Геннадий Бачериков - Вальс для принцессы

• Название: Вальс для принцессы
• Автор: Геннадий Бачериков
• Жанр: Современные любовные романы

Книга-победитель конкурса остросюжетного романа. Царская семья и пресловутый Мавроди со своим МММ, уголовники и новые русские, царский дворец и блокадный Ленинград – все это тугим узлом завязывает сюжет вокруг двоих влюбленных. Победит ли ЛЮБОВЬ!?

---

Старший милиционер выругался сквозь зубы, – А, дьявол, не успели до обстрела. Жуков, Ковалев, арестованную переулками доставить в отделение. Дворник, бери пацаненка, и пошли к тебе.

Вася похожий на медвежонка, в шубейке, пошитой матерью из старой меховой накидки умершей соседки, с отчаянным ревом бросился к матери, та обхватила его, но подбежавшие милиционеры оторвали ее от сына и повели в переулок. Она оглянулась и крикнула через плечо:

– Вася, ты меня жди, я обязательно вернусь и найду тебя! Ильдар, узнай, куда его направят! Помоги ему, если меня долго не будет!

В это время во двор въехала полуторка с фанерным ящиком-фургоном в кузове. Правая дверь кабины открылась и с подножки спрыгнула Марина Яковлевна. Веселая, бодрая, с красными от мороза щеками она походила на жизнерадостного снегиря. Наташа, издали завидев ее, бросилась к ней, но милиционеры ухватили ее за рукава пальто и повели за угол дома. И Вася навсегда запомнил растерянное лицо матери и слова, которые она бросила напоследок Марине Яковлевне:

– Я знаю, ты у меня сына хочешь украсть!

Марина, даже не поведя ухом на слова матери, которая уже скрылась за углом, подошла к оставшимся во дворе, поздоровалась со всеми и сказала, обращаясь к главному милиционеру – Виктор Семенович, пойдемте с нами, а ты – обратилась она к Ильдару, – мальчика пока к себе уведи, мы скоро зайдем к тебе.

Ильдар, держа плачущего Васю за руку, пошел в дворницкую. А Марина Яковлевна, сопровождаемая милиционером, управдомом, профессором и шофером направилась в Наташину квартиру. Вдали мерно грохотали взрывы, шел четвертый месяц блокады и немцы, не потеряв еще надежды быстро добить замерзающий город, продолжали ежедневный обстрел. Так будет продолжаться почти два с половиной года, только в январе сорок четвертого на город упадет последний снаряд.

Через час в дворницкую зашли управдом и Марина Яковлевна. Вася, скинувший шубейку и шапку, сидел возле горячей печки и грыз закаменевшую, оставшуюся еще неизвестно с каких времен баранку, размачивая ее в кружке с кипятком.

– Вот что Ильдар, – сказал управдом, – там в квартире еще семья живет, они на фронте. Если кто приедет, ключи от квартиры у меня. Я сейчас никого в комнату Азаровой подселять не буду. А мальчишку вот она заберет, – кивнул он в сторону Марины Яковлевны, – Уж во всяком случае, у нее ему лучше будет, чем в детдоме.

Вася замер от ужаса. Значит то, что кричала мама, и в самом деле правда, – вот эта кругломордая тетка и вправду хочет его украсть. Вот так же и Леньку украли, значит, она его и съесть может.

– Дядя Ильдар! – бросился он к дворнику, – не отдавайте меня, они меня съедят как Леньку!

– Ну, пацаненок малахольный! – воскликнул управдом.

– Да у нее муж в столовой в Смольном работает! – обратился он уже к Ильдару, – мальчишка хоть подкормится, своих детей у них нет, так что как сыр в масле будет кататься.

– В школу будешь ходить, – вступила в разговор Марина Яковлевна, – Сергей Алексеевич, муж мой, на работу на машине каждый день ездит. И тебя по дороге будет каждый день завозить с утра, до школы то далеко.

Ильдар молча погладил шершавой ладонью по голове прижавшегося к нему Васю. Вася всхлипнул, успокаиваясь. В конце концов, если столько взрослых знает, что он у Марины Яковлевны, то она ему ничего плохого не сделает, да и мама должна скоро вернуться. А каждый день на машине кататься, да еще и в школу ходить, это было просто мечтой.

– Ты не бойся, – сказал Ильдар, – я твоей маме скажу, где ты, когда она вернется. Иди и ничего не бойся, в том доме Ринат дворник, он мой друг, я все о тебе знать буду.

Бурыкина Наталья, Васина мама, не дожила до конца следствия. В тюрьме было холодно почти так же как на улице, те же сто двадцать пять граммов хлеба и больше ничего. Она заболела сразу и через две недели умерла от воспаления легких.

А Вася стал жить у Марины Яковлевны и Сергея Алексеевича и со временем понемногу привык к ним. Хотя воспоминания о матери его не оставляли, и он часто видел ее во сне.

Глава 5

1949 год, лето,Ленинград и окрестности

Учился Вася очень хорошо и в седьмом классе даже занял одно из первых мест на ленинградской математической олимпиаде. Но когда ему исполнилось пятнадцать лет, закрутилось знаменитое «ленинградское дело», и на следствии попутно вскрылось, что у многих партийных и государственных функционеров после войны в немалом количестве появились раритетные драгоценности, картины, мебель, фарфор, и в ряде показаний источником раритетов указывались Марина Яковлевна и Сергей Алексеевич. Оба они были арестованы и среди прочих, ни в чем не повинных людей, единственные, может быть, за дело получили «расстрельную» статью. Поскольку Вася официально не был усыновлен, его просто выкинули из квартиры, на которые в послевоенные годы был большой спрос, так как партия считала, что первым делом надо делать большую бомбу, строить ракеты и помогать отдаленным братским и освобождающимся народам, а свой народ был у себя под боком как-то не особенно и виден. Так Вася оказался в родном дворе, куда он зашел, чтобы узнать у кого-нибудь, не осталось ли у него прав на комнату, в которой они жили с матерью. Марина говорила ему, что мать жива, но писать ей не разрешают.

Прежде всего, Вася нашел дворника Ильдара. Тот, как оказалось, через своего друга Рината, был осведомлен о Васиной жизни. Трое из пяти сыновей Ильдара погибли на фронте, один до сих пор служил в армии, но был далеко, в Германии, а еще один оказался уже большим начальником в Москве. Он звал Ильдара к себе, но тот врос корнями в питерскую землю, на которой родился он сам и все его сыновья, и не хотел никуда уезжать.

Ильдар сказал, что комната давно уже занята и предложил Васе остаться пока у него. Шло лето, занятий в школе не было, и Вася с утра помогал Ильдару прибирать двор, а потом целыми днями пропадал в Эрмитаже или библиотеке. В конце июля у него появился друг во дворе, Сашка Куваев, который вернулся с родителями из эвакуации. Его отец работал на Урале над каким-то секретным проектом, поэтому после войны они еще три года жили там. Сашка был шустрый и нахальный парень, постоянно придумывавший какие-нибудь каверзы и развлечения, которые не всегда благополучно для него кончались. Вася, который все военное время прожил практически в отрыве от сверстников, просто прилип к нему.

Как-то у Сашки возникла мысль, съездить на велосипедах на места боев на Волхов и поискать там уцелевшее оружие. Какой из мальчишек военного, да и послевоенного времени не мечтал обзавестись пистолетом. Кто-то вырезал их из дерева, приделывал сверху медную или латунную трубку, залитую оловом или заклепанную с одного конца, напильничком делал запальное отверстие, и получалась «поджига». В ствол забивалась селитра, соскобленная с десятка спичек и обрубок гвоздя, к запальному отверстию подносилась горящая спичка или зажигалка. Звук от выстрела был не тише чем от пушки на Петропавловке. Обладатели такого оружия устраивали даже и стрелковые соревнования.

Но обзавестись настоящим пистолетом, это было мечтой и мечтой не такой уж и несбыточной. Еще в течение нескольких послевоенных десятилетий будут искать, и находить на месте боев и личное оружие, и всевозможные боеприпасы, вплоть до полных снарядных ящиков. Похоронные команды собирали только то, что оставалось на виду, да и то далеко не всегда. И никому никогда и не приходило в голову раскапывать засыпанные взрывами и проутюженные танками траншеи и орудийные позиции. А сколько мальчишек станут инвалидами уже прошедшей войны из-за неистребимой тяги «сильной» половины человечества к оружию.

Дома они сказали, что поедут на рыбалку, собрали рыболовные снасти, рыбачить и в самом деле собирались. Из съестного с собой взяли только хлеб, да соль, в лесу сейчас полно ягод и грибов, а в деревнях, за три года уже отошедших немного от войны, опять приветливо встречали каждого путника и уж на что, на что, а на молоко и картошку рассчитывать можно было.

Ехали долго, почти весь день, хорошо еще удалось поймать попутку, и большую часть пути они проделали в кузове старой полуторки, лежа на каких-то тюках. К вечеру добрались до деревеньки, стоявшей на берегу Волхова. Деревня оказалась почти не тронута войной, в том смысле, что все домишки, бог знает, когда построенные, были целы. Война стороной прокатилась мимо нее в обе стороны, но оставила по себе кровавую память тем, что на двадцать дворов вернулись с фронта только пять мужиков, да и те были отмечены разными увечьями.

Ребята остановились возле первого с околицы дома, на завалинке которого сидел, дымя самокруткой, однорукий седоголовый мужик.

– Здравствуйте, – сказал Сашка, – мы вот с другом порыбачить хотим. Не подскажете, у кого можно было бы на пару ночей остановиться в какой-нибудь сараюшке?