Журнал КЛАУЗУРА - ЛитПремьера: Современная малая проза

• Название: ЛитПремьера: Современная малая проза
• Автор: Журнал КЛАУЗУРА
• Жанр: Русское современное

ЛитПремьера – это рубрика Журнала «КЛАУЗУРА» в которой публикуется малая проза современных авторов. В этот сборник вошли самые лучшие произведения, объединенные одной темой «Наша жизнь в реалиях и грёзах». Рассказы, сатира, юмор, сказки, эссе и даже «сонеты в прозе».

---

…И потянулись мои руки к Свету, и наполнилось сердце мое силой Света, и запели голоса, до этого умолкшие…

Эдуард Абжинов

Аркадий Паранский. «Когда святые маршируют…» Рассказ

– Ну ка, Паранский, зайди в класс, – сказал мне на одной из переменок наш преподаватель Юрий Ильич или, как его звали за глаза, «Шкаф».

– А что такое? Я ничего не делал, – стал оправдываться я.

– Зайди – зайди. Разговор к тебе есть.

Я, нехотя, засеменил за «Шкафом».

«Шкаф» преподавал в нашем 8Б физику и труд. Чаще порознь, но иногда и одновременно, стараясь на практике продемонстрировать полезность знания всеобщих физических законов. Он был здоров и могуч, внешне больше походил на борца или боксёра, за что и прозвище имел соответствующее. Ростом – под два метра, необыкновенно широкий в плечах, с сильно развитой мускулатурой, рельефно выступающий через материю плотно облегающего пиджака, со скуластым лицом, по которому, будто кто-то проехал, оставив в наследство сплющенный нос, глубоко посаженные под низко нависающими бровями глаза и совершенно квадратный подбородок. Вмазать по такому подбородку было, наверное, одно удовольствие, но поди допрыгни сначала, да и вряд ли к нему допустили бы здоровенные, размером с кувалду кулачища. Короче, не школьный учитель, а Джемс Бонд какой-то. Но при этом разговаривающий несоответствующим комплекции тихим и немного вкрадчивым голосом.

Войдя в класс, «Шкаф» водрузил свой обширный зад на учительский стол, а мне указал на стоящую в первом ряду парту.

– Вот что, – начал «Шкаф», глядя не на меня, а в открытую дверь, за которой по коридору проходила училка русского языка и литературы – Маргарита Михайловна – наша классная, по прозвищу «Маргаритка». – Значит, такое дело…, – он ещё раз посмотрел на удаляющуюся стройную фигуру «Маргаритки» и продолжил, – такое дело… Я хочу организовать ансамбль. Ты, я знаю, в музыкальной школе учился. На чём?

– На скрипке, – растерянно ответил я.

– Вот и отлично. На барабанах стучать будешь.

– Почему на барабанах, – до конца, не въезжая в ситуацию, спросил я.

– Потому что гитаристы уже есть. Баян есть. Я – на саксе буду. Ударник нужен. Ударником будешь?

– Да не знаю я. Не пробовал никогда.

– Как у тебя с чувством ритма?

– С каким чувством? – не понял я.

– С чувством ритма. Повторить ритм мелодии можешь? В ладоши прохлопать можешь?

– Наверное…

– Да сможешь. Раз музыке учился – сможешь. А, вообще, как? Хотел бы? А? Ударником? Первым человеком в ансамбле. Представляешь?

Я не знал представляю я или нет, но на всякий случай сказал, что – ясное дело, представляю и конечно хотел бы.

– Тогда так. После уроков останься. Будет сбор коллектива. А сейчас дуй… что там у вас?

– Математика…

– Ну – дуй. Если спросят, почему опоздал, скажешь, Юрий Ильич задержал.

– Хорошо, – ответил я и понёсся на пятый этаж, где в математическом классе уже минут десять как шёл урок

После занятий я пришёл в класс физики. Там уже были Вовка с Аликом и какой-то незнакомый молодой человек лет двадцати – двадцати пяти. «Шкаф» сидел в той же позе, что и при разговоре со мной.

– А… вот и наш ударник явился.

Все посмотрели на меня.

– Прошу любить. Звезда нашего будущего инструментального ансамбля, король барабанов, чарльстона и тарелок, а также бонгов, перкуссий и прочих ударных, мечта всех школьниц нашей школы и, надеюсь, не только их – сэр Паранский ибн Аркандилий, а попросту – Аркаша.

– Ухты, – вскочили Вовка и Алик, – здорово. Значит все из одного класса. Классный ансамбль получится…

Ко мне подошёл молодой человек и протянул руку.

– А меня зовут Таир или Толя, как хочешь.

Толя – Таир был братом Алика, заканчивал музыкальное училище и, как оказалось в дальнейшем, мог творить на своём «Вельтмейстере», такие штуки, которые нам и не снились. За Вовкой была закреплена ритм-гитара, поскольку он занимался в гитарной студии при доме культуры, а за Аликом – бас. Таким образом состав нашего будущего коллектива был определён: саксофон или кларнет, баян, две гитары и ударные. Вполне ничего себе составчик.

На следующий день меня в коридоре остановил «Шкаф».

– Иди за мной.

В классе он открыл дверь в служебный кабинет, где на полках стояли разнообразные приборы и приспособления для опытов, и из письменного стола достал две изящные полированные барабанные палочки.

– На. Пока барабанов нет, будешь тренироваться на коленке. Садись, покажу – как.

Я сел на стул и стал внимательно следить за манипуляциями «Шкафа».

– Смотри, – Ильич взял палочки, зажав их между средними и безымянными пальцами рук, и несильно начал отстукивать сначала по коленке, а затем по краю стола, приговаривая. – чип-чита, чип-чита, чип-чита…. Понял? – спросил он. – Это – свинг, ритм такой, самый распространённый в джазе. А это – боссанова, – и он снова забарабанил по коленке, напевая знакомый мотив, – тапата-тапа-тата, тапата-тапа-тата… Понял?

– Понял, – сказал я, взял, как показал «Шкаф», палочки и неуверенно стал повторять показанные движения.

– Молодец, – похвалил Юрий Ильич, – точно. Тренируйся. Получим деньги и поедем инструменты покупать. Все вместе. Да… а дома стучи под музыку. Как купим инструменты, сразу начнём репетировать.

Целыми днями, словно заведённый, долбил я палочками по своим коленкам. И в школе – на уроках, не слыша того, что говорили учителя, и дома, забыв все дела, обязанности, развлечения. Остались только барабанные палочки и повторяемый в уме ритм – чип-чита, чип-чита, чип-чита…

Через неделю всей командой мы отправились в музыкальный магазин. С витрин на нас смотрели гитарные силуэты, блестящие саксофоны, разноцветные аккордеоны и баяны, а в углу красовалась роскошная ударная установка. Я глядел на эту установку и даже представить себе не мог, что буду восседать за ней и, поигрывая палочками, колошматить по всем этим сверкающим барабанам и тарелкам.

«Шкаф» выписал счета и договорился о том, что, когда деньги будут переведены, мы приедем за инструментами. Прошло ещё какое-то время и вот, наконец, вожделенная ударная установка стояла на сцене школьного актового зала, а в руках Вовки, Алика и Таира сверкали лаком новые гитары и баян. Саксофон и кларнет «Шкаф» принёс свои – решил сэкономить школьные деньги на усилитель и колонки с динамиками.

Начались репетиции. Почти каждый вечер я нёсся в школу и там садился на высокий табурет, стоящий позади установки. Я ставил ноги на педали большого барабана и чарльстона, брал в руки палочки и погружался в удивительный и зачаровывающий мир. Стоило мне чуть сбиться, как тут же рушился весь рисунок произведения. Конечно, я не был самым главным в ансамбле, но от ритма, задаваемого мной, моего состояния зависело состояние всех, зависела энергия, передаваемая со сцены в зал, зависело общее настроение. Я это быстро понял, старался не подкачать и не подвести ставших моими друзьями «Шкафа», Вовку, Алика и Таира…

И вот через несколько месяцев состоялся наш первый концерт. Мы выступали на школьном вечере и сыграли около двадцати подготовленных номеров. Там были и известные песни типа «Очи чёрные», «Подмосковные вечера», «Калинка», но были и такие, как «Вниз по реке» и «Когда святые маршируют». Нас приняли на ура. И школьники, и учителя. Даже строгий директор Александр Палыч, не стесняясь, поднялся на сцену и вместе со «Шкафом» в два голоса пропел

Oh when the Saints go marching in,
When the Saints go marching in,
Oh Lord I want to be in that number,
When the Saints go marching in.

Откуда он знал? Знал, оказывается.

После этого концерта мы стали известными и популярными в районе. Нас постоянно приглашали то выступить на каком-то заводском мероприятии, то сыграть в ресторане на свадьбе или юбилее, то на вечерах в других школах. Росла и личная известность. Часто, возвращаясь вечером после репетиции и проходя мимо кучки стоящих в темноте парней, я слышал приветственные слова в мою сторону и немного завистливое, но доброжелательное, сказанное кем-то в толпе: «Не трогать, это – наш музыкант». Я был горд.

Постепенно наша популярность росла, мы вышли за пределы района и начали играть в соседних. Однажды нас собрал «Шкаф» и возвестил

– Пацаны, – играем в Филатовской больнице, – там в честь восьмого марта банкет, и мы приглашены.

Это был удивительный праздник. В большом зале стояли накрытые столы, за ними сидели нарядные женщины – врачи, медсёстры и санитарки, и не было ни одного лица мужского пола. Среди столов выделили место для нас, а в самом центре над барабанами возвышался я. Я колотил по своим барабанам и тарелкам так, что от них искры сыпались. И, наверное, они сыпались не только от них, но и от меня, потому что я – шестнадцатилетний парень – всё время был окружён хорошенькими и подвыпившими барышнями, которые в коротких паузах вливали в мой автоматически открывающийся рот немного разбавленного спирта и тут же запихивали вслед за ним или пирожное, или шоколадную конфету. «Шкаф» же и Таир периодически с кем-то обнимались и, бросая нас – Вовку, Алика и меня на произвол судьбы, исчезали с очередной особой в больничном коридоре…