Марина Алиева - Орелинская сага. Книга первая

• Название: Орелинская сага. Книга первая
• Автор: Марина Алиева
• Жанр: Русское современное

Случайно брошенное проклятие свяжет воедино столетнюю историю людей бескрылых с историей крылатых людей, потерявших однажды всех своих правителей. Поиски этих последних приведут на землю крылатого юношу, который во множестве приключений разыщет семерых столетних старцев, но вместе с тем обретёт и самого себя и найдёт ответы на многие вопросы, заданные ему Судьбой. Что даёт человеку владение крыльями? Величие, преимущество, одинокую жизнь изгоя или счастливую возможность обрести Знание?

---

Сомневался в удачном исходе и Летописец Гольтфор, но причина его сомнений никак не была связана с возникшей проблемой. Старик свято верил – даже в горе Великий Иглон не забудет своих обязанностей и поступит мудро. Пугало другое: с недоумением и грустью заметил он признаки раскола между Иглонами Севера и Юга. Гольтфор не мог бы сказать о каком-то конкретном проявлении этого раскола, но знал, чувствовал, есть нечто, что заставляет Хеоморна нервничать больше чем нужно, а Генульфа – Иглона Северного города – следить за ним настороженно и отчужденно.

Наконец Правитель появился и объявил о принятом им решении.

Поскольку у каждого Иглона в его городе уже есть невеста, то заботу о будущих наследниках следует доверить им. И прямо сейчас, не мешкая, братья должны забрать по одному драгоценному яйцу, а то, которое останется, Дормат возьмет сам. Вылупившийся из него ребенок сразу станет расти и воспитываться при Великом Иглоне, как будущий преемник.

Все покорно согласились, по тону Правителя понимая, что он все решил бесповоротно. И только Хеоморн начал бурно возражать против такого «слепого» выбора. «Нельзя, нельзя! – кричал он на брата, нисколько не стесняясь присутствия Летописца. – Будущий Великий Иглон не должен выбираться случаем! Нам следует лететь к амиссиям, спросить у них совета! В таком важном деле, как это….

– Гольтфор, – не слушая Хеоморна позвал Правитель, – запиши в своей Летописи, что отныне я запрещаю орелям летать в сторону Тихих Гор и спрашивать там совета даже по самому ничтожному поводу. И на этом все!

Он выразительно посмотрел на Хеоморна, а затем, прошёл, наконец, в детскую и, вскоре, вернулся, неся в руках одно из яиц. Ни с кем не прощаясь, Дормат зашагал к внешней террасе.

Хеоморн совсем растерялся и едва успел, сбегав в детскую за наследником для своего города, пуститься вослед. На выходе с его крыльев соскользнула траурная сеть, но, чтобы не терять времени, он не поднял ее…

Очень скоро дворец Фондихта опустел, и ночь вступила в свои права. Над горами повисли крупные звезды, а полная луна освещала дорогу улетевшим. Восточный город остался далеко позади.

Великий Иглон стремительно летел вперед, прижимая к груди свою ношу. Он намного опередил остальных, и все, что они могли видеть, – это отблески луны на сетчатом покрывале. Сопровождающие выбивались из сил, чтобы сократить дистанцию, но давалось им это с трудом. Хеоморн страшно нервничал. Он то подгонял саммов, то вдруг решил, что Дормату сейчас лучше побыть одному и даже ненадолго приостановился, задержав всю свиту, чтобы передать самму яйцо, которое, убегая впопыхах, так и нес от дворца все это время.

Все это продолжалось до тех пор, пока летящие не достигли Разделяющего Хребта, как раз, на границе Восточного и Южного городов. И там произошло нечто совершенно непонятное. Во всяком случае, в Летописи это описано несколько сумбурно.

Вроде бы, поднялась, вдруг, из глубокой расщелины под Хребтом снежная крутящаяся туча и мгновенно проглотила Дормата. Только дикий крик донесся до свиты, а, затем, туча словно взорвалась и, окатив всех волной ледяного холода, рассыпалась сверкающими брызгами. В мгновение ока тонкие траурные сети на крыльях саммов обледенели, сковав их движения. Один за другим, вскрикивая, они валились на площадку перед расщелиной, помогая, друг другу скорее отползать от края. И только Хеоморн, чьи крылья были свободны, не задерживаясь, кинулся к обрыву.

Страшное зрелище, на мгновение, предстало его глазам. Далеко внизу, освещаемое полной луной, кувыркалось тело Дормата. Его крылья нелепо торчали, намертво окованные затвердевшей в ледяной туче сетью, а его руки, раскинутые в стороны, были ПУСТЫ!

С горестным криком рванулся за братом Хеоморн, но было уже поздно. Великого Иглона поглотила глухая чернота пропасть. Онемевшие саммы столпились на каменистой площадке, опасливо вглядываясь вниз, туда, где кружил, не переставая Хеоморн, выкрикивая имя брата. Ответа ему не было.

Наконец, он сдался. Помогая себе тяжелыми взмахами крыльев, Иглон поднялся на площадку и повалился к ногам саммов. Никто из них не помнил, как встретил рассвет.

«Тяжелые вести легко разносятся, – пишет дальше Летопись. – Когда гонцы из Южного города оповестили соседей о происшедшем, в небе стало темно от стай орелей, слетающихся со всех концов света на центральную площадь перед дворцом Хеоморна». Накануне вечером, туда же прибыли Иглоны. Всю ночь они провели в покоях Правителя, где заикающийся от страха Хеоморн рассказывал им о случившемся.

Сомнений больше не было – подобную тучу могли наслать только амиссии, которые покарали Правителя за поспешное решение, а более всего, за отмену вековой традиции обращения к ним. Но почему так жестоко? И чем провинился еще не рожденный наследник?

Срочно был созван Большой Совет, где присутствовали старейшины от ремесленников, Иглоны и Гольтфор. Но не успели они даже толком рассесться, как запыхавшиеся бледные рофины принесли весть еще более страшную. Почти одновременно, во всех орелинских городах исчезли и остальные наследники! Невесты Иглонов, неотлучно находившиеся при колыбельках, были обнаружены лежащими возле них в некоем подобии сна, и разбудить их не представлялось возможным. Сами же колыбельки были пусты!

В поднявшейся суматохе телохранители все же попытались порасспросить кое-кого из охраны, но эти расспросы ничего не дали. Только главный страж дворца в Восточном городе Анохор, (отец злосчастной Анхорины в вечерние часы затосковавший о дочери особенно сильно, и ушедший со своего обычного поста, чтобы бросить взгляд на Седой Вулкан), заметил странное облако, в безветрие, стремительно уносящееся в сторону владений нохров. Вот и все.

Когда последний звук сбивчивого рассказа рофинов затих, воцарилась такая тишина, что стал слышен отдаленный рокот Южного вулкана. Онемевшие члены Совета застыли, словно изваяния из остывающей Серебряной воды. Неожиданная, ужасная новость захватила их врасплох, и теперь каждый, как никогда до этого, осознал свое бессилие перед роком и полную невозможность что-либо поправить.

Первым пришёл в себя Хеоморн. Взметнув крыльями, он кинулся во внутренние галереи туда, где в самой дальней и самой теплой комнате находилось последнее яйцо.

Вскоре анфилады дворцовых покоев огласил его горестный крик. Пропало и оно…

Дальнейшее Гольтфор описывает очень сжато и сухо, словно пишет отчет, где нет места лишним словам. Из его описания видно, что, едва придя в себя, Хеоморн распорядился провести расследование и, в дальнейшем, все делал, как наделенный полномочиями Великого Иглона. С отрядом саммов он лично облетел все города и опросил очнувшихся, наконец-то, девушек. Они рассказали одно и то же: будто бы неспешно вплыло в комнату странное серебристое облако и дохнуло усыпляющим ароматом, от которого голова закружилась, а сознание словно провалилось в бездонное жерло. Естественно, то что происходило потом, девушки видеть уже не могли.

Хеоморн слушал с каменным лицом, стараясь ничем не выдавать своих мыслей и переживаний. Точно так же он, чуть позже, выслушивал и Гольтфора, который, в присутствии всех Иглонов, пытался напомнить, что амиссии связаны с орелями древним договором и не могли поступить так жестоко. Если, конечно…..

Тут Летописец замялся и даже не хотел продолжать, но Хеоморн вдруг пришел в страшное волнение и потребовал договорить до конца. Вместе с ним подался вперед и Генульф, которому словно передалось волнение брата. И Гольтфор поведал, что Великое Знание, которое получает Правитель в Галерее Памяти, позволяет ему как-то воздействовать на амиссий. Но тогда выходит полная несуразица! Абсурдно даже предположить, что Дормат сам выпросил себе и сыну преждевременную кончину, а другим наследникам непонятное похищение. Но можно предположить, что кто-то еще овладел Знанием, и, хотя это тоже, вроде бы, полный абсурд, тем не менее, он все же близок к реальности. В конце концов, смертельно обиженный на амиссий Великий Иглон, мог сгоряча кому-нибудь открыться…

Говоря это Гольтфор страшно волновался и совсем не поднимал глаз, поэтому не смог заметить смертельной бледности на лице Хеоморна и того, как нервно теребил пряжку на своем поясе Генульф. Зато всем остальным сразу бросилось в глаза замешательство братьев. Все неловко молчали, прекрасно понимая, что открыться Великий Иглон мог только кому-то из братьев, и возможно….

Но тут Хеоморн решительно стукнул ладонью по ручке своего кресла и велел всем немедленно собираться.

Как бы там ни было на самом деле, а все пути сходились у пещеры амиссий, и Иглон Главнейшего города был готов узнать у них правду, во что бы то ни стало!

…Тяжело писалась Гольтфору эта часть Летописи. Ни смягчить, ни оправдать того, что сказали амиссии, не смог даже он, весьма искушенный в изложении фактов, не всегда, может быть, приглядных.