Сергей Чухлеб - Лекции по истории западной философии Нового времени

• Название: Лекции по истории западной философии Нового времени
• Автор: Сергей Чухлеб
• Жанр: Философия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-98604-421-7

Издание содержит: Новое время: новая культура, новая философия; философия XVII века; философия XVIII века; философия XIX века и т. д.

---

Таким образом, в рамках средневековой науки и философии почти не существовало оформленных программ, обосновывающих и продвигающих практику познания чувственно-воспринимаемого мира. Если же такое познание и осуществлялось, то оно декларативно «привязывалось» к теологическому знанию.

Френсис Бэкон пытается создать программу достоверного познания именно чувственно-воспринимаемого мира. И он совершенно не намерен подчинять его теологии. Такое знание обладает огромной ценностью независимо от того, сообщает ли оно нам что-нибудь о Боге или нет. Бэкон заявляет, что нам необходимо истинное знание о Природе. И это знание необходимо, чтобы эту природу покорить. Бэкон – первый философ, который ставит на повестку дня задачу научно-технического освоения и покорения мира. Его знаменитый лозунг: «Знание – сила», – стал лейтмотивом современной технической цивилизации.

Итак, Бэкон стремится создать новую истинную науку. Помимо строгости, точности и практической применимости, эта наука обладает еще и демократичностью и общедоступностью. Бэкон специально подвергает критике магическую практику, весьма распространенную и востребованную в его время. Правда, судя по всему, он сам практиковал магию. В этом нет ничего удивительного. Для современного ума магия, алхимия, астрология и прочее – противоположны научному знанию. Но этот взгляд сформировался лишь в XVIII веке. Философы и ученые XVI–XVII веков не видели особых противоречий между наукой и магией. Магия воспринималась скорее как часть науки. И лишь со временем благодаря таким людям как Френсис Бэкон сформировался тот стандарт научного знания, который позволил в последующем отделить магические практики от практик научных.

По мнению Бэкона, недостаток магии состоит в том, что ее утверждения, действия и результаты с трудом подвергаются эмпирической проверке. Кроме того, магия выступает как тайное, закрытое знание, доступное немногим. Суждения же новой науки прозрачны, эмпирически и рационально наглядны и доступны пониманию любого трезвомыслящего человека. Любой человек может через тренировку своих познавательных способностей приобщиться к плодам науки и использовать их себе во благо. Магия – знание для немногих. Наука – знание для всех. Именно поэтому магия стремиться к сокрытию своих тайн, наука же – к распространению своих знаний. В этом отношении, Бэкон, задолго до эпохи Просвещения, предвосхищает одну из важнейших просветительских установок.

Итак, Бэкон провозглашает и формулирует проект научно-технического освоения и покорения мира. Более того, он являет себя основоположником технократического подхода[12]. Наиболее явственно этот подход реализован в «Новой Атлантиде», опубликованной в 1627 году.

Это небольшое произведение описывает некое вымышленное идеальное общество, существующее за пределами европейской цивилизации. Жанр «утопии» стал популярен, начиная с XVI века (хотя возникновение этого жанра не обошлось и без влияния платоновских произведений). Масштабные географические открытия европейцев способствовали появлению множества произведений, в которых их авторы предлагали свои социально-политические проекты под видом описания иных, заморских и дальних, идеальных государств. В этих государствах предлагаемые идеи якобы реализованы уже давно и весьма успешно. Наиболее знаменитым произведением этого типа стала «Утопия» Томаса Мора, опубликованная в 1516 году (жанр получил название благодаря именно этому произведению).

В «Новой Атлантиде» Бэкон описывает общество, в котором вся социальная структура поставлена на службу научно-техническим изысканиям. Ученые правят обществом и обогащают его своими научными открытиями. Центральное научное учреждение – Дом Соломона, некий прообраз Академии наук, которая в последующем была создана во многих европейских странах. Ученые, работающие здесь, занимаются самыми разными проблемами, начиная с увеличения эффективности сельскохозяйственных технологий и заканчивая экспериментами над оптическими приборами. (См. комментарий № 1 в конце главы).

«Есть у нас дома механики, где изготовляются машины и приборы для всех видов движения. Там получаем мы более быстрое движение, чем, например, полет мушкетной пули или что-либо другое, известное вам; а также учимся получать движение с большей легкостью и с меньшей затратой энергии, усиливая его при помощи колес и других способов – и получать его более мощным, чем это умеете вы, даже с помощью самых больших ваших пушек и василисков. Мы производим артиллерийские орудия и всевозможные военные машины; новые сорта пороха; греческий огонь, горящий в воде и неугасимый; а также фейерверки всех видов, как для развлечения, так и для других целей. Мы подражаем также полету птиц и знаем несколько принципов полета. Есть у нас суда и лодки для плавания под водой и такие, которые выдерживают бурю; есть плавательные пояса и другие приспособления, помогающие держаться на воде. Есть различные сложные механизмы, часовые и иные, а также приборы, основанные на вечном движении. Мы подражаем движениям живых существ, изготовляя для этого модели людей, животных, птиц, рыб и змей. Кроме того, нам известны и другие виды движения, удивительные по равномерности и точности».

«Есть у нас дома звука для опытов со всевозможными звуками и получения их. Нам известны неведомые вам гармонии, создаваемые четвертями тонов и еще меньшими интервалами, и различные музыкальные инструменты, также вам неизвестные и зачастую звучащие более приятно, чем любой из ваших; есть у нас колокола и колокольчики с самым приятным звуком. Слабый звук мы умеем делать сильным и густым, а густой – ослабленным или пронзительным; и можем заставить дрожать и тремолировать звук, который зарождается цельным. Мы воспроизводим все звуки речи и голоса всех птиц и зверей. Есть у нас приборы, которые, будучи приложены к уху, весьма улучшают слух. Есть также различные диковинные искусственные эхо, которые повторяют звук многократно и как бы отбрасывают его, или же повторяют его громче, чем он был издан, выше или ниже тоном; а то еще заменяющие один звук другим. Нам известны также способы передавать звуки по трубам различных форм и на разные расстояния». (Бэкон Ф. Новая Атлантида. http://www.ashtray.ru/main/Hb/newatlant.htm).

Разрыв Френсиса Бэкона со старой наукой и его новаторство проявляются и в его отрицании телеологической (целевой) причинности. Напомню, что философия, принимающая телеологическую причину[13], рассматривает мироздание как упорядоченную структуру, где все имеет цель и назначение: каждый элемент мироздания предназначен для другого более высшего элемента мироздания и все вместе они (элементы) устремляются к Богу, как высшей цели для всего сущего.

Подобный взгляд на вещи кажется Бэкону несовместимым с настоящей наукой. «Бэкон относил это понятие к мешающим познанию материальной природы «призракам рода», которые имеют своим источником «природу человека» и которые заключаются в необоснованном приписывании Вселенной психических свойств человека (его ума, воли, способности ставить цели при совершении осознанных действий)». (46. С. 13) В этом отношении, необходимо отметить, что современная наука идет по пути, проложенному нашим философом – она отказалась от понятия «телеологической причины», и этот отказ имел весьма плодотворные последствия.

Но отказ от телеологической причины означает и разрыв с теологией (наукой о Боге). Бэкон ни в коей мере не собирается отрицать бытие Бога и благотворность религии. Он лишь подчеркивает, что принципы построения знания теологического и знания научного столь различны, что не стоит их смешивать. Наука должна быть свободной от теологии, ибо ее задача – не познание Бога, а познание материального мира.

Но Бэкон понимает, что эту проблему не так просто решить. Уже в его время опасность свободных научных изысканий для религиозной веры стала достаточно очевидной. Можно сколько угодно рассуждать о различии сфер научного знания и религиозной веры, но в действительности наука и религия постоянно пересекаются. Ведь религия претендует не просто на знание о Боге – сущности метафизической и надмировой. Религия предполагает приложение этого знания к нашему миру – она настойчиво сообщает нам о том, как мы должны вести себя в этом мире, а, значит, и рассказывает нам о том, что этот мир собой представляет. Невозможно повествовать о чудесах и знаменательных событиях, не делая при этом суждений о сущности и природе материального мира.

Наука, взыскуя знания объективного и непредвзятого, так или иначе, вольно или невольно, дискредитирует суждения религии о материальном мире[14]. Но дискредитируя эти суждения, она покушается (опять же – вольно или невольно) на авторитет и истинность религии в целом. Ибо если выясняется, что то или иное религиозное суждение суть ложь, то рано или поздно возникает подозрение, что и все остальное в религии не является истинным. Сомнение в деталях бросает подозрение на целое.