Владимир Коркин (Миронюк) - Сеть судьбы офицера Игоря Ергашова (сборник)

• Название: Сеть судьбы офицера Игоря Ергашова (сборник)
• Автор: Владимир Коркин (Миронюк)
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-80-7534-001-6

Игорю, можно сказать, повезло: на первом году службы в Афгане его танк подбили, он чудом остался жив. Правда, ранен и контужен. Госпиталь, потом другой, уже в Союзе. Минули долгие месяцы, пока встал на ноги. Он заново учился ходить вначале на костылях, потом с тросточкой. Комиссованный офицер Игорь Ергашов взял проездные документы не в Ельничное, к родителям, чтобы не тревожить их душевное спокойствие, а в большой южный город Арагонск. Там после выхода на пенсию обосновались его дед и бабушка по отцовой линии. Деды обживали просторную трехкомнатную квартиру. Они с радостью приняли внука, прописали у себя. Работники военкомата помогли старшему лейтенанту запаса устроиться к началу нового учебного года военруком в среднюю школу. Честно сказать, ему нравилось возиться с пацанами, обучать их навыкам военной службы…

---

– Ергашов сейчас в Арагонске?

– Да, он недавно вернулся из командировки. Сейчас дома. Вот его координаты.

Игорь с нетерпением ждал Григория. Он навел порядок в своей скромно обставленной, купленной по случаю однокомнатной квартире. Потушил картошку с мясом, красным перцем и луком, приготовил салат из овощей, порезал российский сыр, сервелат, украсив тарелки свежей петрушкой, аккуратно разложил на блюдце ломтики копченой горбуши, выставил в вазе фрукты. А в холодильнике томилась в запотевшем стекле водочка, лежали бутылки сухого красного и белого вина, местная минералка. Протерев малым полотенцем рюмки, тарелки, ложки с вилками и ножи, не спеша сервировал стол. Включив радиоприемник, сел на диван. И как по мановению волшебной палочки плавно полилась знакомая, и любимая мелодия всегда волнующей его душу и сердце песни «Мой маленький плот». Вот жаль только, что его жизнь не соткана из песен и мягких слов. Тяжело давался бесхитростному и прямолинейному человеку заработанный хлеб. И не мог и не хотел шить дела «белыми нитками», валять подозреваемых в грязи, отправлять невинных людей, или без веских доказательств за решетку: только бы ликвидировать дело-«висяк». Ему претило ради очередного звания и высокой должности лебезить перед начальством, подстраиваться под него, решать судьбу человека не столько по закону, сколько за преферансом. В управлении уже знали, что Ергашов ради корпоративной солидарности не угвоздярит уголовной статьёй не нравившегося кому-то из коллег «интеллигентного выскочку», который где – то и неважно даже как давно посмел «поднять хвост» на «наших ребят». Игорь предпочитал кропотливо разбираться во всех обстоятельствах дела, докапываться до сути. Наверное, потому в свое время и не арестовал Сукорезова и Редкозуба. А ведь после показаний Катерины, выжившей после покушения на ее жизнь и убийства мужа заготовителя, назвавшей имена убийц, мог заключить их под стражу. Но что-то насторожило его, когда молодая женщина, поясняя обстоятельства трагедии, упорно выставляла зачинщиком убийства мужа, насилия над ней и грабежа Сукорезова Тимофея. При этом отводила глаза в сторону, будто устала во время допроса до невозможности, когда следователь расспрашивал о Юрии Редко-зубе, да как бы умаляла его роль в случившейся в ее доме беде. Лишь буквально на днях, встречаясь с одноклассниками Кати, капитан узнал, что она в школе несколько лет дружила с Юркой Редкозубом. Тот был старше ее на два года. Девчонка прямо висла на нем. Редкозуб слыл талантливым начинающим самодеятельным актером, без которого не обходилось ни одно выступление школьной художественной самодеятельности, проявил дар пародиста, подражал знаменитому Аркадию Райкину. Возможно, быть бы ему артистом, да вот шепелявил. Талант, годившийся для маленьких подмостков, не сумел после десятилетки пробиться в театральное училище. Потому сходу подался в гражданское авиационное училище. Однако, Редкозуб на редкость оказался недисциплинированным курсантом, пропускал занятия, волочился за девчонками и женщинами. Его отчислили с первого курса. Но в армии не служил. Нашли медики его родного города какую-то у него болячку. Злые языки поговаривали, что мамаша Юрки, работая в райисполкоме, это уже позже сей орган самоуправления стали величать администрацией муниципального образования, имела хороший блат в военкомате. Да кто это докажет? Мало ли что кому взбредет в голову. Юрка же, освоивший еще в школе фотодело, подался в ближайшую к городу районную газету. Там как раз требовался фоторепортер. Его снимки приглянулись и ответственному секретарю и редактору газеты. Он стал журналистом, трижды в неделю, с выходом в свет очередного номера «Жизнь села», появлялись его снимки и фоторепортажи. К тому же он сам научился писать текстовки и маленькие заметки. На работе его ценили. Как же, безотказный человек, готов поехать в любое село или хутор и обеспечить газету снимками. А они так выручают, когда штат районки крохотный, а газетные полосы нужно заполнять местным материалом. В начале девяностых, когда газетам жилось в пору ельцинских реформ весьма туго, хотя районная пресса всегда была в стране на положении изгоев, Редкозуб переметнулся в Арагонск. Устроился без проблем фотографом в Дом быта. Благо не надо думать о крыше над головой: его маман уже тут жила в собственной квартире, заведовала крупным магазином. Меж тем, предпринимательский бум достигал своего апогея, несмотря на грозящий стране финансовый коллапс. Разряд новых русских миллионщиков все рос да рос. Свободный выезд за границу породил массу туристических агентств. В фотоателье, где подвизался Редкозуб, дела шли в гору: фотографии будущих владельцев загранпаспортом печатались валом. Умеющий с газетной поры найти подход к человеку, он стал накоротке со многими из тех, кто владел лавками, магазинами, заводиками и прочими предприятиями различных сфер бывшего народного хозяйства города. Юрий обзавелся видеокамерой и круто подрабатывал на свадьбах и прочих торжествах своих новых знакомых. Потому никто из знающих его горожан не удивился, когда он обзавелся своей квартирой и почти новенькой «Ладой.

Все эти эпизоды жизни Редкозуба прокручивал Игорь в памяти, поджидая Григория. И, в общем-то, первоначальная концепция о заглавной роли Сукорезова в преступлении не претерпела изменений. Екатерина, выжившая после покушения на нее, само собой, преуменьшала в разыгравшейся трагедии роль Юрия Редкозуба, с которым в школьные годы дружила, и, вероятно, по – девчоночьи была в того влюблена. Свои мысли он набросал в черновик, который со временем превратится в рассказ. Игорь второй год делал наброски из своей практики следователя. Ему казалось, что эти записки послужат доброй основой для будущей прозы. Он заметил, что его стиль изложения вовсе неплох, а размышления, рассуждения тянут на психологический анализ. Ему сейчас было определенно ясно, кто фигурант номер один в деле, а кто второй номер. Вот только никак не прояснялись связи Сукорезова с дружками, его помощниками в неприглядных делишках. Круг знакомых у Тимофея с криминальной средой был, но ничего конкретного так и не удалось выяснить ни ему, ни его группе. С ним зналось ворьё, якобы, лишь как с заготовителем, у которого можно было относительно недорого приобрести дефицитные меха, а потом их толкнуть подороже на стороне, подальше от города. Получалось с их слов: Сукорезов им фартил, опасаясь, что они его где-нибудь прищучат. Естественно, все это отговорки, желание выгородить Сукорезова, вероятного наводчика на состоятельных людей города и ближайших районов. Так примерно думал Ергашов, когда мелодичный звонок поднял его на ноги с дивана. Это в условленное время пришел Гриша Степняков. Друзья встретились, будто родные. Вскоре за ужином заструился мирный разговор. Очень быстро он перешел в плоскость непринужденного делового общения.

– Действительно, шарик наш круглый. Меня тоже интересует Редкозуб. Я о нем, Игорь, уже знаю немало. Он попал в поле зрения и нашей службы. Расскажи подробнее о его последней турпоездке в загранку.

– Да все обычно. Как и в прошлый раз, он хорошо отоварился, приволок несколько здоровенных баулов с импортным барахлом: рубашки, брюки, ремни, очки и прочее. Он разве что отрывался от основной группы и предпочитал проводить время с молодежью. Один из пацанов, сынок здешнего нувориша, рассказал мне про его ченч с одним турецким торгашом. Редкозубу приглянулась дубленка. Он сговорился было, да решив приберечь доллары, достал из сумки фотоаппарат в футляре, а турок согласился взять его в уплату за недостающую сумму.

– Да, тамошние деляги обожают нашу фотоаппаратуру.

– Тем более, что аппарат был не новый, и расстался с ним легко. Ну вот, с вещами они еще помотались по знаменитому стамбульскому рынку, поглазели на его подземные галереи, забитые товарами. И поехали в отель. Тут фотограф подозвал к себе сынка богатенького папаши и спрашивает его, мол, не может ли он с ним поехать опять на рынок и найти торговца дубленкой. Дескать, забыл в футляре фотоаппарата визитку одного важного для него человека. И что турок вначале дал ему настоящую дубленку, а потом подсунул из добротной искусственной кожи, а он, мол, второпях не обратил внимания. Парень его предложение не поддержал, поскольку отправляется с отцом на арендованной машине в поездку по достопримечательностям Турции. И еще говорил, что фотограф был здорово огорчен. Сам он того торгаша ни в жизнь не нашел бы. А на другой день их группа вернулась в Болгарию.

– А ченч, мену товара на товар, он делал и в Болгарии?

– Угу, но менял мелкие вещи – сигареты, переносный электроутюжок, часы российского производства. Ничего особенного, – подтвердил Игорь, смакуя тушеную картошку с мясом.

– Так-так, – протянул Гриша, – теперь мне кое-что ясно.

– К нашему расследованию это не относится?