Николай Карпин - Последний мамин урок. Непридуманная повесть

• Название: Последний мамин урок. Непридуманная повесть
• Автор: Николай Карпин
• Жанр: Русское современное

Увы, всех нас ждет старость. В документальной повести «Последний мамин урок» содержится уникальный опыт, как поддержать последние дни теряющего память близкого вам человека и при этом не потерять себя.

---

Позже на могилах мы со старшим сыном установили два металлических креста с табличками.

Отыскал я и отчий дом. Стоит по сию пору! Врос в землю, обветшал, но стоит. Пережил деда, отца, церковь деревенскую, деревню пережил. Новыми хозяевами приспособлен под дачу. На двери замок, не войти в отчий дом. Вспомнились заложенные в ломбард бабушкины золотые сережки, доставшиеся маме по наследству…

На другой день мы с сыном увезли мать в Поросозеро.

«Что случилось с родным человеком?» – думал я, лежа на раскладушке в большой комнате родительской квартиры. Припомнился случай тридцатилетней давности. Еще была жива нянюшка (моя двоюродная сестра). Напротив их дома жила старушка с взрослым сыном. Та старушка ослепла, стала беспомощной. А сын-выпивоха однажды уехал куда-то. Уехал, а дверь входную запер на замок. Случилось это зимой. Через неделю обеспокоенные соседи сбили замок, отворили дверь и в ледяной комнате обнаружили на полу мертвую старуху. Пожеванное мыло нашли рядом.

Тот случай врезался в мою память, и вот почему. Когда после кладбища, где похоронен мой отец, мы навещали нянюшку, моя мама всякий раз забегала к той слепой бабушке. Приносила ей конфеты, печенье и возвращалась от нее всегда зареванная. Она искренне жалела немощную женщину, предугадав ее судьбу. Недаром мать вскоре после смерти отца избрали председателем профсоюзного комитета леспромхоза. Она сопереживала людской боли, чувствовала ее, 17 лет отстаивала права рабочих леспромхоза. Помню, мы с ней горячо осуждали того сына-подонка…

Ночью на старенькой раскладушке мне вдруг по-новому увиделась жизнь. А ведь мать в течение 30 последних лет своей любовью превратила старшего сына в свою игрушку и этим неуемным чувством зачастую тиранила его.

Вспомнилось недавнее, как среди ночи мать с неподдельной злобой в голосе по поводу все той же пресловутой сумки выговаривала мне:

…я тебе сейчас в морду дам.

Бедная мама. Неужели она сходит с ума? Ужасно! Жена уже боится одна находиться с ней в квартире.

Весь следующий вечер я просматривал семейные альбомы в некогда таком родном доме. Давно забытые лица будоражили память. Я искал фотографию моего карельского деда, где он бородатый сидит на стуле и держит на руках среднего брата Володю (я еще не родился), которому от силы три года. Рядом стоят маленькие брат Саша, двоюродный брат Володя, а сзади всех двоюродная сестра Эльвира. Но как назло попадались фотографии с мест отдыха мамы. На них даты. Невольно я стал высчитывать года. Лишь в первый год после смерти мужа (нашего отца) мать никуда не ездила, а потом каждое лето отдыхала в санаториях, домах отдыха, пансионатах. Отдыхала подолгу вдали от дома. Когда мать уезжала, меня забирала к себе нянюшка и я жил у нее. Если старшие братья были не на учебе, то тогда мы проживали в нашей квартире втроем. Каждый вечер я бегал на вокзал к поезду встречать мать. Она не писала нам точных дат приезда. Очередной поезд в очередной раз уходил от станции, перрон пустел, и я брел домой, чувствуя себя безумно одиноким. Я безумно любил тогда свою мать. Люблю до сих пор. Но теперь это любовь к прошлому. Много лет я живу в кругу своей семьи. Помнится, в 1993 г. в феврале мы провожали маму в Карелию. Она целый месяц гостила у нас в Сибири. В дорогу снабдили ее изрядным количеством продуктов. Мать отказывалась, но я видел, в душе она довольна. На перроне передал ей немного денег. Мама сказала:

– Живите мирно, – и поцеловала меня.

Мне тогда стало до слез жалко ее. Мама, мама! Ужасное обнаружилось тогда. Во время твоего приезда неожиданно я почувствовал, что моя жена, дети стали мне дороже тебя. Жизнь отодвинула тебя в сторонку. Ты, мама, перестала быть для меня самым дорогим существом на свете.

Многое вспомнилось мне в тот вечер из ушедшего детства, юности. Многое из того показалось обидным. Почему-то стало искренне жаль старшего брата. Незадолго до своей смерти, будучи пьяненьким, он все твердил: «У матери уже едет крыша…».

Я резко одергивал брата за те слова, мысленно осуждал его.

Я осуждал того деревенского мужика, который много лет тому назад уморил свою беспомощную мать, закрыв ее на замок зимой в собственном доме. Много кого я осуждал и всякий раз пытаюсь осуждать в этой жизни. Но пришла мысль:

Время – мера истины. Из этой истины истекает библейское: не суди, да судим не будешь.

Исповедь атеиста

Однажды для себя я твердо усвоил: библия – это, чудесная, великая СКАЗКА-БЫЛЬ, которую придумали люди. Почему человек так любит сказки? Почему ему хочется обманываться? А может, благодаря сказке легче пережить суровые реалии жизни? Как бы там ни было, но можно лишь удивляться этому факту.

Я не крещен. Советское государство старательно растило нас атеистами. Это ему удалось.

Потом СУДЬБА показала свой оскал и раньше срока забрала среднего брата, за ним старшего. А ведь братья заменили мне рано умершего отца. Отчаянные были ребята, рождены не для мирной жизни. Воины!

Теперь, когда их нет рядом, до боли в сердце хочется верить, что есть, обязательно есть «тот свет», на котором мы сможем вместе все встретиться, обняться, как прежде, и больше уже никогда не разлучаться.

Блажен, кто верует!

Сентябрь

Вечером звонила мама. Она сообщила, что ей пришел счет за переговоры.

– Посчитала, я двадцать шесть раз разговаривала с Петрозаводском. Этого не может быть! Не говорили ли твои дружки по моему телефону?

Я назвал своих друзей, кто мог зайти к ней.

– Нет, Саша не мог звонить по моему телефону, – отвечала мать. – И Валера ко мне не заходил. Но я не могла столько раз набирать телефон. Не могла! – кричала она в трубку. – Я теперь буду записывать все свои разговоры и потом проверю!

– Хорошо, записывай! – почти крикнул я в ответ.

– Буду записывать!

Каждый свой разговор она заканчивает денежными делами. Теперь объектом ее нападок стала Нина Павловна, бывшая подруга, у которой недавно утонул сын. Со слов мамы, та задолжала ей 3 тысячи рублей. Позже эту цифру она уменьшила до тысячи.

Но, прощаясь по телефону, мама, как и прежде, спрашивает, как поживают мои дети, Нина. Передает им привет и просит приезжать к ней в гости. Она ведь была необычайно гостеприимной. К ней всегда заходили люди на чай. Помнится, мой средний брат Володя однажды приехал из Украины с семьей. Прихватил знакомых показать Карелию. Мать распределила все спальные места в доме. Кормила-поила гостей каждый день по три раза. Позже рассказала мне:

– Я так однажды устала, что прилегла вечером на раскладушку и всю ночь проспала без матраса и одеяла.

Ей тогда уже было за 80.

А ведь гостеприимство, кроме всего прочего, требует огромного труда. В полной мере я почувствовал это, когда умерла мама.

Мама последним готова была поделиться, при этом не преследовала никакой корысти или выгоды. Она любила людей. Такими зачастую бывают испытавшие лихолетье войны.

Октябрь

Утром звонила мама. Слабым голосом сообщила, что ей плохо, вызывала «Скорую помощь». Потом сказала:

– Еще чуть полежу и встану топить печку. В доме холодно…

– А что, вам еще не дали тепло? – спросил я, встревоженный. В доме сохранилось централизованное отопление, установленное еще леспромхозом.

– Нет, – ответила она. Потом снова стала рассказывать, как забыла свой паспорт у Нины Павловны, ругала ее слабым голосом. Я просил ее сдать в понедельник анализы в больницу и взять направление в госпиталь для Ветеранов.

Мама капризничала, говорила:

– Поселковый терапевт ничего не говорила мне насчет путевки. Может, я и не поеду в госпиталь…

Меня разобрало зло.

– Тогда тебе больше путевки не дадут! – почти крикнул я в трубку.

– Вот как! – расслабленным голосом отвечала мне мама. Ей был в радость мой крик. Хоть так с ней разговаривают.

Потом я звонил социальному работнику, просил проследить, чтобы мать сдала анализы. Между прочим поинтересовался:

– А тепло дали в дом, где живет мать?

– Да, еще 1 октября, – ответила работница. – В ее квартире тепло, даже душно.

После таких слов меня захлестнула обида, но подумалось: «Ведь, сгущая краски, мать хочет призвать меня к себе».

Сегодня рано утром мама позвонила мне в Петрозаводск и сообщила:

– У меня нет денег! – И дальше в категоричной форме: – Когда ты приедешь?

– Я приеду в воскресенье.

– Сегодня у нас что?

– Пятница.

– Ну, за три дня я не сдохну…

Я бежал под проливным дождем на родник за водой. Пронзила мысль: «Поселковый врач давно поставила маме неутешительный диагноз (старческое слабоумие) и всячески отстраняется от нее, как бы давая мне понять: занимайся своей матерью сам!».

Соседи тоже намекают на это. Мол, с ней небезопасно жить. Может сжечь дом. Одна Людмила, социальный работник, советует оставить ее дома: