Игорь Пыхалов - Долг русского историка. Жизненный путь и труды В. С. Брачева

• Название: Долг русского историка. Жизненный путь и труды В. С. Брачева
• Автор: Игорь Пыхалов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-94856-946-8

Книга посвящена научной биографии одного из современных русских историков – профессора Санкт-Петербургского университета Виктора Степановича Брачева. Данное издание не является научной монографией в классическом смысле этого слова, скорее попыткой в первом приближении осмыслить путь человека, тесно связанный с историей страны.

В так называемых масонских штудиях В.С., львиную долю которых составляет многолетнее изучение им архивных данных ФСБ РФ, много внимание уделено истории интеллигентских окультно-мистических сообществ XX в. Но вот парадокс, именно эта сторона научной деятельности В.С. серьёзного внимания его оппонентов как раз и не привлекла и остаётся вследствие своей якобы «неактуальности» недооценённой.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся развитием исторической науки в России.

---

Именно в это время новые советские власти отобрали у Шаркевичей одну корову и заставили сдавать государству зерно и картошку. Ходили слухи, что и то и другое, Советы якобы отправляли в Германию. Собирали, по словам Стефании Андреевны, даже овчины, видимо, на полушубки.

Впрочем, Шаркевичам ещё повезло и они легко отделались, так как их соседи Богушевичи и Бобровские лишились, можно сказать, всего.

Сначала прошёл слух, что сын Богушевича сорвал флаг с крыльца дома в Матешах, и его арестовали, а за ним арестовали и его родителей. Арестованы были и Бобровские, а также некий Мартынка-Старовер. Все они были высланы в 1940 г. в Сибирь сроком на 8 лет и в родную деревню из них уже никто не вернулся. Всё добро их растащили. Что касается Андруся, то по словам матери B.C., он взял к себе только собаку Богушевичей.

С этого времени и с последующей немецкой оккупацией Белоруссии семья и хозяйство Шаркевичей стали катастрофически разваливаться. Во-первых, в 1942 г. их дом был начисто разграблен партизанами (официально это называлось в то время реквизицией). По свидетельству матери B.C., кроме скота забрали и всё ценное, что было в доме, в том числе одеяла, простыни и подушки. Они же (партизаны) расстреляли в это время и старшего сына Андрея Ивановича – Яську, о котором у нас уже шла речь.

Дело в том, что, вернувшись из польской армии в конце 1939 г. в Матеши, он не торопился начинать семейную жизнь и усердно посещал деревенские «танцы». Одно из таких посещений (в партизанской деревне Бардиничи) закончилось для него трагически. Вступив здесь по неосторожности в конфликт с местными парнями, связанными с партизанами, он был избит, уведён в лес и расстрелян.

Нашли его только через несколько недель в лесу, где он лежал скорчившись в неглубокой яме, слегка засыпанной землёй и хворостом. Завернув труп в простынь, его отец и сёстры доставили его на телеге в Матеши и похоронили на деревенском кладбище рядом с матерью.

Большую тревогу у Андрея Ивановича вызывало в это время отсутствие каких-либо известий от младшего сына Андрея. Ещё до войны он успел порадовать отца и женился на крестьянке из деревни Германовщина по имени Ванда. Поселились молодые в Матешах на хуторе Рудавец. Андрей Иванович выделил им 5 гектаров земли. Было начато строительство дома. Начавшаяся война и мобилизация Андрея в польскую армию разрушили эти планы. Старший брат Андрея Иван, как мы уже знаем, тоже был мобилизован, но в том же 1939 г. сумел вернуться домой. Андрею же этого сделать не удалось. И о судьбе его долго ничего не было известно[15]. Не дождавшись возвращения мужа Ванда вместе с родившейся дочерью – Фелицией – (в настоящее время Фелиция Андреевна Новикова проживает в городе Речица Гомельской области в Белоруссии) вернулась к своим родителям в Германовщину.

Покинула к этому времени родительский дом и старшая дочь Андрея Ивановича – Фортуната, вышедшая замуж за крестьянина из соседней деревни Рукши Стилбу Альфонса Ивановича, и Андрей Иванович остался на хуторе с младшей дочерью Стефанией.

Наконец, зимой 1942–1943 гг. во время карательной экспедиции немцев погиб и сам Андрей Иванович. Вместе с ещё 16 односельчанами – жителями деревни Матеши, он был заживо сожжён в одном из её домов. Сожгли немцы (или вернее латыши, которые, собственно, и составляли карательный отряд) и хутор Рудавец.

Сама Стефания этого ужаса, правда, не видела, так как вместе с другими молодыми девушками и парнями её заставили гнать отобранный у жителей деревни скот в город Браслав для последующей отправки в Германию. Туда же должны были отправить и согнанную из окрестных деревень молодёжь. Попала в их число и Стефания Андреевна. Только случайность (встретила знакомого полицейского, который помог ей выбраться из оцепления) позволила ей избежать угона в Германию и вернуться в деревню.

Можно представить себе ужас молоденькой девушки, когда, подходя рано утром к хутору, вместо родного дома, она увидела только дымящиеся головешки. Страшным ударом для неё стало и известие о трагической смерти отца. Обгорелый труп Андрея Ивановича она впрочем, опознала, по характерным пуговицам его не вполне сгоревшего овчинного полушубка и похоронила рядом с матерью и братом.

Лишившись в одночасье родительского дома, первое время Стефания жила у своей подруги в соседней деревне Кузьмовщина, а затем в деревне Хлебовщина у Юзефы Долецкой, кстати эта Юзефа, пожалуй, самая близкая из всех подруг Стефании, стала впоследствии крёстной матерью её детей, в том числе и Виктора Степановича.

Спасло Стефанию от голода то, что на пожарище ей удалось обнаружить закопанный отцом в землю сундук с зерном, который и был перевезён ею сначала в Кузьмовщину, а затем Хлебовщину. Этим она первое время и жила.

Однако долго такое житьё у подруг продолжаться не могло. И, в конце концов, она вынуждена была вернуться на хутор в отцовскую баню-землянку, которая, собственно, потому и не сгорела, что была выкопана в земле у подножия довольно внушительной горы или холма. Топилась эта баня по-чёрному, т. е. никакой печной трубы у неё не было и дым из топившейся, сложенной из камней печки (печка-каменка) выходил в отверстие в потолке бани и в открытую дверь.

К счастью, после смерти отца, вернулась на хутор и старшая сестра Стефании Фортуната с мужем. Они также вырыли землянку по соседству и стали обзаводиться хозяйством.

Надо было обзаводиться хозяйством и Стефании. В первую очередь речь шла о корове. О том, чтобы купить её не могло быть и речи. Не было денег. Выручил дядька Игнатий Стомма, о котором у нас уже шла, речь и который к этому времени женился и жил с женой в деревне Густаты. Он дал Стефании маленькую тёлочку на обзаведение. Через два года она превратилась в корову. Отцовскую землю сёстры поделили пополам и каждая должна была обрабатывать свою половину самостоятельно. Сажали картофель, капусту, сеяли рожь. Вскладчину приобрели лошадь, при помощи которой и обрабатывали землю. Настоящей бедой Стефании, как впрочем, и других её односельчан, были непомерно высокие налоги. Дело в том, что в первые послевоенные годы колхозов в Западной Белоруссии ещё не было, а с крестьянами-единоличниками новая власть не церемонилась. Для Стефании же эта проблем налогов, в том числе и натуральных, усугублялось ещё и тем, что земли у неё было не 5 гектар, а чуть больше, поэтому налог с неё брали уже не с 5, а как с 10 гектар.

На её настойчивые просьбы уменьшить надел, никто не реагировал. Выплатить налог она не могла; не удивительно поэтому, что скоро у неё образовалась большая задолженность. На этой, собственно, почве и произошла её первая встреча с уполномоченным Министерства заготовок или, проще говоря, финагентом Степаном Брачевым.

Вот как вспоминала об этом сама Стефания Андреевна: «Стоял поздний летний вечер 1946 г. Усталая возвращалась я с мешком муки на плечах в свою землянку из деревни Шоколивщина, которую только что размолола вручную на жерновах. Вдруг вижу – едет Кавур (Пушкарёв), а на телеге незнакомый мужчина. – Вот эта, которую не нашли, – говорит Кавур и показывает на меня».

Здесь уместно сказать, что сдавали налог в это время не только зерном, но и молоком. Приёмный пункт был в деревне Бельмонты в семи километрах от Матеш. Носить молоко на такое большое расстояние было неразумно, и поэтому вместо молока было разрешено сдавать масло. Вот по нему-то у Стефании и была большая задолженность. Узнав в чём дело, Стефания обещала задолженность ликвидировать, и, сославшись на то, что уже поздно, отправилась домой.

После этого финансовый агент Степан Брачев зачастил на хутор Рудавец. А поскольку Стефания жила одна и явно не справлялась с хозяйством, он стал ей помогать: колоть дрова, убирать хлеб, молотить снопы с зерном, косить траву и прочее. В результате этим же летом они поженились. А уже менее чем через год, 26 мая 1947 г. появился на свет и герой нашего повествования, первенец в этой семье Виктор Степанович Брачев.

Виктором его назвал отец, видимо, в память о своём первом сыне от брака с Аграфеной Тихоновной в селе Озёрки, о чём уже у нас шла речь.

Жили первое время молодожёны в уже упоминавшейся бане, поскольку топилась она по-чёрному, стены и потолок её всегда были чёрными от сажи. Никакой мебели здесь, понятное дело, не было, да и не могло по бедности быть. Чтобы младенец не задохнулся от дыма в то время, когда печка топилась, отцу приходилось закутывать его в тряпьё и выносить наружу.

Главная задача, которую поставил перед собой Степан Николаевич заключалась в том, чтобы срочно построить свой дом. Конечно же, и речи не могло быть о совершенно новом доме. Единственное что ему удалось, так это приобрести в дальней деревне небольшой сарай, разобрать его, перевезти в Рудавец и, собрав здесь заново, приспособить под жильё. Так он и поступил.

26 мая 1948 г. т. е. когда Виктору Степановичу исполнился ровно год, свои первые шаги он сделал уже по новому дощатому полу в новом доме. Это было событие.