Валерий Рогожин - А моя душа у тебя в руках, на твоей ладошке лежит…

• Название: А моя душа у тебя в руках, на твоей ладошке лежит…
• Автор: Валерий Рогожин
• Жанр: Поэзия

Перед нами книга автора, юность и молодость которого пришлись на эпоху 70-х – 80-х гг. прошлого столетия. Как молоды мы были, как искренно любили, как верили в себя – эти темы стали основными в произведениях, включенных в данный сборник. Любовь – она вела сквозь годы, любовь светила нам звездой. Стихи, собранные в книге, отличаются мелодичностью и напевностью. Недаром более двадцати из них положены на музыку самодеятельными и профессиональными авторами.

---

«последние листки календаря —…»

последние листки календаря —
почетный караул навек убывших
людей, событий в памяти застывших,
безмолвно ждущие явленье января.

чем дальше, тем труднее их считать
бумажки эти, символы заката,
последних дней последние солдаты,
последняя не сдавшаяся рать.

такая суетливая судьба
бегущих дней – частичек нашей сути,
застыла часовыми в этой смуте…
остатки армии – штрафная голытьба.

быть может, это все же благодать:
молчать, смотреть и видеть недостатки,
не дни листать и не считать остатки —
нам впору уж календари считать!

«Вы сегодня извините…»

Вы сегодня извините,
я сегодня очень занят,
просто множество вопросов
накопилось за три дня,
солнце нынче уж в зените,
а меня дорога манит,
и команда в сто матросов
ждет на мостике меня.

мы сегодня спорим с бурей,
мы промчимся через штормы,
и сегодня вал девятый
не опасен нам ни в чём!
ждут средь волн нас сотни фурий,
вызывают звонким горном!
сам Нептун ждет бородатый,
манит в царство калачом!

а еще нас ждут пираты,
в море злобные корсары,
флибустьеры и бандиты
на зеленых островах.
там закопанные клады,
там циклопы, и пожары,
и опасные джигиты —
проворонишь – дело швах!

а на утро я свободен,
утром просто безработный,
утром с самого начала,
утром с раннего утра,
я пока на все пригоден,
а с сутра и беззаботный,
да пока не накачала,
а она качать скора!

я бегу скорей к любимой,
я к ней падаю в колени,
я прошу ее быть доброй,
пощадить мой организм!
говорю приму я схиму,
говорю, что не от лени,
говорю не будь ты коброй
и с небес спускайся вниз.

мой диванный флот красивый,
он стоит готовый к бою, он
у двери у балконной
рядом с ящиком ТВ…
просто мы вчера по пиву
выходили со стрельбою,
добежали до Сайгона,
и вернулись на брови!

«сегодня я проснулся, думал утро…»

сегодня я проснулся, думал утро,
но это был тот самый трудный час,
когда потемки стали перламутром:
дверь хлопнула, а утро не у нас…

и вдруг вспотев на глупом перепутье:
один ушел, другого нет пока,
лежал вдвоем с какой-то черной жутью…
зачем я здесь? зачем моя строка?

мне не сюда, не здесь ласкать мне песни,
в другой мне город, на другой этаж!
мне в теплый край с высоким поднебесьем!
где счастье, доблесть, дерзость и кураж!

где есть любовь, а есть она я знаю!
туда, где ты светила взглядом мне!
я этим жил, я помню, вспоминаю,
я это знаю, чувствую во сне…

мне в жизнь такую! и случайно замер…
и слово стало горла поперек.
да что же я, как будто полный ламер,
веду себя, как загнаный зверек.

поэт сказал: здесь есть покой и воля!
но жизни нет, ни здесь, ни там – нигде!
а выход есть? стаканчик алкоголя…
и все! забыть! про все, всегда, везде!

сегодня я проснулся, думал утро,
но это был тот самый трудный час,
когда потемки стали перламутром,
но я не помню, это не про нас…

Молитва

вились голуби по-над куполом,
воспаривши до синевы,
и вороны отвратным жупелом
залетели аж от Тывы.
бились калики перехожие
за копеечку, медный грош.
и крестились на храм прохожие
на бездомных и на святош…

стыли слезы морозным жемчугом,
не давая открыть глаза,
за ресницами другим берегом
милосердия образа.
пред иконою не куражиться,
неча драть наизнанку рот,
и чем тише молитва скажется,
тем вернее она дойдёт.

дальний свет через окна брезжится, и
мятется пугливый блик.
с фресок в душу мне зрак прорежется,
с фресок пристально смотрит лик! —
милуй, Боже, меня, я грешен,
даждь ми помощи, помоги…
буду благостен и прилежен,
дай возможность вернуть долги!..

небеса облаками полнятся,
чресла выкрасив в черный цвет…
и летит небесная конница
в неказистый синий просвет… —
Боже, друг мой, отец и учитель!
пусть плывут январи, ноябри,
но души моей вечный рачитель,
ты свободу мою забери!

не хватает ни сил мне, ни знаний,
ничего не хватает – слаб!
Жду всю жизнь я и так указаний,
все равно я твой старый раб.
Эта жизнь мне подарок от змея,
Изменить ее мне по плечу!
Жить по-божески – это сумею!
Жить по-божески – я хочу!

«вторая половина декабря…»

вторая половина декабря…
пора бы поворачивать к морозам,
к завалам снега, к февраля угрозам
из логова безумца-дикаря…

ведь правда ж ненормальная стезя
дойти к пороше и вернуться в осень?
в своем упрямстве он совсем несносен!
так дальше жить совсем уже нельзя!

а хорошо звучит развод с зимой!
пусть забирает все свои пожитки,
и присланные к праздникам открытки,
и убывает к маменьке домой!

а для меня свобода и простор!
и неча разводить теперь турусы,
лепить арапа, и плести искусы,
мой ясен путь, и спор вполне, и скор.

когда-то здесь я счастье расточал…
и от успехов все меня качало…
беру билет и все начну сначала!
и первого в начале всех начал!

«фиолетовый вечер…»

фиолетовый вечер
мохнатый и тучный,
словно знатная шуба
пройдохи-купца,
начинался вальяжно,
протекал сладкозвучно,
был пристойно-игривым,
но с повадкой льстеца…

вся округа белела,
с утра порошило,
засыпало изъяны
разбитых дорог,
очень быстро темнело,
видно сильно спешило,
загоняло куда-то
наш забытый мирок…

окна ярко залиты
электрическим светом,
за стеклом воцарился
электрический мир…
на этаж лишь поднялся,
как уносишься в лето,
в царство желтого цвета,
в городок Агадир!

Может даже и дальше,
может в край запредельный,
где бананы и tuna,
апельсин, дуриан,
здесь койоты и пума,
карнавал двухнедельный,
край мулатов и танго,
игуан и лиан…

вместо красного алый,
это кровь из аорты,
это феррум из домны,
это краска любви!
так пылают закаты,
зори разного сорта!
так сражаются двое:
tet-a-tet, visavi!

это tango criollo,
чудом вдруг из эль-чокло,
это буйный мир танго
ночью в русской зиме,
 неземной этот танец
через тусклые стекла
воссоздал буйство юга
в сверхсуровой земле…

вечер тучи мохнатит
фиолетово-черный,
ветер пробует прочность
крыши рам и дверей,
и мороз снаряжает
полк отдельный саперный,
укрывает резервы,
насылает борей.

а за стеклами жарко,
а за стеклами танец,
на реке от мороза
взрывов просто поток!
на втором этаже
целый мир-иностранец,
на втором «из зерна
прорастает росток…»1

Песня о ветре

воет ветер, носясь по льду,
разгоняясь по насту, по корке,
тащит он за собой беду
с того края до этой кромки…

только волосы, как поток,
ему силы и злости давший,
вьются следом к витку виток,
токмо волей жены пославшей!

и несется он взад-вперед,
где жена? где там дом с сараем?
напридумывал – кто поймет?
нарассказывал – как узнаем?

пой, бродяга, несись к братьям,
где-то шестеро все гуляют,
и ищи их хоть там, хоть сям!
передай, что их здесь поджидают.

что давно мы, мол, ждем-пождем,
что забыли, как нос по ветру,
как подбитый, но под дождем,
если в голову, то на метры…

и живем на семи ветрах,
где пассаты, самум, циклоны
на Уграх или Ангарах
ураганы иль аквилоны.

ой, ты ветер, свистун, шематон,
пустельга, шилохвостка, вертушка,
ветропрах, ветродуй, ветрозвон,
буря, вихрь, ветерок, финтиклюшка

воет ветер, носясь по льду,
разгоняясь по насту, по корке,
тащит он за собой беду
с того края до этой кромки…

«пойдем со мной на край земли!»

пойдем со мной на край земли!
посмотрим, что там обнаружим,
быть может встретим, с кем мы дружим
иль кто пришел путем досужим,
а если все там за рубли?
пойдем со мной на край земли!

пойдем со мной на край земли!
заглянем, что за этим краем?
быть может называют раем
все что отсюда озираем,
а может там одни нули?
пойдем со мной на край земли!

пойдем со мной на край земли!
а вдруг там мертвая пустыня
никем не вызнана поныне,
не зная жизни, молча стынет
в грязи, в развалах и в пыли?
пойдем со мной на край земли!

пойдем со мной на край земли!
там может пустота сплошная…
там пусто так, что даже краем
сей мир уже не называем,
нет ничего вблизи, вдали…
пойдем со мной на край земли!

пойдем со мной на край земли!
здесь две слезинки моей милой,
когда-то в них ушли все силы,
фату надев их уронила…
и вот лежат они в пыли,
как память умершей любви.
нет, не пойду на край земли!

«у нас сегодня цветет жасмин…»