Надежда Максимова - Точный удар

• Название: Точный удар
• Автор: Надежда Максимова
• Жанр: Научная Фантастика

Хищные вещи века. Бездуховность. Социальный тупик. Вещи развиваются, становятся сложнее и интеллектуальней, люди деградируют, становятся примитивней и безграмотней. Братья Стругацкие предвидели такое развитие мира еще в середине прошлого века. К сожалению, они не дали ответа на вечный вопрос: «Что делать?». Данная повесть – попытка восполнить этот пробел. И через героев, созданных гениальными фантастами, найти путь. Путь, который выведет нас к свету.

---

– Ночью побоялся. А утром пришел… – мужичок сделал жест в сторону Рембрандта, который в этот момент сосредоточенно рылся в пепельнице, выбирая окурок подлиннее. – И вот. Живой.

– А это точно то тело? – усомнился второй полицейский.

– Точно. Дом-то пустовал. Никого больше не было.

Старший наряда помолчал, соображая. Потом приказал подчиненному:

– Присмотри здесь. Мы прогуляемся.

Он дернул меня за руку и принудил выйти из дома.

Мы сделали с десяток шагов по направлению к обрыву, и я загрустил. «Ну, Амад, ну, удружил!». Местечко было самое, что ни на есть зловещее. Со стороны моря домик наш смотрелся как ласточкино гнездо, прилепившееся к скале. И я бы не удивился, если бы глянув с вершины утеса вниз, полицейский обнаружил бы вдоль полосы прибоя добрый десяток расчлененных трупов. Больно уж удобно было их туда сбрасывать.

К счастью, когда мы добрались до ничем не огражденного края скального выступа, оказалось, что пустынный берег под нами совершенно не изгажен присутствием человека и не хранит следов преступлений.

Но зрелище, открывшееся перед нами, огромный простор моря и неба… Это завораживало.

– Блестело море, всё в ярком свете, – взревел позади знакомый рембрандтовский бас.

Мы оглянулись и обнаружили, что похмельный мастер кисти решил продолжить банкет на природе.

– И грозно волны о берег бились, – вещал он, дирижируя початой бутылкой пива. – Дрожали скалы от их ударов. Дрожало небо от грозной песни!

Старший полицейского наряда сморщился, как от зубной боли, извлек из кармана обширный носовой платок и смачно высморкался. Затем, поймав паузу в поэтических воплях, спросил:

– Вы наняли дом, и в первый же вечер привезли сюда это. – (Он тычком пальца обозначил предмет своего интереса). – Зачем? Вы – мазохист?

– Мой племянник, – громко ответил за меня «великий художник», – заказал мне свой портрет. На фоне моря.

Служитель правопорядка недоверчиво поднял брови.

– А дом он снял как мастерскую, – еще громче продолжил носитель бессмертного имени. – На всё время, пока я буду творить. Вопросы?

– Это правда? – старший наряда слегка повернул голову в мою сторону.

– Да, знаете… – я потоптался на месте, изображая смущение, – родственников не выбирают. Вот, обещал за ним присматривать, а он…

– Ну-ну.

Далее началось приятное. Меня освободили от наручников. Потом представители власти откозыряли и направились к выходу. Деревянный настил чуть пружинил под их ногами и ощутимо поскрипывал. Давно уже я, глядя на представителей власти, не испытывал такого чувства удовлетворения.

Но они не ушли просто так. Через пять шагов старший обернулся и указал на вальяжного Рембрандта, который как раз выливал в глотку остатки пива.

– Присматривайте за ним.

– Непременно.

Глава 6. Метод Сократа

Для того, чтобы заставить врага поступить против его воли, завлекай его какой-либо выгодой. Для того, чтобы предотвратить выступление врага, покажи ему вред этого.

Сун-цзы. Трактат о воинском искусстве

Мы стояли на краю обрыва и смотрели на море.

– Какое у тебя странное имя, Иван, – задумчиво произнес Рембрандт. Его зычный голос легко покрывал шум прибоя. – Ты русский коммунист?

– Почему сразу «коммунист»?

– Все русские – коммунисты. Одни явные, другие латентные.

– Довольно спорно.

– Да брось! – махнул бутылкой «великий художник». – Это же у вас сказано: «Счастья всем. Даром. И чтобы никто не ушел обиженный»… Разве не типичная коммунистическая пропаганда?

– Ты что-нибудь имеешь против всеобщего счастья?

– Хм! – сказал Рембрандт, и я испугался, что он сейчас запулит пустой бутылкой в величественный пейзаж, раскинувшийся перед нами. Но живописец сдержался.

– Пойдем в дом, – предложил он, ощупав меня пристальным взглядом. – Начну писать портрет.

Против такого предложения возражать я не стал. Даже если мастер кисти не умеет рисовать, будет по крайней мере отмазка для полиции.

В комнатах арендованного домика, против ожидания, оказалось довольно чисто. То ли носитель бессмертного имени не успел с утра загадить окружающее пространство, то ли маленький робот-пылесос, суетящийся под ногами, имел хорошую производительность.

Бдительный хлюпик, заложивший нас в полицию, счел за благо вовремя смыться, так что ничто не мешало чувствовать себя хозяевами и подробно все осмотреть (накануне вечером у меня не хватило на это времени).

Дом состоял из трех маленьких комнат. Одна отводилась под кухню, другая под спальню, а третья выполняла функции гостиной и была оформлена с претензией на роскошь – все свободное пространство стен заполняли небольшие акварели, на каждой из которых был запечатлен морской пейзаж.

– Похоже, хозяин неравнодушен к морю, – произнес я, неспешно, как на вернисаже, передвигаясь от одного листа к другому.

– Все контрабандисты неравнодушны к морю, – буркнул Рембрандт, расчищая место на столе и готовя причиндалы для рисования.

– Контрабандисты?

– Ну естественно! В этом районе селились сплошь контрабандисты. В былые времена тут все кипело жизнью! Особенно по ночам.

– А теперь?

– Теперь все умерло. Что можно ввести в город, в котором есть всё?

– А вывезти?

– Что можно вывести из города, где производят один ширпотреб?

Тут он цепко посмотрел на меня и нанес несколько энергичных карандашных линий на лист бумаги сомнительной чистоты.

– Стоять смирно, смотреть сюда, – приказал он, повелительным жестом указывая, куда мне смотреть.

Он был так уверен в себе и действовал с такой профессиональной сноровкой, что я невольно подчинился.

И минут пять старался не шевелиться.

Но быстро устал.

– Поговорить-то можно?

– Валяй, – щедро разрешил живописец, вовсю орудуя карандашом.

– Как ты думаешь, почему люди употребляют слег?

– Вот это спросил! – восхищенно хрюкнул Рембрандт. – Что называется «быка за рога».

– Нет, серьезно. Все знают, что наркотик – это дрянь. Что это скверно, грязно, стыдно… И все употребляют. Почему?

– А ты употреблял?

– Да.

– Тогда ты знаешь ответ.

– Не знаю.

– Врешь. Любой наркотик, и слег в частности, – поучительно произнес живописец, воздев перед собой указующий перст, – дает иллюзию мгновенного и полного удовлетворения всех твоих потребностей. Принял, и ты уже ничего не хочешь. И платить не надо.

– Ну, платить все-таки приходится. Здоровьем, например. Жизнью.

– Ф-ф-ф, – скривил губы «голландский гений». – Всё, что дает наслаждение, либо аморально, либо незаконно, либо приводит к ожирению.

– А вы знаете статистику смертей от слега?

– Это не аргумент. Все смертны.

– С каким великолепным хладнокровием вы это произносите…

– А должен метаться и рвать на себе волосы?

– Хм-м, – я задумался в поисках решающего довода. – Речь, вообще-то, идет не о частностях. Если слег победит, и все в поисках наслаждения залягут в ванны, земная цивилизация прекратит существование. Причем не в каком-то отдаленном будущем, а уже через одно-два поколения. Потомки просто не родятся.

Мастер портрета пристально взглянул на меня. Хотя, возможно, его интерес относился к не словам, а был чисто художественным.

– И это не аргумент, – произнес он, слюнявя карандаш. – Закон природы таков, что всякая сущность возникает, растет, крепнет и расширяется до определенного предела. Далее ее ждет стагнация, загнивание и, в конце концов, гибель. Почему наша цивилизация должна стать исключением?

– То есть вы выбираете слег?

– Ха! В таком случае я не беседовал бы тут с тобой, а лежал бы в горячей воде и пускал пузыри счастья. Изо всех отверстий.

– Но тогда почему, – не удержался я, – почему…

– Почему не упал к тебе на грудь и не облил слезами восторга?

– Ну-у…

– Да понял я! – Рембрандт даже на минуту отложил карандаш. – Сразу понял, что ты, русский коммунист, решил спасти мир от наркотической пропасти и повести вперед к светлому прекрасному будущему.

– Не так пафосно, – пробормотал я, отводя взгляд.

– Не важно. Главное суть.

– И в чем суть?

– А в том, что согласно глубинной философии, все ответы сокрыты внутри вопрошающего. И потому я, пользуясь методом Сократа, пытаюсь тонко подвести тебя к мысли…

Да-а, послал Бог родственничка…

– Не надо тонко, – буркнул я, страшно недовольный собой. Этот гад надо мной издевался! – Скажи прямо.

– Ладно, – Рембрандт плотоядно ухмыльнулся. – Великий Сун-цзы когда-то сказал: «Останавливай вредом, увлекай вперед пользой». Ты пытался доказать вред наркотика и не преуспел в этом. Тогда постарайся найти некую пользу – явную и очевидную всем. Пользу, которая отвлекла бы людей от корыта и заставила поднять голову.