Виктор Косик - Софии русский уголок

• Название: Софии русский уголок
• Автор: Виктор Косик
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98604-127-8

В книге освещается жизнь русской эмиграции в Софии. В ряде сюжетов представлены быт, искусство, учеба, работа, развлечения и даже политика. Отражены некоторые судьбы известных представителей русского клира.

---

Убежденный, как и многие русские, тогда в том, что «… Большевики кровью в войне смыли свой грех перед Россией», о. Всеволод с семьей, в 1946 г. по благословению владыки Серафима (Соболева) принял советское гражданство.

В составе болгарской делегации в 1948 г. присутствовал на Совещании глав и представителей Автокефальных Православных Церквей в Москве.

Автор хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации ряда аналитических записок в Московскую Патриархию о церковной жизни в Болгарии, в том числе по экуменической проблематике.

Распоряжением Совета Министров СССР от 20 ноября 1949 г. за № 18532 – рс ему был разрешен въезд на постоянное место жительства в СССР из Болгарии, и 4 февраля 1950 г. о. Всеволод вернулся с семьей в Россию.

Отпускную грамоту о. Всеволоду с «перечислением его заслуг перед Болгарской Церковью и благословением на дальнейшее его служение Русской Церкви» подписал митрополит Врачанский Паисий, тогда временно возглавлявший Св. Синод.

Через месяц Св. Патриарх Алексий I написал на прошении о. Всеволода: «1950 год, февраля 10. Протоиерей Всеволод Шпиллер с любовью приемлется в клир Православной Русской Церкви и назначается настоятелем Ильинской церкви г. Загорска». Кроме этого, о. Всеволод был определен на преподавательскую работу в Московскую духовную академию и семинарию, а несколько позднее, по утверждении в звании доцента – и. о. инспектора этих учебных заведений.

В 1951 г. последовал уход с преподавательской работы. Некоторое время был настоятелем храма в Новодевичьем монастыре, а 21 сентября 1951 г. в праздник Рождества Пресвятой Богородицы о. Всеволод был назначен настоятелем Николо-Кузнецкого храма, в котором прослужил более 32 лет. Его трудами прежний «вокзальный» приход (неподалеку был Павелецкий вокзал) переменил свой облик. Благодаря пастырскому и проповедническому талантам о. Всеволода, храм стал одним из самых известных и посещаемых интеллигенцией. О. Всеволод взрастил многих из тех, кто встал на путь пастырского служения.

Деятельный и авторитетный участник международных церковных встреч.

Умер в 1984 г. на второй день Рождества, в день Собора Пресвятой Богородицы.

Похоронен на Кузьминском кладбище в Москве.

Имя о. Всеволода, память о нем хранятся его учениками и духовными детьми. Организованная 25–27 мая 1992 г. I Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского Института (потом ПСТГУ) проходила под названием «Чтения памяти прот. Всеволода Шпиллера». В последующие годы одно из заседаний указанной конференции Института обязательно посвящается его памяти. Проводятся вечера воспоминаний78.

Биографии представленных здесь людей столь различны, что трудно подобрать слова, которые могли бы быть использованы в качестве общего заключения. Проще всего сказать, что их объединяла София, в которой они жили, служили, преподавали, работали, огорчались и радовались и любили Россию по-своему…

Ученье – свет

Родина была далеко, слезами ее нельзя было вернуть. Надо было жить и обживать Болгарию, нуждавшейся в квалифицированных кадрах. Начну с традиционной картинки – культуры, с просвещения умственного и нравственного, где трудились десятки и сотни русских беженцев, университетских профессоров, гимназических преподавателей, церковнослужителей. Уже стало привычным, что при обрисовке этой темы исследователи нередко обращаются к практике привлечения русских прежде всего в Софийский университет. Я попробую начать с ab ovo, с детства.

«В начале 1920-х гг. в местности «Горна Баня» под Софией существовал русский приют для русских детей до восьми лет. Он помещался в двухэтажном здании, в котором находились спальни, но не было столовой. Дети круглый год ели во дворе, под навесом… Многие были настолько малы, что их приходилось кормить, причем воспитательницы делали это с нарушением элементарных санитарных норм. Вообще антисанитария царила в приюте: грязные простыни часто не стирались, а только просушивались, дети были вшивыми. Рядом с приютом протекал ручей, в котором летом ребятня целыми днями купалась без всякого надзора, часто под жарким солнцем. В результате дети часто получали ожоги и страдали простудными заболеваниями. В середине 1920-х годов приют в «Горне Бане» закрыли, и вскоре был создан новый приют в городской черте Софии, рядом с парком «Борисова градина». В новом приюте воспитывались сироты или дети самых бедных эмигрантов. Здесь санитарные требования соблюдались безукоризненно: даже зубные щетки после каждого употребления дезинфицировались раствором марганцовки, отчего становились черными. Однако директриса установила в приюте режим полного молчания. Даже самые маленькие воспитанники не смели произнести ни одного звука, а воспитательницы говорили вполголоса. У детей были игрушки, но играли они молча. Неудивительно, что приютские дети вырастали озлобленными и некоммуникабельными людьми»79.

Картина настолько неприглядна, что не хочется верить воспоминаниям И. В. Матвеевой. Но воспитание всегда связано с насилием, особенно в приютах, воспитатели в которых имели и имеют свои «педагогические приемы» для бедных и сирот. Хочется верить, что в трех детских садах, действовавших на болгарской земле к 1922 г.80, таких методов не было. Это, конечно, не аргумент для истории, но есть стереотип памяти: запоминается обычно нечто исключительное, чаще всего плохое, а среднее, обычное, т. е «скучное» не представляет интереса для мемуаристов.

А теперь о так называемой средней «картинке» в сфере обучения взрослых и малышей. Уполномоченный Всероссийского союза городов (ВСГ) генерал А. В. Арцишевский проявил недюжинную энергию в поиске средств для финансирования учебных заведений. В течение лета 1920 г. ВСГ сумел открыть ряд дошкольных учреждений и начальных школ, а также курсов для взрослых.

В Софии были открыты курсы машинописи, стенографии, рисования, по плетению корзин, иностранных языков, популярные среди молодежи. Но к марту следующего года профессиональные курсы были закрыты вследствие небольшого числа желавших там учиться: «в громадном большинстве случаев выброшенными из России в Болгарию оказались люди, принадлежавшие к тем классам интеллигенции, которые не желали менять род занятий до этого, а ремесла если и знали, то только с любительской точки зрения». В то же время эффективно работали с 1921 г. «Подготовительные инженерные курсы» – дорожно-строительное отделение и архитектуры, электротехническое, механическое, выпускники которых получали диплом техников. В 1922 г. руководство курсами постепенно перешло к ХАМЛ, взявших на себя финансирование курсов. Получивших название Практических технических курсов. Вместе с русскими там стали учиться и болгары81.

Переходя к гимназиям, напомню несколько фактов. Первая гимназия была создана одесскими педагогами 23 апреля 1923 г. в Варне, через которую шел основной поток беженцев. 17 июня того же года русско-болгарский благотворительный комитет открыл гимназию в Софии82. К середине 1920-х гг., кроме столичной, насчитывалось еще четыре: Варненская, Шуменская, Галлиполийская, Пещерская (последняя по имени школьной иконы носила название «Крестовоздвиженской»).

К этому времени близ Тырнова была создана сельскохозяйственная школа-колония, для которой власти отвели расположенные по соседству заброшенные здания Копиловского и Плаковского монастырей и 110 гектаров земли. К 1922 г. в ней учились дети главным образом донских и кубанских казаков, а также калмыки. Но количество будущих земледельцев постоянно сокращалась: если в начале 1924 г. в ней обучалось 112 человек, то в 1930 г. там жили всего 20 воспитанников83.

Естественное сокращение учеников коснулось и гимназий. Однако к началу 1930-х гг. вследствие нехватки средств и упомянутого процесса «убыли» осталась одна – Софийская.

«Гимназисты, – вспоминала свою юность И. В. Матвеева, – носили форму: мальчики – черные брюки и черные, большей частью сатиновые гимнастерки, подпоясанные кожаным ремешком. У них были также форменные фуражки с гербом гимназии: две веточки обрамляли буквы СРГ, означавшие «Софийская русская гимназия». У девочек было две формы – зимняя и летняя. Зимой носили черные сатиновые халатики с длинными рукавами (сначала они застегивались спереди, потом застежки зашили, и халат нужно было одевать через голову) или зимние платья из черной шерстяной материи. Халаты и платья подпоясывались матерчатым пояском, к ним подшивался белый воротничок, у выреза был черный бант. На голове девочки носили черные береты, опоясанные черной же лентой с гербом гимназии. Летняя форма состояла из темно-синей юбки, белой блузки с черным бантом на груди и белой панамки с черной лентой и гимназическим гербом». До 1925 г. гимназия помещалась в здании 2-й Софийской мужской гимназии на углу лиц «Царь Аспарух» и «Витошка». Утром в ней учились болгары, а с 14 часов – русские. В 1925/26 учебном году гимназисты учились в помещении болгарской 4-х классной прогимназии, а в следующем году в прекрасном здании училища «Васил Априлов»84.