Максим Тихомиров - Эра Мориарти

• Название: Эра Мориарти
• Автор: Максим Тихомиров
• Жанр: Альтернативная история

Вторжением с Марса и Великой Мировой войной закончилась викторианская эпоха. Лондон оправляется от последствий атомных бомбардировок, наука сделала гигантский скачок, и уже никого не удивляют паромобили на улицах и аэробусы на атомном ходу в небе над лондонской Кровлей. Не удивляет и падение ценности человеческой жизни. Таков новый мир, в котором приходится жить двум джентльменам ушедшей эпохи – Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону. Наступает новая эра – эра Мориарти.

---

– У сеятелей всегда найдутся благодарные последователи, которые с готовностью воспользуются результатами их трудов, – ответил он. – Помните, Ватсон: ничто на этом свете не возникает из ничего и не пропадает бесследно, и каждое, абсолютно каждое действие имеет своё последствие, пусть даже и удалённое во времени. И если оглянуться на события прошлого, приглядеться попристальнее к тому, что происходит в мире сейчас, наложить одно на другое и экстраполировать обнаруженные тенденции в будущее, мы увидим довольно зловещую систему. Любой здравомыслящий человек с острым умом, мало-мальски умеющий им пользоваться, вооружившись машиной Бэббиджа и проведя необходимые подсчёты, с лёгкостью убедится в существовании некоего генерального плана, которому подчинено развитие цивилизации в последние десятилетия.

– Вообще-то это называется паранойей, друг мой, – улыбнулся я. – И поиски доказательств существования вселенского заговора обычно приводят большинство ищущих в стены Бедлама.

– Я вовсе не большинство, Ватсон, и вам это прекрасно известно, – возразил Холмс тоном удовлетворённой гордости, которую малознакомые с ним собеседники зачастую почитали высокомерием. – В ближайшие часы я сумею доказать вашу неправоту, и для этого мне не понадобятся интеллектуальные костыли в виде счётной машины. В прошлом мы с вами не раз сталкивались с тем, что преступления, ничем не связанные между собой на первый взгляд, при рассмотрении их под нужным углом становились вдруг частью единой мозаики, а грозные преступники оказывались лишь марионетками в руках умело прячущегося за ширмой кукловода.

– Единственный известный мне кукловод, обладавший таланом подобного рода и силы, мёртв уже четверть века, друг мой, и вам это прекрасно известно, – напомнил я со всей возможной деликатностью.

Взгляд Холмса унёсся в прошлое. На некоторое время наступила тишина, нарушаемая лишь едва слышными разговорами в салоне и негромким шумом воздушных винтов, который за время полёта сделался такой же привычной и незамечаемой частью общей обстановки, как и лёгкая дрожь палубы под ногами.

– Те́ла так и не нашли, – сказал он наконец. – Я склонен был подозревать мистификацию сродни своей собственной, однако все последующие годы могучий преступный ум профессора так и не дал о себе знать ни единым материальным проявлением. О том, насколько трудно держать под контролем деятельность столь совершенного прибора, как мозг, подобный мозгу Мориарти и моему собственному, мне известно не понаслышке. Периоды бездействия, особенно бездействия вынужденного, изнуряют рассудок сильнее, чем отсутствие наркотика – душу зависимого от него бедняги. Замаскировать же деятельность столь мощного и амбициозного интеллекта практически невозможно, ибо это потребует усилий, значительно превосходящих по своей цене ценность скрываемого. Так что до недавнего времени я склонен был считать, что профессор действительно мёртв.

– До недавнего времени? – я скептически приподнял бровь.

– Это трудно объяснить тому, кто сам не замечает закономерностей и не способен сложить разрозненные мелочи в единую картину. Поэтому вам не остаётся ничего иного, как просто поверить мне на слово – в последние годы в определённых кругах появились довольно-таки подозрительные настроения… При этом представители совершенно различных сообществ и государств, разнесённых территориально и разделённых границами, проявляют поразительное единодушие, которому я не могу дать никакого иного разумного объяснения. Такое уже было на моей памяти – на рубеже столетий, и мне не надо вам напоминать, чем тогда всё закончилось. А ведь тоже начиналось с совершенно безобидных на первый взгляд событий, с лёгкой ряби, расходящейся по поверхности воды от брошенного камня. С почти незаметной вибрации нитей паутины, связывающих воедино события, явления и людей, вроде бы не имеющих между собой ничего общего. В последнее время вибрации эти становятся всё настойчивей, и у меня всё сильнее желание выяснить, кто сидит в центре раскинутой на весь мир паутины и познакомиться с ним поближе. Впрочем, возможно, что и знакомиться не придётся.

– Я не верю в существование призраков, Холмс, – ответил я. – И призраков прошлого это касается в полной мере. Думаю, попросту подросло и вошло в силу новое поколение криминальных гениев – молодых, образованных, амбициозных. И безликих в той же мере, что и профессор. В наше время им даже не обязательно становиться преступниками – достаточно занять нужное положение в обществе. Вы не обращали внимания, сколько молодых людей с профессиональными улыбками и холодными глазами появилось в последние годы на руководящих постах? Вот они, герои нового времени, – молодые хищники, карьеристы и честолюбцы, всеми силами старающиеся достичь собственного благополучия. Да, в одном вы правы, мой друг. Наступило время, которое я не побоюсь назвать Эрой Мориарти. Покойный профессор чувствовал бы себя в современном обществе как рыба в воде. Крайне опасная хищная рыба…

– Всё так, друг мой. Вы, как и всегда, умеете точно отследить очевидные тенденции и изложить их чётко и ясно. Благодаря вам я всегда осведомлен об общественных настроениях. Вы – моя лакмусовая бумажка, Ватсон. Кстати о бумажках.

С этими словами Холмс извлёк из жилетного кармана бланк телетайпограммы и, водрузив на нос очки, в который уже раз пробежал глазами текст, после чего взгляд его сделался отрешённым и великий сыщик погрузился в глубокую задумчивость. Потягивая излишне ферментированный херес, который на «Графе Цеппелине» почему-то выдавали за классическое шерри, я наблюдал за своим старым другом и компаньоном, стараясь не нарушить его сосредоточенности заданным не ко времени вопросом.

Делиться со мной содержанием депеши Холмс не торопился. Я же не настаивал. Предыдущий опыт давно позволил мне удостовериться, что в нужное время мой знаменитый друг и сам расскажет всё, что мне необходимо знать для того, чтобы быть полезным в ведении дела – а также для отражения последовательности событий в моих записках.

Не скрою, отчасти успех этих записок, на публикацию коих у меня заключены контракты с наиболее престижными издательствами Старого и Нового Света, позволил нам предпринять наше совместное кругосветное путешествие, которое как раз подходило к концу, завершаясь там же, где и началось пять лет назад.

В Лондоне.

Дом, милый дом! До чего же приятно в него вернуться!

Холмс расположился в кресле напротив. Любому другому человеку его поза показалась бы до крайности неудобной. Сыщик сидел скрючившись, словно рак-отшельник, не желающий покидать уюта гостеприимной раковины. Квадратный подбородок касался груди, голова была втянута в плечи, локти упирались в подлокотники. Длинные тонкие пальцы нежно оглаживали чубук трубки. В движениях не проскальзывало ни грана нервозности, хотя Холмс с самого утра не был в курительной комнате – единственном месте на борту «Цеппелина», где только и можно предаваться сему пороку без опасности для воздушного судна и его пассажиров. Курение табака давно уже стало для сыщика скорее способом концентрации ума, нежели действительной необходимостью.

Бесцеремонно вытянув длинные ноги в проход, Холмс предоставил прогуливавшимся по салону пассажирам преодолевать это препятствие самостоятельно. Дамы в платьях с кринолинами бросали на него неодобрительные взгляды, когда им приходилось приподнимать юбки до щиколоток и тянуть вверх колени. Впрочем, два джентльмена, по виду типичные забияки со Стрэнда, попытавшиеся нарочно споткнуться о ноги Холмса, внезапно обнаружили, что препятствие, столь раздражавшее их утончённые натуры, в последний миг куда-то исчезло, заставив их едва не потерять равновесие. Багровея лицами и беззвучно бранясь, джентльмены, рассчитывавшие на добрую лондонскую ссору, были вынуждены продолжать бесцельное хождение по палубе.

«Граф Цеппелин» кружил над столицей Империи третий час подряд в ожидании разрешения на посадку. Все чемоданы давно были сложены, книги, взятые с собой в полёт, прочитаны, а в свете того, что азартные игры на борту дирижабля находились под строгим запретом, заняться было решительно нечем.

Полуприкрытые глаза великого сыщика скрывались за дымчатыми стёклами очков. До той минуты, когда он обратился ко мне, я был убеждён, что он пребывает в состоянии медитации, – а возможно, и просто дремлет, как и принято делать в послеполуденный час джентльменам нашего возраста.

Я вновь вернулся к созерцанию бескрайнего скопления разновеликих фуллеровских куполов далеко внизу. Я любовался ими вот уже который час подряд. Зрелище поистине зачаровывало.