Сергей Решетнёв - Графика ночей

• Название: Графика ночей
• Автор: Сергей Решетнёв
• Жанр: Поэзия

Беспощадное описание внутреннего мира автора, Средневековье жизни, безумие повседневности, сплав любви и ненависти в самых неожиданных пропорциях, летопись болезненного самоуничтожающегося счастья, погружение в Марианские впадины человеческих отношений.

---

Вторая половина

Кожа становится древесиной,
Всё запутанней лабиринт лица,
И кажется – лучшая половина
Прожита, без достатка и без венца.
Хоть криком кричи истошным,
Хоть улыбайся – легко, свободно, —
Под ногами проклятое бездорожье,
И одежда вышла из моды.
И чувства – последний атлас,
И слово – последний компас,
И я убегаю плакать
К тебе, словно капля в лотос.

10.11.03.

Новые танцоры

Они уже плетут венки своих улыбок,
И наши танцы их заполнили тела,
Их плотная судьба – нетёсанная глыба,
И розовой души не треснула кора.
Завидую ли я их радостному плеску?
Смотрю ли я на них, как замок на дворцы?
Нет, я им – брат и знак, они, как я, – исчезнут,
Одна у нас печаль, начала и творцы.

11.11.03.

Убежище

Я оплакать себя не решаюсь,
Так бывает, что я расширяюсь
До размеров далёкой звезды,
А бывает, что я удивляюсь,
Как же я в этот день помещаюсь,
И хватает тепла и еды.

Скоро я растворюсь в своей дрёме,
В этой дрёме в своём полудоме,
Где лишь книги – в иное ходы.
Моё сердце – еврей при погроме,
Где убежище сыщется кроме
Заоконной и ясной звезды.

11.11.03.

Возвращение Ясона

Я вернулся с руном золочённым.
Без Медеи, но всё же Ясоном.
Эту шерсть, что подземные воды
Пропитали пыльцою породы
Соплеменникам всем в утешенье
Я хотел подарить украшенье,
Но отвергли кудрявые строки
И музеи и местные боги,
И теперь этой шерстью я сам
Укрываюсь один по ночам.

Аномальная зона Язона
Или сон бесноватый Ясона,
Без жены, корабля и детей,
На мечту посмотревший Орфей.
Горевать ли под остовом ветхим,
Или лирой закрыться, как клеткой,
Оградить себя струнной преградой.
Ни любви, ни награды не надо.
Я-то знаю – был правдой дракон,
Из зубов его встал легион,
Этот Цербер хранил дарованье,
За которое плата – изгнанье,
Непризнанье, забота с нуждой.
Я теперь всем на свете – чужой.

11.11.03.

Кальян

Сегодня я прощаюсь с тем, что я
Всегда и всюду знал под маской дружбы,
Раскурен беспросветности кальян,
Не лезет в горло подостывший ужин.

Незримый опиум простого бытия,
Ты легче всех окутываешь разум,
Качнулась тихо памяти ладья,
Лёг горизонт, уместен, словно фраза.

Руины отношений – живописны.
Я поднимаю заблуждений парус,
Любовь жила и властвовала присно,
Но изменился ныне взгляд и ракурс.

Вот казус истины – она бесчеловечна,
Хоть мыслима быть может только им.
Я с ноутбуком заберусь на печку
И не пойду за щукой в магазин.

Я знаю, кажется, все тайные пружины
Душевных механизмов, плат и схем,
И всё дальнейшее – по мне моя же тризна,
Бог сам увидит всё, я – буду нем.

16.11.03.

Мимолётный лёгкий танец

Лёгкой рукою касаюсь её под лопаткой,
Лёгкой другою рукою сжимаю ладонь.
Что же опять происходит? Я её любуюсь украдкой.
Трепет душевный, ты, лёгкость игривая, скрой.
Кружимся в танце, но, боже, какая пружина
Сердце моё развернула в персидский ковёр,
Снова смущает меня красота балерины.
Внешность её совершенна, но холоден взор.
Там за глазами – уже никаких тайников,
Там за глазами – так просто устроенный холод.
Установился за окнами снежный покров,
Зимнего вечера медленный танец недолог.
Кончики пальцев слегка онемели целуя
Ловкий изгиб позвоночника, их отнимаю.
И отпускаю ладошку её золотую,
Чтобы под солнцем своих сновидений растаять.

16.11.03.

Сирены

Звёзды сверкают, словно глаза сирен,
Словно шипы на проволоке колючей.
Нет у тюрьмы ни часовых, ни стен,
Только снега без края, только мороз трескучей.
И расстояния, от которых кружится голова,
И одиночество – как фамильная драгоценность.
Холод нехотя уступает кровать,
Со сном душа покидает привычно бренность.
Звёзды расставлены, словно мины,
Их не избегнет ищущий света взгляд.
Господи, как же неумолимы
Мысли, что жизнью моей говорят.

17.11.03.

Снежный дракон

Этот белый и многоголовый,
Хладодышаший, зимне-суровый,
Неподвижный, но цепкий – дракон —
Лижет ноги стальным языком.
Он пускает, как искры, простуду,
Там, где иней, он властвует всюду.
Два изогнутых к небу крыла
Раскатала до льда детвора.
Звёзд сверкает небесная сварка,
Ждут все люди от неба подарка,
И не знают, что там за работа
Не кончается даже в субботу,
И зачем неба чаша – без эха,
И судьбы нашей хватка – без меха.
Нам письмо – только снежная туча,
И кружок фонаря, как сургуч.
Там внутри – только клочья бумаги,
И позёмки длиннющие флаги,
Ни ключа, ни лица, ни заданий,
Только рваные хлопья меж зданий.
Я и сам догадался: дракон
Победить меня был обречён.
Но готовлю я меч свой чернильный,
Длинных фраз зарядил карабины,
Потеплее обул свои ноги,
И вхожу в его сны, как в берлоги.

21.11.03.

Килька

А если бы килька была бы живой,
Каково бы ей было в консервной банке?
Я среди всех – до конца чужой,
А душа моя везде – иностранка.
Мне не понятен обычай копить добро,
И традиция укорачивать всех высоких.
Конституция выгоды – это уже старо.
Здесь царство стаи, здесь жабы – боги.
Я задыхаюсь в пыли инструкций
От выхлопов холостого трёпа,
Золото неба – несколько унций —
В сейфе министра, который напоминает гроб.
Разве по мне это – быть удобным,
Маслом пропитанным чужих мнений?
А если вселенная лишь утроба,
То почему же так страшно в ней?

26.11.03.

Коридоры

Коридоры пройдены.
Кораблей до родины
Больше нет, и нет
Каравана—поезда,
Все билеты проданы,
Только лето – озеро,
Берега – зима.
Обещанья листьями
Сыпались, да истина
Снегом их закрыла.
Лепестками – маками
Все надежды плакали,
Кончевы да ракины —
Дальше – пустота.
Может, путь закончился?
Может, надо пятиться?
И надежда – колется,
И удача – жалится.
Но не все фамилии говорят —
Проверено.
И редактор Немова
Помогает делом мне.
И простыми темами
Обхожусь пока.
Заколдован городом,
И язык – как олово.
Рот остывшей печью,
И не льётся речь моя.
А вот Миша Говоров,
Достаёт из короба
Новые стихи.
Как-то смог ведь Говоров
Выжить в этом городе,
Ну, и я – смогу.

26.11.03.

Фея

Г.И.

Сколько женщин принял за фей,
Разве столько мне было нужно?
Вам теперь попугай милей
Нашей прежней и верной дружбы.
И зачем столько внешних благ,
Разве с ними мы не стареем?
Я не думал, что сам был маг,
Что из женщины сделал фею.
Разве может быть шубы мех
Нежен так, как мои слова?
Я вас чувствовал лучше всех,
А теперь я – в земле провал.
Вы в меня уже никогда
Не загляните – в пропасть жуткую!
Вы взорвали мою судьбу,
Да и выбросили наутро.

Постоянство

Разогнан по домам туман,
И отдано зиме пространство,
Как держит крепко нас капкан
Заботливого постоянства.
Мы все должны заледенеть,
Стать кристаллической судьбой,
До смерти холода созреть,
До вечности земли сырой.
Никто уже не совершит
Здесь подвига или открытья,
Проглотит души ящер – быт,
Но не заметим мы убытья.

26.11.03.

Мукомол

Время неспешное – как мукомол,
Я не могу под него приспособиться,
Каждый закат – словно в сердце укол,
Я – как бумажный, а ночи – как ножницы.
Что мне назначено – то не успел,
В тесто замешано, в печи поставлено,
Я немотой и безумьем созрел,
Чувство в бесчувствие вплавлено.
Вот моё тело – горяч каравай,
Скоро ему и под нож,
Кровь из бутыли мою – наливай,
Солнцем свой рот обожжёшь.
Крошки остались и капли на дне.
Нету души, что грустит обо мне.

06.01.04.

Праздников дурман

Праздников загадочный дурман
Пролетел – и сразу был забыт,
Господи, я был так часто пьян,
Что не знаю, как мне трезвым жить.
Сети чувств не уловили тайны,
От мечты остался лишь огарок.
Я мешаю долго ложкой чайной
Сожаленье – вечности подарок.
Как хочу я выйти из хандры
Как из дома затхлого наружу,
Нет черней и холодней дыры,
Чем дыра, где никому не нужен.

06.01.04.

Кашель

Тугая боль корсетом сжала грудь,
Неистов кашель, словно пламя в печке.
Я знаю, мне сегодня не уснуть,
Отвар моих страданий не облегчит.
Царапает внутри незримый коготок,
И судорога – пойманная рыба,
Как медленно плывут стена и потолок,
Вот так бы просто встать и из себя уйти бы.
А я держусь за грудь, там сердце, как сосуд
Расколотый давно, плоть рвёт при каждом вздохе,
И мёртвые часы бессмысленно идут.
И тащат разум мой по адовой дороге.

12.01.03.

Прорубь