Владимир Бурлачков - В мире событий и страстей

• Название: В мире событий и страстей
• Автор: Владимир Бурлачков
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-88010-335-5

Эта книга о судьбах России и русского человека на рубеже ХХ и ХХI веков.

Автор в художественных образах своих героев через чувственные и осмысленные сюжеты явлений и событий как бы погружает читателя в неизведанный мир страстей, любви, сострадания, непостижимости и тайн будущего, ярко изображает неприглядности и неустроенность нашего сегодняшнего бытия общества, вводит в состояние глубокого размышления о ценностях и смысле человеческой жизни.

Его герои – люди остроумные, одаренные, способные глубоко чувствовать и любить. Им выпало жить в неправедные времена, но они всегда понимали, что самое дорогое удовольствие в жизни – иметь собственное мнение и убеждения. Они пережили расстрел парламента в 1993 году и отчетливее других ощущали нависшую над страной угрозу.

Своеобразие авторского замысла, его философская глубина, повороты в судьбах героев предопределяют напряженность сюжетов и драматизм повествования.

Литературный стиль, легкая ирония, сдержанный смех и даже тонкий сарказм вызовут неподдельный интерес читателя.

---

Нелли Алексеевна повела гостя курить на кухню, и Олег, кивнув в их сторону, тихо спросил:

– А что? Он все это серьезно?

– Откуда я знаю! – Ирина скривила гримасу и пожала плечами. – Я его раз в пять лет вижу. А чего ты так на него? Я к нему обратилась, чтобы с поездкой помог, он мне в две недели через приятелей все устроил… А тебе мое платье, правда, нравится?

– Если честно, не очень.

– Если бы ты был дипломатично настроенным молодым человеком, ты бы так не сказал.

Ирина подошла к шкафу, достала соломенную шляпку с широкими полями и спросила:

– И как?

– К такой шляпке обязательно надо таксу на длинном поводке.

Нелли Алексеевна вошла в комнату, продолжая начатый на кухне разговор:

– Но Сергей! Я там, в ваших краях бывала. И все-таки здесь другая жизнь!

– У нас тоже всего полно! – ответил Сергей Павлович. – Выставок всяких, концертов. Даже клуб изящной словесности недавно открыли. Руководителем отставного военного назначили. Ха-а! Ну так… Чтобы этим любителям словесности жизнь медом не казалась.

Ириша ушла готовить чай. Сергей Павлович налил себе стопку водки, выпил и сказал:

– Время нельзя терять ни в коем случае. Это я ещё в институте понял. До третьего курса кое-как дотянул и думаю: нет, хватит! Взялся лекции по международному положению в обществе «Знание» читать, на собраниях выступал. И дело пошло. А потом вижу: в Москве делать нечего. Уж очень густо тут все замешано. Этот – сын такого-то, тот – племянник. Нет, думаю, надо на широком месте прорываться. Про меня, я знаю, говорят: способный, инициативный. А с каким трудом все это дается? Ого, как все дается. И людей вокруг себя надо собирать отличных, дифференцированных. Но с этой диссертацией очень устал. Надо поехать куда-нибудь и морально отдохнуть. Н-да, время сейчас очень перспективное.

Ирина принесла поднос с чашками, спросила:

– Кто будет мой торт?

– Я насчет сладкого не любитель, – ответил Сергей Павлович. – Но попробую. Мы тут с твоим товарищем – про времена.

Брат собрался уходить. Кивнул Олегу на прощание, но руку не протянул. Прежде чем выйти за ним в прихожую, Ирина шепнула:

– Обожди. Вроде бы за матерью знакомые заедут и к себе на дачу повезут.

Дверь в лабораторию приоткрылась. Показалась лохматая голова Борьки Мешкова.

– А! Сидите тут! Прохиндеи! – заорал Борька.

– О тебе только что вспоминали. – Олег отложил в сторону папку с бумагами. – Я сразу сказал: «Гений и злодейство несовместимы».

– Хи-и! А я такой разгон в первом отделе устроил. Как стукну им по столу, как закричу, что за границей сроду не был. Тоже мне, нашли горгипийца! Они перепугались, обещали про эту Горгиппию у начальства узнать. Говорят, может там прогрессивный какой режим, может новое общество строят. В лагерях после четвертого курса, нам лейтенант говорил: «Там, где есть общество, там не должно быть продуктов!» Да-а, когда и пошутить с народом, как не при жизни.

– Это к чему, про продукты? – не понял Олег.

– Чтобы печенье в тумбочках не оставляли. Хи-и! Я в первом отделе заявление оставил, что ни в какой Горгиппии не был. И переданная первому отделу товарищем Залесовым информация не соответствует действительности. Хи-и.

– Ага, нашел дураков! – ответил Олег. – Как будто мы не знаем, куда ты сразу побежал. Но историю, братец, надо знать.

– Как-то я этим не очень увлекался, – признался Борька. – А это что у вас такое? – Он показал на плакат, пришпиленный кнопками к дверце шкафа – речные берега и большой белый пароход.

Галина Васильевна оглянулась и объяснила:

– Я на этом пароходе по Волге плавала. Красота – необыкновенная. А вы, Борис, по каким-то заграницам…

– Да-а, что делать! Приходится. – Борька рассматривал плакат. – Я бы тоже на таком поплыл. Но мне кажется, что он утонет… И всех прошу в двенадцать ноль-ноль в конференц-зал прослушать мое научное сообщение и поддержать в моем лице всю прогрессивную науку.

Олег посмотрел на Борьку и покачал головой:

– А я-то думаю, по какому поводу ты в новый костюмчик вырядился?

– В этом костюме я и диссертацию защищал, и женился. Первое прошло удачно, второе – не очень. И пуговицы на брюхе застегиваться перестали. Жена говорила, что костюмчик пора выбрасывать. А я сказал: пусть остается на крайний случай. А она: в нем и в крайнем случае никуда не пойдешь. Не, говорю, в крайнем случае донесут!

Борька ушел. Галина Васильевна доставала что-то из стола и говорила:

– Несмотря на все, Борис – интеллигентный человек. Вдумчивый и с фантазиями.

– Как своих хвалить, так вас нет, – отозвался Веселов.

– Почему же! Я и вас ценю.

– У него, видите ли, фантазии, а у нас их нет.

– Придумайте и вы что-нибудь такое, чтобы все ахнули, – посоветовала Галина Васильевна.

– Прихожу я как-то в общежитие, – рассказывал Веселов, – смотрю, стоит в коридоре женщина и плачет. Мне говорят: мать Борьки Мешкова со второго курса. Спрашиваю: что с ним стряслось? Говорят: жив-здоров, вот-вот должен с лекций прибежать. Отказывается этот олух написал письмо какому-то приятелю про свои донжуанские похождения, а отправил на адрес родной мамаши. Она плакала и говорила, что ее сын такого написать не мог.

Дождь пошел на убыль, и его барабанная дробь сменилась скулением. Но еще грохотало, и выходить из метро никто не торопился.

После ливня горьковато пахло молодой тополиной листвой. Было тепло, и вдали, над крышами висела дымка. С деревьев капало. Под этим капельным обстрелом, прижимая к шее воротник рубашки, Олег пошел вверх по улице Заморенова к Трехгорному валу.

На сучке над тротуаром сидела здоровенная серая ворона и явно высматривала подходящего прохожего, желательно в широкополой шляпе. Кроме Олега, никого не был. А он не стал торопиться. Замедлил шаг, огляделся и полез в обход по мокрой траве нестриженого газона. Вернулся на тротуар уже за деревом и посмотрел на ворону:

– Нашла дурака!

Ворона не смогла сдержать огорчения, и белесо-синяя, размазистая клякса шлепнулась на асфальт.

У «Башмачка» Олег остановился и посмотрел на дом напротив. И где она тут живет? – рассуждал он. Не по подъездам же ходить ее искать. Было бы лет восемнадцать, может быть, просто взял бы да крикнул. А сейчас что? Проторчать здесь пару вечеров? Но если она наврала, что живет в этом доме?

Дверь в купе была открыта. Борька стоял у окна в коридоре и говорил проводнице:

– Все будут чай пить. Я может и два стакана. Но на всякий случай начну с одного. Вы туалет на ночь запираете?

– Пейте три. Тогда не запру. – Проводница заглянула в купе, посмотрела на Олега и спросила:

– А вы?

– И он будет, – ответил за него Борька.

Грузный мужчина напротив Олега приоткрыл глаза, помотал головой и проговорил будто самому себе:

– Без чая обойдусь.

Проводница ушла, а Борька кивнул в ее сторону и сказал парню из соседнего купе:

– Видал! Ух, глазищи какие! Туманные – жуть!

– Как тюремное стекло! – блеснул эрудицией его собеседник.

В вагоне включили радио. Громко заиграла музыка.

– Во, теперь «Последние известия» послушаем, – говорил Борька. – Нет ли где какого переполоха вроде революции или еще чего.

– Это где? – удивился парень из соседнего купе.

– Может и не революция, – успокоил его Борька, – а так – новое трудовое достижение.

В коридоре кто-то спросил:

– А где у них вагон-ресторан?

– Вроде бы вон оттуда, с той стороны жуют, – ответил парень.

Борька вернулся в купе, сел рядом с Олегом, помолчал и громко произнес:

– Став коллективным делом, концепция становится мощным оружием.

Грузный мужчина открыл глаза и прокашлялся, а с верхней полки выглянула полнолицая, светловолосая девушка – его дочка. Борька посмотрел на нее и кивнул:

– Гениальных идей на порядок меньше, чем гениев. А вы как думаете?

Девушка посмотрела вниз на отца и ничего не ответила.

– Я тебе, по-моему, уже говорил, – Борька обращался к Олегу. – Наши тезисы им понравились. Должны напечатать в сборнике. Если будет большой ажиотаж насчет публикации, мы к ним в Академгородок подскочим. Но боюсь, на этот раз ажиотажа не получится. А ты мою статейку прочитал?

– Это про что? – спросил Олег. – Про реформы?

– Там и про власть, и про общество.

– Прочитал, расстроился даже, – ответил Олег.

– Почему? – серьезно спросил Борька.

– Подумал: эх, Макиавелли не дожил! Вот бы старик порадовался. Умри – лучше не напишешь!

– А статью взяли в журнал, – злорадно заметил Борька. – Вот, тем не менее. Но я там кое-что подработал. Вернемся, покажу новый вариант. Я написал, что мы, нынешние, то есть уже бывшие, комсомольцы – не следствие революции, а результат преодоления ее пороков.

– Это к чему? – удивился Олег.

– Как к чему? К общему содержанию. Ты не читал, что ли?

Из коридора донеслось треньканье стаканов на подносе. Проводница заглянула в купе, спросила: