Елена Белякова - Женщина в православии. Церковное право и российская практика

• Название: Женщина в православии. Церковное право и российская практика
• Автор: Елена Белякова
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9950-0165-2

В книге впервые в отечественной историографии рассмотрен правовой статус женщин в православии. Анализ памятников канонического права позволяет показать основы этого статуса. Авторы прослеживают место женщин в русской церковной истории вплоть до современности. Отдельной темой выделено влияние православия на институт брака и семьи в России. Впервые на основании широкого круга архивных источников рассмотрено правовое положение женских монастырей, их место в социальной жизни России. Изучению подвергся статус женщин в старообрядчестве: и прослежено его влияние на русскую культуру. В книге анализируются попытки восстановления чина диаконисе в русской церкви и впервые публикуются материалы Поместного собора 1917-1918 гг., относящиеся к этой теме. В исследовании рассмотрена деятельность верующих женщин в условиях гонений на Церковь, а также представлен ход международных дискуссий о месте женщин, активно развернувшихся в рамках межцерковного диалога в XX в.

Книга адресована историкам русской церкви, культуры, религии и всем, интересующимся историей православия в России и проблемами социальной и гендерной истории.

---

В XIX в., после разгона Нижегородских скитов, большой известностью пользовалась мать Эсфирь в г. Семенове; говорили даже о ее влиянии на нижегородского губернатора: «Величественная осанка, живой, огненный взор, повелительное выражение лица были характерными особенностями этой женщины, обладавшей необыкновенными умственными способностями, умудренной опытом жизни, проведенной среди немалых затруднений и бедствий, обрушившихся на старообрядцев Заволжья»54. Другой писатель отмечал: «Беседы с матерью Эсфирью, по словам знавших ее, были очень назидательны и оставляли по себе сильное впечатление»55.

Особо привлекателен образ матери Олимпиады (в миру – Анна Степановна Солнкина). Как писал Е. Антонов, «упомянутая выше мать Олимпиада была замечательная старица. Она всегда с охотой давала приют Илариону (Ксеносу), который у ней нередко живал по целым неделям, занимаясь письменной работой. Все из ее знакомых, усумнившиеся в правоте общества старообрядцев и перешедшие потом в православие, были для нее желанными гостями. Ревнители раскола за это не любили ее, а Антоний (архиепископ) неоднократно делал ей строгие выговоры: «Оставь совершенно того, оказывать покровительство отступникам! Христиане обижаются за то, что ты их привечаешь и содержишь». Мать Олимпиада в оправдание говорила ему, что привечает их из жалости к ним. «Ведь они, – говорила, – были у нас первыми людьми, все их уважали и почитали, а как только от нас ушли, то этих же первых и уважаемых людей не только никто не жалеет и не ценит по-прежнему, а все порочат как людей самых низких. Отказать им в привете по-моему не свойственно истинным христианам». Мать Олимпиада следила за всеми иерархическими делами старообрядцев и имела на них правильный взгляд; она вполне понимала заблуждение раскола, но подобно Ксеносу, не имела силы воли, чтобы оставить его: приверженность к известным обрядовым особенностям, усвоенным из детства, неизвестность и необеспеченность будущего ее положения в случае присоединения к Церкви – все это удерживало ее в расколе, и она скончалась года два тому назад, не присоединившись к Церкви. Эту воистину добрую старицу за оказанные ею всем нам, вышедшим из раскола, щедроты да помянет Господь Бог во Царствии своем»56.

Статус черничек мало чем отличался от статуса монахинь, но исследователи отмечали, в первую очередь, их участие в образовании детей. Как писал С. А. Архангелов: «Они живут, обыкновенно, по селам и деревням в кельях, построенных или позади крестьянских дворов, или же где-либо в конце села или деревни. Они-то стали теперь поддерживать и распространять раскол; им теперь раскольники стали отдавать своих детей на воспитание, которых и воспитывают в ненависти к православной церкви, и особенно к ее священнослужителям. В этом случае немало помогает им внешний их вид и самая их обстановка. Они всегда кажутся бескорыстными, строгими в исполнении христианских обязанностей, понимаемых, разумеется, своеобразно. На устах их постоянно молитва Иисусова. Кроме того, их бледный цвет лица, их черная, монашеская одежда, степенная походка, тихая, но самоуверенная речь – все это чрезвычайно располагает к ним простой народ. Их жилища привлекают также внимание своей замечательной чистотой и опрятностью: внутри всегда выметено, вымыто, стены, выкрашенные по большей части белой краской, увешаны священными изображениями расколоучителей и т. п., в переднем ряду стоят старинные образа в стеклянном киоте, завешанные желтой или другой занавесью, стекла в окнах светлые, чистые и непременно полузакрытые белыми или желтыми занавесками. Почти всегда в домах сих носится дым ладана с кадильницы, курящейся в божнице. Хозяйка со строгим, испостившимся лицом, в черной одежде по исполнении хозяйственных работ нередко садится за стол и читает какую-либо старинную, в кожаном переплете, книгу – мерно, тихо, несколько в нос и нараспев. Все это вместе взятое располагает наш простой народ к благоговению к жителям сих мест, и раскольники действительно гордятся своими черничками. Они, постигнутые каким-то горем, неудачей, несчастием, нередко спешат сюда, наперед зная, что здесь они могут успокоиться, наслушавшись от божественного»57.

С. А. Архангелов отмечал, что черничество привлекательно и для православных женщин: «Эти домики (т. е. кельи) привлекают к себе также много и православных, особенно женщин, которые, побывавшие здесь раз, нередко учащают свои пощения, и случается, что, поддавшись обаянию бобылок, и сами переходят в раскол, и вместе с собою увлекают и других. А своих дочерей-девиц нередко подговаривают избрать такой же род жизни, какой ведут мнимые монахини, почитая эту решимость дочерей за внушение свыше и надеясь в таком случае иметь молитвенницу о своих и своей семьи грехах»58.

Образ женщины-старицы, женщины-чернички, хорошо известный в старообрядческой среде, оказывал влияние и на окружающее «православное» население: «Чрез женскую келью чернический и всякий вообще «постнический» элемент проникал и в сельскую мирскую среду, не исключая самой отдаленной»59.

Одной из причин, способствовавшей увеличению численности монашествующих женщин-старообрядок, была, на наш взгляд, ситуация, сложившаяся вокруг брака староверов.

2. О браке староверов

На протяжении веков в русском обществе укреплялась мысль о том, что правильный брак – это брак, венчанный в церкви. Венчание в церкви стало невозможно для староверов (хотя на практике это положение постоянно обходилось, т. к. в XVII – начале XVIII в. среди духовенства было немало сочувствовавших старой вере и служивших по старым книгам; в XIX в. браки староверов в православной церкви стали распространенным явлением, хотя и приводили к множеству конфликтов). У поморцев был сделан вывод не только о недопустимости новых браков, но и необходимости прекращения брачных связей. Побег в старообрядческие пустыни, хотя часто и совершался семьями, приводил к разрыву брачных отношений: оба супруга становились монашествующими.

В 1694 г. собор в Новгороде отверг браки, не получившие освящения в церкви: «Брачное супружество совершенно отвергать законополагаем, потому что по грехом нашим, в таковая времена достигохом, в ня же православного священства в конец по благочестию лишились, а по сему и союзом брачным некому обязать, кроме как антихристовым попом, а безвенечные браки имуть запрещение от царя Алексея Комнина… Почему и обязываем и законополагаем всем нашего братского согласия жить девственно и соблюдать себя как можно от совокупления с женами, а отцем духовным повелеваем отселе смотреть и подзирать строго; аще ли не тако, то повелеваем отлучать от священнодействия»60. Требования безбрачия повторялись на соборах в 1752 г. (Польский собор), в 1780 г. (Московский собор), в 1810 г. (Петербургский собор), в 1811 г. (Московский собор); в 1883 г. (Московский собор)61.

Однако требование безбрачия не могло быть поддержано всеми старообрядцами, т. к. оно шло вразрез с многовековой христианской традицией. Тема брака становится одной из самых болезненных в расколе.

Собственно, по отношению к браку и происходит основное разделение «беспоповских» общин (т. е. общин, которые не принимали «беглых» священников).

В старообрядчестве появляется направление «федосеевцы» (от имени Феодосия Васильева, ум. в 1711 г.), которое вообще запрещает брак, ссылаясь на последние времена. «Новоженам» они отказывают в праве общения.

В жизни это часто оборачивалось трагедией, уходом из согласия. С другой стороны, у федосеевцев распространяется примирительное отношение к блудному сожительству, которое не рассматривается как брак. Понятно, что на практике это могло приводить только к одному – к разврату, в котором упрекали федосеевцев не только противники старой веры, но и защитники брака в среде старообрядцев. В защиту брака выступил Иван Алексеев (ум. в 1776 г. в Стародубье). Его сочинение «О тайне брака» пользовалось огромной популярностью62. Создаются чины благословения новобрачных. Практиковался брак «во внешней церкви», т. е. в официальной – он был самым распространенным, потому что это была единственная форма, признававшаяся государством.

Сторонники разрешения брака группировались вокруг Покровской часовни в Москве, основателем которой являлся Василий Емельянов. Вопрос о браке породил в старообрядчестве огромную литературу. Впервые в русской письменности, по сути, происходило осмысление, что же составляет сущность брака: венчание или реальное сожительство супругов. Здесь на помощь пришла статья из Кормчей о браке, заимствованная из Требника Петра Могилы (см. выше). Старообрядец Скачков пустился в чисто схоластические размышления, побужденный статьей из Римского требника, о том, что является материей и формой брака: «Всегдашний опыт доказывает, что когда есть жених и невеста, то из этого и брак всегда производится, аще же нет жениха и невесты, то и брак не может состояться» – и далее: «Возможность дарующая браку полный образ есть только взаимное обязательство брачующихся»63.