Юлия Андреева - Айседора Дункан. Жрица любви и танца

• Название: Айседора Дункан. Жрица любви и танца
• Автор: Юлия Андреева
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-1535-1

Мало найдется на свете людей, которые никогда не слышали бы об Айседоре Дункан. Знаменитая танцовщица, автор оригинальной методики танца, одна из родоначальниц танца модерн, она танцевала все – от похоронного марша до… картин известнейших мастеров. Воспитывала на собственные деньги свыше сорока приемных детей, содержала школу, переписывалась с известными философами и учеными, пила шампанское в компании коронованных особ, много раз изгонялась из гостиниц, не имея возможности заплатить за них. Она вдохновляла своим творчеством таких деятелей искусства, как К. Станиславский, Г. Крэг, М. Волошин, А. Раткевич, А. Луначарский, была музой и женой Сергея Есенина…

Ею восхищались, ее проклинали, над ней смеялись, её танцам приписывали целительную силу. Айседора – ярчайшая из комет, посетивших землю на рубеже XIX – начала XX в. Эта книга о ней.

---

Жирненький и бледный, маленького роста, с крошечными глазками в больших очках, теоретически Андрэ не мог иметь успех у женщин, тем более на фоне своих друзей, очень красивого и милого в общении Жака и высокого статного Шарля, тем не менее Айседора влюбилась в него и приняла решение отдаться при первом удобном случае. О том, влюблен ли молодой человек, она не задумывалась. Им ведь было так хорошо вместе гулять по Люксембургскому саду, читая любимых авторов. Однажды молодой человек прибежал к ней в слезах, оказалось, умер Оскар Уайльд[24]. Айседора читала этого автора, теперь же, захлебываясь рыданиями, Андрэ пересказывал ей тяжелую жизнь писателя. В том месте истории, где Уайльда посадили в тюрьму, Айседора оборвала повествования, интересуясь причиной заточения.

Андрэ густо покраснел, затем протер изрядно запотевшие круглые очки и, сославшись на срочные дела, поспешно удалился.

Соблазнить Андрэ Айседора планировала в своем ателье, улучив момент, когда мама уехала по каким-то делам, а брат пропадал у знакомой модистки из Латинского квартала. Купив шампанского и цветов, Айседора постелила чистое белье, украсила прическу розами, поставила на стол обожаемые Андрэ слоеные пирожки и фрукты. Для соблазнения все было готово, но… к сожалению, страстный поклонник творчества и образа жизни Оскара Уайльда, Андрэ Бонье оказался нечувствителен к очарованию босоногой Афродиты. Позорно бежав из благоухающего розами будуара прекрасной дамы, толстый Андрэ жутко разозлил свою юную подругу, которая в отместку ему теперь решила флиртовать на глазах у недостойного ее любви писателя с его приятелем Шарлем Нуфларом. Этот был настроен более живо, Шарля можно было вытащить на танцы, где они обнимались и целовались на глазах у взбешенного таким поведением своей музы Андрэ. А что? Сам виноват. Айседора не находила себе места от злости, недоумевая, в чем же она была не права, предлагая себя любимому человеку. Они уже год как встречались, поверяя друг другу сердечные тайны. При этом Андрэ заходил к ней каждый день и был почти на всех ее выступлениях, вхож в дом и знаком с родственниками, чего же ему еще?

Почему-то в голову упорно лезла одна странная сцена, которой вначале Айседора не придала особого значения, произошло это в Медонском лесу, возле пересечения четырех дорог:

«Дорогу направо он назвал Богатством, дорогу налево – Миром… а дорогу прямо перед нами Бессмертием. “Где же находимся мы сами?” – спросила я. “В царстве Любви”, – тихо ответил он. “Тогда я здесь останусь!” – вскричала я в восторге. Но он только ответил: “Здесь оставаться мы не можем”, – встал и быстро пошел по дороге Бессмертия»[25].

Милая шутка, и ничего больше, но… думая теперь приключение в Медонском лесу, Айседора едва сдерживала слезы, вспоминая с какой легкостью безжалостный Андрэ отказался от любви в пользу бессмертия. Правда, в тот день, не зная, что делать и как понять странные слова своего приятеля, Айседора бросилась за ним по той же дороге, уводящей ее от любви, но… бессмертие подождет, а вот любовь!..

Шарль прекрасно танцевал и вообще был опытен с девушками. Айседора сразу очаровалась его сильными объятиями и нежными поцелуями, пьянившими ее и словно звавшими в неведомое.

После несколько довольно раскованных встреч и обедов в отдельных кабинетах ресторанчиков Шарль отвез Айседору в гостиницу, назвавшись вымышленной фамилией и представив девушку своей супругой. Они оказались в красивом номере с большой кроватью, застланной розовым шелковым покрывалом, с огромным, украшенным золотыми цветами балдахином кремового цвета. Цветы в вазе, шампанское на столе. Все было продумано до мельчайших деталей. Айседора оказалась в объятиях Шарля, какое-то время он возился с крючками и завязками на ее туалете, после чего она увидела себя в большом зеркале обнаженной и лежащей на розовом шелке, точно богиня любви Афродита. «Наконец-то я узнаю, что такое любовь!» – ликовала Айседора, уже не робко, а требовательно обнимая прекрасного Шарля, когда в самый ответственный момент тот неожиданно вскочил, с ужасом глядя на обнаженную богиню. «О, но почему же вы мне не сказали? Ведь я был близок к преступлению. Нет, нет, вы должны оставаться невинной. Одевайтесь, одевайтесь скорей!»

Он действительно заставил мало соображающую после поцелуев Айседору одеться и отвез ее домой на извозчике. Забившись в уголок темного экипажа, девушка едва сдерживала слезы, ее голова все еще кружилась, да, он желал ее, и она хотела того же… почему тогда? Какая несправедливость! В одну секунду в собственном воображении из Афродиты она превратилась в отвратительную гарпию, в Медузу горгону, в… да разве есть имя для чудовища, способного одним своим видом прогнать любовь и страсть… «Наверное, я никогда не познаю счастья быть любимой, не изведаю физической близости и буду, как заведенная, только работать да говорить об искусстве. Мужчины не смотрят на меня или смотрят, но не как на женщину. Я проклята, безобразна, я… способна только танцевать, и у меня никогда не будет ни любимого человека, ни детей!» Так или вроде того упрекала себя пленительная Айседора, хотя ей решительно не за что было себя винить.

После неудачи в гостинице Шарль не появлялся в ателье у своей несостоявшейся любовницы и после довольно скоро уехал в колонии, прочитав Айседоре на прощание лекцию о жрицах-девственницах, одной из которых, по всей видимости, и является юная Дункан.

– Утратив чистоту, ты, скорее всего, не сможешь танцевать, а ведь своим танцем ты славишь бога или богов… – Он замялся. – Индусы считают, что душа человека проживает множество жизней в самых разных оболочках. Ты как-то рассказывала, что под воздействием пищи Афродиты начала танцевать еще в утробе матери. Это необыкновенно! И если бы сейчас мы были не в Париже, а в древних Афинах, тебя бы разыскали жрецы, узнавшие в тебе воплощение богини танца Терпсихоры. Я верю в это, поэтому и не могу притронуться к тебе, не получив за это заслуженного проклятия.

Айседора попыталась прервать своего друга ласками и уверениями в том, что она не чувствует в себе весталку и во все свои танцы вкладывает любовь и веру, но Шарль был неумолим.

– Вспомни Жанну д`Арк, чья чистота и непорочность являлась когда-то залогом победы французского народа над англичанами!

Глупый, глупый Шарль, Айседора была еще не настолько опытна в любви, чтобы объяснить тебе, что чистота или распущенность – в головах людей, что можно быть девственницей телом, но шлюхой в душе. Что любовью оскорбить или унизить нельзя, если это любовь… но, скорее всего, их страсть действительно была далека от настоящей любви. В результате Айседора стала больше думать о танце, как о молитве. И о своем состоянии во время пластической импровизации, как о религиозном экстазе. А ведь и правда, про ее первые танцы импресарио сан-францисских театров однозначно говорили: «Это не для сцены, это для церкви». Только церковь должна быть какая-то другая, не католическая… это понятно. Алтарь Терпсихоры, Афродиты других греческих богов. Она – маленькая жрица, получившая посвящение задолго до собственного рождения. Быть может, ее появление было предсказано, но предсказание затерялось. Ее танцы нужны не для увеселения, это религиозные танцы, направленные на общение танцовщицы с богом, получение посредством движения тайных знаний.

Видение театра и сероглазый король

Айседора слушала музыку, представляя себя парусом, наполняемым не ветром, а мелодией. В течение нескольких репетиций Айседора практически не танцевала, а стояла посреди комнаты, слушая музыку и пытаясь ощутить, как та отзывается в теле. Надо двигаться, словно лист, подгоняемый ветром, точно перекати-поле, как легкая тополиная пушинка. Надо искать принципиально новый подход к танцу, да только где его найти? Посещая в юности занятия классическим балетом и затем много читая на эту тему и часто бывая в театрах, Айседора уяснила, что классический балет базируется на так называемом кресте: совершенно прямая ось позвоночника – вертикаль и воображаемая горизонталь. Отчего балетные движения казались неестественными, позы – кукольными. Айседора решила, что будет идти от ощущений, часами настраивая себя на новое восприятие танца, она поднимала руки вверх и застывала в этой позе, пока все ее тело не начинала сотрясать дрожь.

Иногда ей казалось, будто бы по рукам к ней спускается невидимый дух. Она либо чувствовала это, либо видела свет, постепенно заполняющий все ее тело. Нужно двигаться не от центра, а от света. Рука или нога начинают движение не потому, что в этом месте музыки так предписано балетмейстером, а единственно оттого, что не могут не двигаться, ощущая переполняющую тело и душу растущую мощь. Отсюда танец невозможен без вхождения в транс. В транс же можно войти разными путями. В то время многие увлекались мистикой, спиритизмом, восточной философией. Айседора не являла собой исключения из общего правила, она была до истеричности религиозна и мистична, тем не менее путь Дункан не ограничивался поиском гуру и принятием посвящения, Айседора вела самую настоящую научную работу, постоянно находясь в поиске, готовая к риску и эксперименту. Поняв, что в ближайшее время ей не светит испытать на себе физическую любовь, да и претенденты на ее невинность куда-то подевались, с Андрэ она могла разве что беседовать, а Шарль уехал, Айседора засела в библиотеку при Опере, в которую отвел ее как-то брат, вылезая оттуда исключительно ради репетиций.