Гораций - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Гораций
• Жанр: Поэзия

Творчество Горация, выдающегося римского поэта I в. до н. э., многократно перепевалось и пародировалось целой плеядой талантливых русских лириков: от Ломоносова и Державина до Жуковского и Пушкина. Книга включает собрание лучших од и эподов Горация, а также его поэтические послания к разным лицам. Мировую славу Квинту Горацию Флакку принесли его произведения «Оды», «Эподы», «Юбилейный гимн». Вклад Горация в мировую литературу сложно переоценить. Ему подражали множество поэтов, его произведениями восхищались Дж. Байрон, А. Пушкин, Ф. Петрарка и многие другие. Поэзия Горация принадлежит к вершинам античной литературы, обладает совершенством форм, колоритно рисует быт и нравы римского общества времен конца республики и начала правления императора Августа.

---

Квинт Гораций Флакк Сочинения

Оды

Книга первая

1

Славный внук, Меценат, праотцев царственных,
О отрада моя, честь и прибежище!
Есть такие, кому высшее счастие
Пыль арены дает в беге увертливом
Раскаленных колес: пальма победная
Их возносит к богам, мира властителям.
Есть другие, кому любо избранником
Быть квиритов толпы, пылкой и ветреной.
Этот счастлив, когда с поля ливийского
Он собрал урожай в житницы бережно;
А того, кто привык плугом распахивать
Лишь отцовский удел, – даже и Аттала
Всем богатством, увы, в море не выманишь
Кораблем рассекать волны коварные.
А купца, если он, бури неистовой
Устрашася, начнет пылко расхваливать
Мир родимых полей, – вновь за починкою
Видим мы корабля в страхе пред бедностью.
Есть иные, кому с чашей вина сам-друг.
Любо день коротать, лежа под деревом
Земляничным, в тени ласковой зелени,
Или у родника вод заповеданных.
Многих лагерь манит, – зык перемешанный
И рогов, и трубы, и ненавистная
Матерям всем война. Зимнего холода
Не боясь, о жене нежной не думая,
Все охотник в лесу, – лань ли почуяла
Свора верных собак, сети ль кабан прорвал.
Но меня только плющ, славных отличие,
К вышним близит, меня роща прохладная,
Там, где Нимф хоровод легкий с Сатирами,
Ставит выше толпы, – только б Евтерпа лишь
В руки флейты взяла, и Полигимния
Мне наладить пришла лиру лесбийскую.
Если ж ты сопричтешь к лирным певцам меня,
Я до звезд вознесу гордую голову.

2

Вдосталь снега слал и зловещим градом
Землю бил Отец и смутил весь Город,
Ринув в кремль святой огневые стрелы
Гневной десницей.
Страх навел на все племена он, вновь бы
Грозный Пирры век не настал, смущенной
Чудом: вот Протей свое стадо гонит
К горным высотам;
Стаи рыб стоят на вершинах вязов,
Там, где был приют лишь голубкам ведом;
Вот плывут в волнах над залитым лесом
Робкие лани.
Так и нынче: прочь от брегов этрусских
Желтый Тибр, назад повернувши волны,
Шел дворец царя сокрушить и Весты
Храм заповедный,
Риму мстить грозя за печаль супруги,
Впавшей в скорбь, – хоть сам не велел Юпитер —
Волны мчал он, брег затопляя левый,
Илии предан.
Мало юных – грех то отцов – услышат
Весть, как деды их, заострив железо,
Друг на друга шли – лучше нес бы меч их
Гибель парфянам.
Звать каких богов мы должны, чтоб Рима
Гибель отвратить? Как молить богиню
Чистым девам тут, если мало внемлет
Веста молитвам?
Грех с нас жертвой смыть на кого возложит
Бог Юпитер? О Аполлон, прийди же,
Вещий бог, рамен твоих блеск прикрывши
Облаком темным.
Ты ль, Венера, к нам снизойдешь с улыбкой —
Смех и Пыл любви вкруг тебя витают:
Ты ль воззришь на нас, твой народ забытый,
Марс-прародитель?
Упоен игрой бесконечно долгой,
Любишь брани клик ты, сверканье шлемов,
Грозный марсов вид над залитым кровью
Вражеским трупом.
Ты ль, крылатый сын благодатной Майи,
Нас спасешь? Приняв человека образ,
Ты согласье дал ведь носить здесь имя
«Цезаря мститель».
В небо ты поздней возвратись, желанный;
Дольше будь меж нас: хоть злодейства наши
Гнев твой будят, ты не спеши умчаться,
Ветром стремимый,
Ввысь. И тешься здесь получать триумфы,
Зваться здесь отцом, гражданином первым.
Будь нам вождь, не дай без отмщенья грабить
Конным парфянам.

3

Пусть же правят тобой, корабль,
Мать-Киприда, лучи братьев Елены – звезд,
Ветров царь и отец – Эол,
Всех скрутив остальных, Япига лишь пустив.
Дан Вергилий тебе: твой долг
Сохранить его нам, берегу Аттики, —
Вняв мольбе, – невредимым сдать:
Вместе с ним ты спасешь часть и моей души.
Знать, из дуба иль меди грудь
Тот имел, кто дерзнул первым свой хрупкий челн
Вверить грозным волнам: ему
Страх внушить не могли Африка злой порыв
В дни борьбы с Аквилоном, всход
Льющих ливни Гиад, ярости полный Нот —
Бурных Адрия вод судья:
Хочет – волны взметет, хочет – уложит вновь.
Поступь смерти страшна ль была
Для того, кто без слез чудищ морских видал.
Гребни вздувшихся грозно волн,
Скал ужасных гряды Акрокеравния?
Пользы нет, что премудрый бог
Свет на части рассек, их разобщил водой,
Раз безбожных людей ладьи
Смеют все ж проплывать вод заповедных ширь.
Дерзко рвется изведать все
Род людской и грешит, став на запретный путь:
Сын Напета дерзостный
Злой обман совершив, людям огонь принес;
После кражи огня с небес,
Вслед чахотка и с ней новых болезней полк
Вдруг на землю напал, и вот
Смерти день роковой, прежде медлительный,
Стал с тех пор ускорять свой шаг.
Высь небес испытал хитрый Дедал, надев
Крылья – дар не людей, а птиц;
Путь себе Геркулес чрез Ахеронт пробил.
Нет для смертного трудных дел:
Нас к самим небесам гонит безумье, – так,
Наших ради деяний злых,
Бог Юпитер не мог молний ослабить гнев.

4

Злая сдается зима, сменялся вешней лаской ветра;
Влекут на блоках высохшие днища;
Хлевы не радуют скот, а пахарю стал огонь не нужен;
Луга седой не убеляет иней,

И при сияньи луны Венера уж водит хороводы,
И Граций нежных среди Нимф фигуры
Такт отбивают ногой, пока еще не успел Циклопам
Вулкан, пылая, разогреть все кузни.

Надо теперь украшать нам головы свежим миртом, или
Цветам теми, что одели землю.
В роще тенистой теперь вновь надо нам принести в дар Фавну
Ягненка или козлика – на выбор.

Бледная ломится смерть одной все и тою же ногою
В лачуги бедных и в царей чертоги.
Сестий счастливый! Нам жизнь короткая возбраняет планы.
К тебе уж близки Ночь и теней царство,

Как и Плутона жилье унылое, где лишь водворишься,
Не будешь больше возглавлять пирушки,
Ни любоваться красой Ликида, что ныне восхищает
Всю юность, – вскоре ж дев зазнобой станет.

5

Кто тот юноша был, Пирра, признайся мне,
Что тебя обнимал в гроте приветливом,
Весь в цветах, раздушенный, —
Для кого не украсила

Ты и светлых кудрей? Сколько же раз потом
Веру в счастье свое будет оплакивать
И дивиться жестоким
Волнам, бурею вызванным,

Тот, кто полон тобой, кто так надеется
Вечно видеть тебя верной и любящей
И не ведает ветра
Перемен. О несчастные

Все, пред кем ты блестишь светом обманчивым!
Про меня же гласит надпись священная,
Что мной влажные ризы
Богу моря уж отданы.

6

Пусть тебя, храбреца многопобедного,
Варий славит – орел в песнях Меонии —
За дружины лихой подвиги на море
И на суше с тобой вождем.

Я ль, Агриппа, дерзну петь твои подвиги,
Гнев Ахиллэ, к врагам неумолимого,
Путь Улисса морской, хитролукавого,
И Пелоповы ужасы?

Стыд и Музы запрет, лировладычицы
Мирной, мне не велят, чуждому подвигов,
Что велик в мелочах, Цезаря славного
И тебя унижать хвалой.

Как достойно воспеть Марса в броне стальной,
Мериона, что крыт пылью троянскою,
И Тидида вождя, мощной Палладою
До богов вознесенного?

Я пою о пирах и о прелестницах,
Острый чей ноготок страшен для юношей,
Будь я страстью объят или не мучим ей,
Я – поэт легкомысленный.

7

Пусть кто хочет поет дивный Родос, иль Митилену,
Или Эфес, иль Коринф у двуморья,
Фивы, град Вакха, поет, иль поет Аполлоновы Дельфы
Славные, иль Фессалийскую Темпу.

Только заботы и есть у других, чтобы длинною песнью
Славить столицу безбрачной Паллады
И украшать чело отовсюду взятой оливой.
Кто восхвалением занят Юноны,

Конный пусть славит Аргос и с ним золотые Микены.
Мне же не так по душе терпеливый
Лакедемон и простор полей многоплодной Лариссы,
Как Албунеи чертог говорливой,

Быстрый Анио ток, и Тибурна рощи, и влажный
Берег зыбучий в садах плодовитых.
Как иногда ясный Нот гонит тучи с туманного неба
И не всегда он дожди порождает,

Так же и ты, мой Планк, и печали и тягости жизни
Нежным вином разгонять научайся,
Если владеет тобой значками блистающий лагерь,
Или Тибур приманил густотенный.

Тевкр, когда покидал Саламин и отца, как изгнанник,
Все же вином увлажнил свои кудри
И, возложивши на них венок из тополя веток,
Так обратился к друзьям огорченным:

«Нас куда бы ни мчала судьба, что родителя лучше,
В путь мы пойдем, о соратники-други, —
Где предводителем Тевкр, где боги за Тевкра, крушиться
Нечего: ведь Аполлон непреложно

Нам обещал на земле обрести Саламин неизвестный.
Вы, храбрецы, что со мною и раньше
Много горя снесли, вином отгоните заботы, —
Завтра опять в беспредельное море!»

8