Арсен Мартиросян - От славы к проклятиям. 1941–1953 гг.

• Название: От славы к проклятиям. 1941–1953 гг.
• Автор: Арсен Мартиросян
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4779-2,978-5-4444-8055-7

Само имя – БЕРИЯ – до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?

Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна – «100 мифов о Берии».

Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л. П. Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

---

Миф № 10. Вместо того чтобы ориентировать советскую разведку на своевременное вскрытие планов гитлеровского командования, Берия сориентировал ее на шпионское наблюдение за безвредным для СССР бывшим главой Временного правительства России в 1917 г. А. Ф. Керенским, который проживал в США

Миф возник сравнительно недавно, когда открылись архивы. Тогда же стало известно о том, что за Керенским было установлено специальное наблюдение со стороны советской разведки. Утверждение о том, что-де наблюдение было шпионским – глупость от незнания. Как, впрочем, и утверждение о так называемой безвредности Керенского. Мягко выражаясь, в то время он был таким же «безвредным», как и проклятый «бес мировой революции» Лев Давидович Бронштейн-Троцкий.

Что касается инкриминируемой Лаврентию Павловичу якобы вины за это, то, к вящему неудовольствию многих, он-то как раз и ни при чем. Возобновление наблюдения за А. Ф. Керенским относится к периоду, когда НКВД СССР возглавлял Ежов. Именно тогда, 11 апреля 1938 г., в 8-м отделении 7-го Отдела (внешняя разведка) Главного Управления Государственной Безопасности НКВД СССР под грифом «Совершенно секретно» было заведено специальное дело на Керенского. В 1998 г. оно было рассекречено Службой внешней разведки Российской Федерации. Как правило, на протяжении 10 лет после рассекречивания «дела Керенского» любые исследования на эту тему сопровождаются соответствующими выпадами против СССР, Сталина и Берия. Выглядит это так:

– документы разведки НКВД – пример использования государственных спецслужб правящим режимом в борьбе с его политическими оппонентами;

– большое значение для активизации этой деятельности имели опасения Сталина за свою личную безопасность;

– Берия умело подогревал страхи Сталина, получая тем самым карт-бланш на подобные мероприятия.

Ну и что это должно означать? Верх научного подхода? Так, что ли? Впрочем, черт с этими выпадами. Не эти выпады должны нас интересовать, а реально положение дел в тот период времени. А оно таково. Когда материалы «дела Керенского» были рассекречены, то, конечно же, исследователи не могли не обратить внимания на то, что дело на бывшего главу Временного правительства России было заведено спустя 20 лет после октябрьского переворота 1917 г. Однако объяснения этому факту даются такие, которые не имеют ничего общего с событиями того времени. Обычно это увязывают с тем, что руководство СССР обратило внимание на хотя и не увенчавшиеся каким-либо успехом, но, тем не менее, активно предпринимавшиеся Керенским попытки создать единый эмигрантский фронт борьбы против СССР. Более или менее справедливо указывают на то, что у руководства СССР вызывали озабоченность многочисленные контакты Керенского со многими политическими деятелями Запада. Все это так. Но это далеко не все, чем было вызвано заведение дела на Керенского и усиление наблюдения за ним.

Активизация работы по наблюдению за Керенским произошла прежде всего из-за того, что после разгрома основных сил не столько антисталинской, сколько антигосударственной оппозиции в СССР не осталось более или менее организованной силы, способной в случае войны претендовать на перехват власти. А ведь первоначально Великобритания планировала войну аккурат на 1938 г.! И руководящие круги США знали об этом. Потому и начали возню вокруг Керенского, чтобы заблаговременно выхватить перспективу возможного использования этой марионетки из рук Англии и самим полностью его контролировать. Хотя внешне все делалось так, что Керенский всего лишь пытается сколотить единый антисоветский эмигрантский фронт. А кому и для чего он был нужен-то, этот «единый антисоветский эмигрантский фронт»?! Если по-простому, то предпринималась попытка слепить из Керенского некое подобие общенационального лидера хотя бы в рамках русской эмиграции, чтобы создать условия для легитимизации будущих претензий Керенского на власть. Особенно в условиях грезившегося Западу поражения СССР в активно провоцируемой тем же Западом войне с Германией. Однако к тому времени эмиграция была уже основательно разложена многолетними и целенаправленными усилиями Лубянки и военной разведки. Более того. Поскольку в различных кругах русской эмиграции далеко не все потеряли разум на почве антисоветизма, то многие ее представители всерьез обозвали Керенского предателем за его публичные выступления в пользу Мюнхенского сговора Запада с Гитлером. Многие в эмиграции прекрасно понимали, что этот сговор – пролог к нападению Германии на СССР. Еще более эмиграция взбеленилась, когда стало известно, что зимой 1939–1940 гг. Керенский откровенно советовал Даладье напасть на СССР с юга и с севера, чтобы, оперируя в направлении Баку и Мурманска, зажать Советский Союз в клещи и разгромить его. При всем том, что в подавляющем своем большинстве эмиграция, мягко говоря, изрядно недолюбливала Советы, тем не менее, мало кого устраивала перспектива вооруженной интервенции Запада против России. Разве что только самых оголтелых. Ведь все еще прекрасно помнили, какие подлые цели преследовала Антанта своими вооруженными интервенциями еще в 1918–1920 гг. и какую подлую роль она сыграла в судьбе России, да и тех, кто по ее же «милости» оказался в эмиграции.

Находясь в США, Керенский неоднократно выступал с рядом антисоветских лекций на темы: «Диктатура и демократия», «Мировое положение и Россия» и т. д. Во всех своих выступлениях Керенский призывал демократические страны к борьбе против «коммунистической России, фашистской Италии и нацистской Германии». Проще говоря, ставил СССР на одну доску с фашистами и нацистами[17]. Но это все еще присказка к тому, почему за Керенским стали всерьез присматривать с началом войны.

Примерно в середине июня 1941 г. по каналам разведки Сталину стало известно о том, что европейский отдел Госдепартамента США подготовил специальный меморандум «О позиции США в отношении СССР в случае начала войны между Советским Союзом и Германией». В духе «политики твердости» в меморандуме предлагалось действовать только после прямого обращения СССР за помощью, но ограничить ее лишь ослаблением экспортного контроля, который был введен еще во время советско-финляндской войны. Предлагалось также всемерно подчеркивать идеологические различия – в меморандуме говорилось на этот счет, что «тот факт, что СССР воюет с Германией, не означает, что он исповедует или сражается за те же принципы международных отношений, что и мы». Но самое главное заключалось в следующем. Меморандум рекомендовал:

а) поставить экономическую помощь на основе взаимной выгоды, что в переводе с американского политического языка означало на основу выгоды только для США;

б) не определяться с дальнейшими отношениями с СССР на тот случай, если «мы решим отказаться признать советское правительство в изгнании или прекратить признавать советского посла в Вашингтоне в качестве дипломатического представителя России, если Советский Союз будет разбит и советскому правительству придется покинуть страну»[18].

В переводе с американского политико-дипломатического языка на нормальный русский язык это означало следующее. В Вашингтоне вполне серьезно могут рассмотреть вопрос о возможности признания в качестве российского правительства в изгнании ту группку эмигрантов, во главе которой будет поставлен Керенский, а в качестве дипломатического представителя – бывшего посла Временного правительства Б. Бахметьева, который по-прежнему находился в США и не терял связи с влиятельными политическими кругами Америки!

Подобное положение дел никак не могло устроить Сталина. Даже чисто гипотетическая вероятность такого поворота событий была чревата крайне негативными последствиями для СССР, тем более когда грянула война. Тем более что в первые дни агрессии, по соображениям внутриамериканских политических маневров, Рузвельт сохранял молчание, а общая реакция Вашингтона была крайне сдержанной.

Именно в силу этих причин советской разведке и было приказано усилить наблюдение за Керенским, чтобы не пропустить, не проморгать тот момент, когда антисоветские настроения в правящих кругах США возобладают и они рискнут пойти на такой шаг, как признание Керенского главой российского правительства в изгнании. Ведь сразу после начала войны русская эмиграция в США активно забормотала об открытии некоего «второго фронта» для «освобождения русского народа от тирании». Более того. Эмиграция даже предприняла попытку, как отмечалось в некоторых агентурных сообщениях из резидентуры, создать «Национальный комитет помощи России» в составе Рубинштейна, Башкирова, Рахманинова и других, за спиной которых стоял Керенский, что явило собой завуалированную попытку создания «Национального Комитета» как прототипа Временного русского правительства в эмиграции. Кстати говоря, болтовня на эту тему началась еще в 1940 г. в Париже.