Давид Карапетян - 7 секунд

• Название: 7 секунд
• Автор: Давид Карапетян
• Жанр: Русское современное

Главный герой оказывается в психиатрической лечебнице. Последнее, что герой помнит из своей жизни – смутные воспоминания о том, как он попал сюда. Практически сразу ему удается понять, из-за чего он здесь – он видит «тени», темные сущности, кружащие вокруг него и влияющие на поведение людей и его самого. Скоро ему предстоит узнать, как далеко он способен зайти, чтобы узнать, насколько реально происходящее вокруг него… Вдохновением для написания данного рассказа послужили реальные события.

---

– Меня зовут Винсент Морено. Я глава этой лечебницы. Есть какие-нибудь жалобы? Вас все устраивает? – Неожиданно для Коула, голос стал мягче в тот момент, когда он задал вопросы.

«Значит, будет пытаться взять на доверие. Кнут и пряник. Потом меня ждет кнут.» – решил Хоки, и сжал руки в замок.

Винсент решил, что еще один молодой наркоман попал не по назначению и искоса посмотрел на Энни стоявшую справа. Опять она борется за тех, кто недостоин даже такой жизни, по мнению Морено. Он машинально поправил серый галстук, который сместился с предназначенного ему места.

Коул лишь улыбнулся сам себе, увидев, что птичка снова вернулась, держа что-то зеленое. Это была гусеница, которая еще извивалась, будучи зажатой в клюве. Эта гусеница могла бы стать бабочкой, но ей суждено стать пищей для синицы. Но Коулу не было жалко ее, если бы он мог, то отдал бы этой птице всех бабочек на земле и не секунды бы не жалел об этом. Глава лечебницы никогда бы этого не понял, даже в переносном смысле. Хоки чувствовал это по его безразличию, сквозящему в голосе, которое ему не удавалось скрыть.

– Хорошо. – В голосе Винсента появилась нотка «я так и знал». – Вы говорите, что видите демонов?

– Может быть не демонов, тени просто тени. Я сорвался тогда, много чего наговорил. – Коул говорил так, словно рассказывает другу историю, которая недавно с ним приключилась, сначала она казалась ему грустной, но к моменту разговора стала забавлять его.

Хоки помнил только то, что было после того, как он оказался в лечебнице. Помнил, что много говорил и кричал, вырывался из рук санитаров, но он не помнил, что именно и зачем. К тому же Коул не собирался сходу раскрываться перед этим человеком, хотя бы в плане личностных качеств.

– Вы помните, что случилось, что послужило причиной срыва?

Винсент произнес это все тем же участливым голосом, но сам представил, как молодой человек, сидящий перед ним, вкалывает себе в вену очередную дозу в каком-нибудь грязном притоне наркоманов.

– Нет. Ничего, смутные воспоминания. – Коул замолчал на секунду, проведя рукой по подбородку. – Помню только тени.

Птичка, перескакивая с ветки на ветку, скрылась в зеленой листве. Она была так близко, нужно было всего лишь выйти во двор и, взобравшись на дерево протянуть руку. Но Хоки к своему разочарованию понимал, что это лишь напугает птичку, и она, взмахнув крыльями, улетит и возможно не вернется. А этого ему хотелось меньше всего. Лучше он будет наблюдать за ней издалека, убив в себе всякую надежду приблизиться к ней, чем напугает ее и вынудит улететь от него подальше.

– Тени? – Голос сделал попытку показаться заинтересованным. – Объясните?

– Что тут объяснять, если вы мне не верите… Да и я сам начал сомневаться. – Фразы Коула стали обрывочными, а голос тише от мыслей о маленькой птичке.

Синица снова оказалась в поле зрения Хоки, который моментально перевел на нее все свое внимание. Глаза Коула «прыгали» вслед за ней по могучим ветвям старого дуба, пробегая сквозь листву к краю его кроны. Хоки почувствовал, что снова остался один, когда птичка улетела. Теперь он один на один с этим человеком, с тенями, чье неминуемое приближение он чувствовал.

Когда Коул обернулся, он увидел, что с ним разговаривал невысокий полный мужчина с редкими седыми волосами, усердно зализанными назад, который был одет в строгий серый костюм, такой же, как и его взгляд. По левое плечо от него, Коул заметил тень – темное мрачное пятно, отдаленно напоминающее силуэт человека. Он слышал ее шепот, негромкий, шипящий. Но сейчас Коул не мог разобрать его. Возможно из-за того, что тень шептала на незнакомом ему языке. За темным силуэтом, в миллиметрах от него, стояла медсестра, которая только что разговаривала с Коулом. По правое плечо стояла Энни, добрая старушка с лицом святой. Хоки сразу заметил, что тени стараются держаться от нее подальше, словно теплый еле уловимый свет, исходящий от нее обжигал само их существо. Не была исключением и та тень, которая постоянно приходила к профессору, она шептала ему на ухо, заставляя писать формулу, у которой не было завершения и смысла, и когда тот заходил в тупик, злорадно смеялась над ним. Если Энни подходила близко или пыталась заговорить с профессором, тень отходила в сторону, старичок приходил в себя, зачастую срываясь в истерике, но не в такой сильной, как та до которой доводила его тень.

Хоки не видел на тенях их эмоций, но он чувствовал их, что-то темное исходило от них. Иногда Коулу казалось, что он видит их искаженные, застывшие в одном выражении лица. Ощущение присутствия теней, давило на него, медленно лишая способности свободно мыслить. Лишь черные посторонние мысли гудели в голове, сводя его с ума.

Вот и сейчас Хоки чувствовал, знакомое ощущение, которое исходило от тени, стоящей рядом с Винсентом. И сейчас, исходившее от тени было направлено против Коула. Он чувствовал это не только по тени, но и во впечатлении, складывающемся от общения с этим человеком.

– Так вы попытайтесь. Тогда мы сможем помочь вам. – Винсент улыбнулся отточенной до блеска хищной улыбкой профессионала.

Коул медлил. Но его желание того, что тени уйдут, что он станет свободным от этой ноши, возможно, что он вспомнит кто он такой, подталкивало его к одному, пугающему его решению. Все это вкупе с надеждой, которая никогда не сдается, заставило Хоки пойти навстречу этому человеку. Надежда страшная штука когда она таится в сердце запутавшегося человека, она безжалостно заставляет его совершать поступки, о которых тот вскорости пожалеет.

– Как вам объяснить. Видите человека пишущего формулу изо дня в день? – Коул указал на профессора, близившегося к завершению своей работы, который был подобен Сизифу, каждый день пытающемуся поднять камень на вершину горы. – К нему каждый день приходит тень, она или оно, заставляет писать его эту чертову формулу. Оно уходит, только тогда когда он не может довести ее до конца и впадает в истерику… и еще тогда, когда к нему подходит Энни. Тени боятся Энни. Не знаю почему.

Коул машинально бросил взгляд на Энни, но тут же попытался его скрыть от этого человека. Энни с жалостью смотрела на Хоки, но его размеренная речь и взвешенные обдуманные слова, заставляли уголки ее губ медленно приподниматься.

Нечасто больные могли наглядно продемонстрировать оправдание своему недугу, и если такое случалось, то на это было интересно смотреть. Ведь, как полагал Винсент, их болезнь есть ничто иное, как защитная реакция на вышедшие из-под под контроля человека побуждения. Зачастую оправдание больным своей болезни – это ключ, способный если не открыть полностью, то хотя бы приоткрыть дверь в пучину происходящего у него в голове.

– Да. Но уже поздно… Вот. Смотрите, сейчас он начнет рыдать, а тень, злорадствуя, уйдет. – Увлеченно, указав пальцем, говорил Коул.

За открытой дверью, было видно, как профессор трудился над своей формулой на белой доске, стоящей посреди холла. Он начал лихорадочно дописывать цифры и буквы невпопад, словно пытаясь попасть наугад. Потом он с силой швырнул в доску фломастер и, опустившись на колени, заплакал. Тень медленно растворилась. Фломастер откатился под ноги одной из медсестер. Больные, наблюдавшие за работой профессора, начали вяло разбредаться, а Энни и медсестра бросились к профессору.

– А как вы понимаете, что тень… злорадствует? – Недоверчиво спросил Морено, который надеялся, что пациент оправдает его надежду.

– Я чувствую это. Так же, как я чувствую то, что стоящая рядом с вами тень, настраивает вас против меня. – Резко изменившимся голосом сказал Коул, спокойно, но твердо чеканя слова.

Коул глянул на тень, чуть правее Винсента. Морено от пристального взгляда Хоки машинально обернулся, недовольно осознал, что от слов Коула, от того как они были произнесены, и взгляда этого пациента, по его коже невольно пробежал холодок и сжалось что-то внутри. Давно никто не мог вызвать у него того же ощущения, которое вызвал Коул. Глаза Хоки полные внутренней силы и уверенности в этот момент, заставили главу лечебницы на мгновение поверить в то, что он сказал. Но обратная реакция не заставила себя ждать.

– То есть вы считаете, что я тоже болен? – Не скрывая возникшее недовольство, Винсент пошел в атаку.

Пациент начал переходить на личность Морено, а это главе лечебницы никогда не нравилось. Какие-то умалишенные, постоянно пытаются сравнить его, авторитета психиатрии, с собой, а то и того хуже.

– Не обязательно. – Коулу сразу не понравился этот человек, а теперь он начинал нервировать его.

– Нет, так и есть. Вы видите тень рядом с больным профессором и рядом со мной. Значит, я тоже болен? – Винсент неожиданно для себя начинал злиться.

Тем временем профессора увели, и Коул не видел ни его, ни Энни, ни Ирэн. Лишь белая доска испещренная цифрами и буквами сверху донизу, с выделяющейся на ней жирной последней полосой, пересекающей половину доски от середины, нижний край линии, словно сбитый самолет, делает крутое пике вниз и упирается в железный обод.