умер, а точнее, был убит! Знаю одно: это был правильный человек, который знал, как одеваться, как думать, как говорить, как добиваться и ухаживать за дамой». Но, судя по главной странице сайта, самое невероятное глянцевое издание Москвы продолжает жить. На главной странице – вопрос для читателей: «И все-таки, как правильно расшифровывается смешная аббревиатура УЕФА?»

5 февраля 2008

О, где же ты, кандидат? Президентские выборы в США

Какое-то сумасшествие с этими президентскими выборами. Все вокруг перемывают кости кандидатам – ни один разговор со знакомыми не обходится без вопроса: «А ты за кого?» Каждое утро я лезу в интернет, чтобы узнать расстановку сил, и каждое утро расклад меняется. Актеры, режиссеры, музыканты разделились на враждебные группировки, даже ведущие на «Эхе Москвы» начали переругиваться – оказывается, их политические предпочтения тоже могут различаться. Одно понятно: окончательный итог сейчас предсказать невозможно, в уравнении слишком много неизвестных.

Речь идет, понятное дело, о выборах в США.

Слежение за нынешней президентской кампанией – занятие бессмысленное, но ужасно захватывающее; впрочем, таких много. Некоторые любят смотреть на огонь или на голосование в конкурсе Евровидения; в наблюдении непрерывных мелких изменений есть что-то медитативное, умиротворяющее. К тому же американские выборы – в отличие от горящих в камине дров или, скажем, выборов российских – такая история, где непонятно, чем дело кончится: азартная то есть история. Даже тибетские монахи-отшельники, усади их смотреть кольцевые мотогонки или церемонию вручения «Грэмми», через полчаса будут обсуждать превосходство Кейси Стонера над Валентино Росси и спорить, не обделили ли наградами Канье Уэста. Мы с вами к президентской кампании США имеем такое же отношение, как тибетский монах к Канье Уэсту: что нам Обама? что мы Обаме? Но ведь затягивает.

Конечно же, президентская кампания в США по драматургии гораздо ближе к мексиканскому сериалу, чем к кольцевым мотогонкам. Каждый кандидат – не просто функция, движущаяся фигурка, это мощный, почти мифологический образ, за каждым стоит интереснейшая биография, и разумеется, для нас история замужества Хиллари или военные подвиги МакКейна гораздо важнее, чем их взгляды на систему медицинского страхования (есть подозрение, что и для американцев тоже). Ну и потом, эти люди даже в доведенной до автоматизма кампании ведут себя как люди: говорят глупости, плачут, теряют самоконтроль. Лучшая история, как всегда, про Обаму. Выступая в Нью-Хэмпшире со своей обычной мантрой «Мы одна нация, один народ, и перемена времени…», Обама вдруг прервался: «Ох, я уже второй раз это сегодня говорю… И время перемен пришло!» Неизвестно, сколько голосов это ему добавило (или, наоборот, отняло), – но так, безусловно, интереснее.

Напрашиваются параллели – но любые сравнения будут некорректными. Ну да, в предвыборных кампаниях, как и в футболе, бывает fair play, а бывает не очень – именно поэтому российский чемпионат всегда скучнее английского. Но дело не только в соблюдении правил игры: нынешние американские кандидаты, как ни крути, представляют реальные общественные силы, с четко сформулированными проблемами, интересами и взглядами на будущее. В отсутствие таковых, в ситуации, когда каждый сам за себя и горизонт событий ограничен ближайшей получкой (грантом, слиянием и поглощением), – какая может быть интрига? Чтобы выбирать варианты будущего, нужно их сначала придумать – или же спокойно смотреть, как осуществляется единственно возможный; так некоторые смотрят на огонь.

25 февраля 2008

Гроздья гнева Почему в Москве не любят Москву

Сложно представить себе номер лондонского Time Out про то, как плохо живется в городе Лондоне. Журнал New York по определению не может выйти под шапкой «Why We Hate New York». В городе Санкт-Петербурге, жители которого совершенно искренне называют его «наш город», такое трудно представить. Сделать журнал о том, что раздражает, бесит, мешает жить в Москве, – нет ничего проще и естественнее; единственная проблема – любой список вещей, которые раздражают в Москве, будет заведомо неполон и слишком мал.

В чем проблема-то? В журнале «Афиша» работают агрессивные снобы? О’кей, допустим, но вообще-то, журнал «Афиша» уже 9 лет водит хороводы вокруг всего хорошего, что есть в столице, – иначе бы такого журнала просто не было. В том, что москвичи не любят Москву? Теплее, но не совсем точно – москвичи любят Москву, только не ту, которая существует сейчас, а ту, которая была в детстве (так считает большинство) или будет когда-нибудь, если снести все старые дома и понастроить на их месте бизнес-центров с подземными парковками (так считает московское правительство). Есть также гипотеза, что никаких москвичей нет, город населяют понаехали-тут-всякие, поэтому не существует и московского патриотизма. Парадокс в том, что понаехавшие на самом деле не очень-то любят города, откуда они понаехали, а уж люди, оставшиеся в тех городах, как правило, те города совсем уж терпеть не могут. В результате мы имеем многомиллионную массу населения, которая, в общем, гордится своей страной – хотя бы на уровне кричалок про Россию-вперед, но откровенно недолюбливает конкретную географическую точку, в которой живет.

У этого феномена должно существовать научное объяснение – может, у жителей России перестал вырабатываться какой-нибудь гормон, отвечающий за локальный патриотизм, или в ДНК что-то сломалось? Когда редакция «Афиши» затевала этот номер, нам ровно это и хотелось сделать – найти экспертов, которые рационально объяснили бы, почему в Москве не все идет как надо, почему не получается любить этот город, как хотелось бы. Вскоре выяснилось, что универсальное объяснение действительно существует, и оно не имеет отношения к гормонам и генам: собеседники редакции, не сговариваясь, сводили самые разные вещи, которые раздражают в Москве, буквально к трем причинам; есть подозрение, что к этим причинам сводятся проблемы и других городов. Высокая цена на нефть. Отсутствие условий для малого бизнеса. Отсутствие демократических институтов.

Во всех трех вышеперечисленных моментах есть много хорошего – они позволяют огромному количеству людей, не забивая голову политикой, сидеть по восемь часов в офисе, копить на новый Opel, а вечером взять пивка и чисто поржать под Comedy Club. Ну то есть жить нормальной человеческой жизнью. Правда, когда выясняется, что возле офиса негде пообедать и припарковаться, что чашка невкусного кофе стоит 200 рублей, а билет на море – минимум тыщу долларов, а на месте детской площадки под окнами начинают строить элитный дом и, главное, нет никаких способов на это повлиять, сразу начинаешь злиться и сильно не любить свой город. Это как в самолете: многим страшно летать, оттого что в самолете (как и в системе управляемой демократии) ты не можешь контролировать, что происходит вокруг. И то, что стюардесса приносит горячий обед и делать ничего не надо, никого еще не заставило полюбить самолет – ну или почувствовать себя в нем как дома.

7 апреля 2008

Международная панорама Один день в Нью-Йорке

Первое, что я услышал, выйдя на улицу, – песня «Любимый мой, чужой, я буду твоей рабой»: из припаркованного у дверей дома BMW X5 оглушительно орала певица Максим. До центра я доехал на метро, зашел в аптеку – меня немного знобило, спустился в переход у мэрии, остановился послушать, как гитарист играет Окуджаву. Заказал в кофейне большой капучино навынос, девушка за стойкой почему-то спросила, как меня зовут. «Юрий», – ответил я. «Как Каспарова?» – поинтересовался парень, стоявший сзади в очереди. Так начинался день 2 апреля, совершенно обычный день, мой первый день в городе Нью-Йорке.

Так, конечно, удобнее – цепляться за знакомые детали, не замечая различий: смотрите-ка, американцы тоже люди, тоже Окуджаву любят. Проблема в том, что американцы в большинстве своем любят не Окуджаву, а певицу Ханну Монтану, и из случайных мелких сходств совершенно не вытекает, что расстояний, языковых барьеров, культурных различий – не существует, что люди, в сущности, одинаковы, и мир един, и все мы одна семья – или как там пел этот человек из группы U2?Я стоял у площадки ВТЦ и думал, что от песен про общечеловеческие ценности – один шаг до самолетов, врезающихся в башни: может быть, если бы Мохамед Атта или Джордж Буш-младший не считали, что мир везде и во всем одинаков (или как минимум должен быть одинаков), если бы они могли посмотреть на вещи с другой точки зрения, глазами другого – может, и башни стояли бы как ни в чем не бывало. Через несколько часов я окажусь в Сохо, в студии художницы и музыканта Лори Андерсон, и она под занавес разговора вдруг скажет, что смысл искусства, собственно, в этом и состоит – менять перспективу, показывать вещи с иного угла, выбивать из человека глупую уверенность, что весь мир устроен в соответствии с его предрассудками.