Вадим Молодых - Разность заразы

• Название: Разность заразы
• Автор: Вадим Молодых
• Жанр: Научная Фантастика

Вместо ожидаемых «зелёных человечков» из космоса на Землю вселяется некая плесень, заставляющая людей быть невольно искренними. Никакая здешняя отрава космическую заразу не берёт, и земное мироустройство рушится. Русский химик Борис вынужден бежать от преследования обезумевших властей к своему коллеге Роберту, который уже даже общаться с плесенью научился.

---

Глава IV

Доступ к телу

Мининодел, владея сенсационной, выгодной для державы, информацией и стремясь первым донести её до главных ушей, чтобы заработать себе плюс в президентской симпатии, спешил в Кремль, прямо как гонец в Древней Греции с хорошей новостью. Не бегом, конечно, а в лимузине, едва сдерживаясь, чтобы не подталкивать водителя в спину. «Крякалка» – крякала, проблесковый маячок – маячил, но всё равно скорость казалась недостаточной.

Подлетев к крыльцу парадного подъезда (президент же из Питера, где все подъезды – парадные), водитель лихо, с визгом осадил машину. Министр с трудом сдержался, чтобы самостоятельно не открыть дверь, но дождался-таки лакейского, протокольно-служебного ухаживания и плавно вышел из лимузина, начал подниматься по ступеням. Водитель, многоопытный, бывалый, отметил про себя, что тот неспроста его гнал – явно торопился и нервничал. Даже поднимается теперь хоть и величественно, но как-то впритруску. Что-то произошло…

Войдя в приёмную, министр понял, что он не чемпион в этой гонке. Не опоздал, но и не выиграл – там сидел уже директор внешней разведки, ответивший на разочарованное приветствие раздражённым кивком.

Оба аппаратчика – и дипломат, и шпион – поняли, что они здесь по одному и тому же поводу. Однако разведчик первенствовал в очереди и сразу сменил гримасу на искреннюю улыбку снисходительного удовлетворения: куда вы, мол, торопитесь со своей вторичностью.

Но и многоликий в одном воплощении секретарь… он же референт, он же делопроизводитель, он же копирайтер, он же переводчик, телохранитель, он же врач широкого профиля, массажист, повар и бармен, парикмахер и визажист, он же чистильщик обуви, костюма и пальто, он же гладильщик платков и шнурков, он же шут, рассказчик сплетен и анекдотов и протчая, протчая, протчая… потому и сидел в этой приёмной, что был ещё и прорицателем-экстрасенсом. И он тоже, глянув на лица визитёров, понял, что дело у них одно. Объявил:

– Вы по одному поводу – вместе зайдёте.

И увидев расстройство теперь шпиона и торжество инодела, добавил, смягчая возросшую за секунду на госслужбе неприязнь и оказавшись, таким образом, ещё и миротворцем:

– У президента назначена встреча на выезде. Переговоры «газ-нефть»… Чересчур опаздывать нельзя, а то цена вдруг упадёт… Сами понимаете…

Отношения разведки и дипкорпуса выровнялись. Оба одновременно уселись ждать. Оба одновременно по приглашению вошли. И зайдя заговорили тоже одновременно.

Какофонию президент терпел недолго. Провёл руками две разнонаправленные горизонтальные линии в воздухе – замолчите, мол. Затем мягко качнул ладонями вниз – садитесь, мол.

Те сели. Нервно ждали следующих жестов или даже слов…

Президента боялись – его непредсказуемости, прежде всего, сродни женской. Прогнозов и предположений о его действиях в той или иной связи всегда выдвигалось масса, но редко кто угадывал. Чаще – никто. Некоторые чересчур отвязанные букмекерские конторы даже объявляли втихаря о приёме ставок на возможные ходы президента. Но то ли потому что мало находилось охотников делать ставки, то ли потому что тайная полиция этот азарт не приветствовала, а дело не пошло. Впрочем, некоторые аналитики – как раз те, кто иногда что-то угадывал или парадоксально предсказывал – утверждали, что антиигорный закон потому и был принят, чтобы людей от эдакого развлечения отвадить.

Президент своей непредсказуемостью козырял… Хотя те же аналитики говорили, что козырял не он сам по себе, а его пропагандисты и агитаторы тут шум и пыль поднимали, придавая его образу сакральности.

Но и президент, втиснутый в рамки любимого народом – боготворимого даже им! – образа уже сам не мог особо вольничать в поступках. Даже когда надо было сделать что-то уж совсем очевидное (и ему хотелось так сделать!), он вынужден был поступать не так. Куда денешься? Поди откажись от привычного стиля – и ногами вперёд ведь из Кремля вынесут! Придушат, а потом сожгут, зарядят твоим прахом Царь-пушку и выстрелят тобою навстречу ветру. Нет уж, ребята! Пусть всё остаётся, как повелось… Никто не должен знать, что там у него, президента, в голове происходит… Даже он сам! А то чревато ведь!..

Президент несколько раз, туда-сюда, перевёл взгляд с одного на другого, решил довериться случаю, чтоб не провоцировать излишнего деструктивного соперничества между группировками в правительстве, назначил «орла и решку», стрельнул у них монету (не пристало президенту с мелочью ходить!), щелчком подкидывая закрутил её, поймал одной рукой и положил не глядя на другую. Медленно отвёл руку сверху, шипя по-змеиному «а-а-а-а», и кивнул иноделу. Тот расцвёл: есть, всё-таки, в жизни справедливость!

Он даже глаза прикрыл, чтобы не пропустить секундного удовольствия и прочувствовать его до самого пика, и, спрятавшись в себя, пошевелил головой, вытягивая шею из галстучного узла. Успел по натренированной привычке ощутить и, самое главное, понять, что максимум удовольствия получен не от собственного везения, а как раз от невезения соперника, отогнал в следующий миг благодушие и принял, как ему казалось, протокольный, холодно-невозмутимый настрой с соответствующим выражением лица. Открыл глаза.

– Ты чего лыбишься?..

Президент своим вопросом-замечанием его прямо-таки изумил и не то что остудил эмоции – он их заморозил: аж недипломатические мурашки по дипломатической спине пробежали. Это был безусловный конфуз – инодел впервые в своей практике не сумел совладать со своими переживаниями и выставился напоказ таким, каков есть на самом деле.

– …Докладывай, докладывай! – приободрил президент искусственно дружелюбной интонацией, оставив, тем не менее, вид совершенно небывалого до сих пор нетерпения: «Чего тянешь-то?!»

Министр невольно глянул на сидящего напротив директора разведки. Тот тоже был какой-то… неуловимо не такой… Новый!

– Встреча в пустыне Невада не состоялась!

Проговорив эту информацию, инодел включил свою силу воли на максимум, дабы ни один мускул на лице не выдал его настроения. И всё же услышал обескураживающее:

– А довольный-то какой! – то ли не пытаясь скрыть одобрения, то ли подтрунивая так над иноделом, а то ли – свят! свят! свят! – и не умея быть неискренним (даже такая шальная мысль успела посетить на мгновение непокорную самой себе министерскую голову!), оценил новость президент и продолжил: – Почему не состоялась?

– Так… Ха… Не прилетел никто! – это по-простому встрял-таки разведчик, будучи не в силах уже (к своему большому удивлению!) сдерживаться. Распирала его новость так, что, казалось, голова может лопнуть. Распирало его, как ребёнка… Вот и выперло!

– А-га, – раздельно агакнул президент в унисон настрою подчинённых и откинулся на спинку трона. – Вот значит как! А-га! А-гха-гха-ха-ха-ха…

Подчинённые тоже захохотали, отмечая при этом для себя, что они ржут не потому что так надо – президент ржёт! – а потому что им обоим действительно радостно. Им было хорошо в эту секунду… Вдвойне хорошо! То есть ещё и оттого, что не надо – в любом случае не получилось бы! – лицедействовать и играть несуществующую эмоцию или, как положено по работе и рангу, играть отсутствие таковой.

Смех стих так же, как и начался, – искренне.

– Вы чего ржёте-то? – спросил вмиг посерьёзневший президент. – Я это и без вас знаю… Репортаж смотрел. – И, скривив в брезгливости рот, добавил раздельно: – Ре-трансляцию так-таки! Сиэнэновскую… – Затем продолжил в прежней тональности: – Я спрашиваю, почему?! Почему никто не прилетел? Жду вашего эксклюзива… Дипломатического, – поворот головы. – И разведывательного, – поворот головы в другую сторону.

И дипломат, и шпион откровенно замялись. Разведчик сориентировался в себе и нашёлся первым: он движениями век и ладоней показал министру всецелое смиренное согласие, мол, жребий так жребий – ты и начинай, и с ехидной улыбкой уставился на инодела в показном ожидании.

Тот из-под бровей кинул взгляд в президента – там тоже было ожидание. Снова потрогал галстук – повытягивал шею… И в момент максимального её выверта, когда лица коллег ушли куда-то вниз и в сторону от обзора, инодел увидел в верхнем углу президентского кабинета как будто пятно… Как будто плесень… Вспомнил об эксклюзиве:

– В здании ООН плесень завелась…

Молчаливая, беззвучная пауза. Впрочем, не совсем беззвучная – шпион от досады (он сам на этот эксклюзив от себя надеялся) так нетерпеливо сопел, что в конце концов выговорил:

– А причём здесь это?!

Президент кивнул тоже в недоумении, только беззлобном:

– Да… Причём?

– А вот причём! – мининодел вскинул руку вверх, указывая.

Две головы мгновенно повернулись по направлению руки, после чего одна голова, а вместе с ней туловище, две руки, две ноги и всё остальное ей приданное, соскочили со своего трона и с паническим вскриком отпрыгнули в сторону.