Юлия Андреева - Айседора Дункан. Жрица любви и танца

• Название: Айседора Дункан. Жрица любви и танца
• Автор: Юлия Андреева
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-1535-1

Мало найдется на свете людей, которые никогда не слышали бы об Айседоре Дункан. Знаменитая танцовщица, автор оригинальной методики танца, одна из родоначальниц танца модерн, она танцевала все – от похоронного марша до… картин известнейших мастеров. Воспитывала на собственные деньги свыше сорока приемных детей, содержала школу, переписывалась с известными философами и учеными, пила шампанское в компании коронованных особ, много раз изгонялась из гостиниц, не имея возможности заплатить за них. Она вдохновляла своим творчеством таких деятелей искусства, как К. Станиславский, Г. Крэг, М. Волошин, А. Раткевич, А. Луначарский, была музой и женой Сергея Есенина…

Ею восхищались, ее проклинали, над ней смеялись, её танцам приписывали целительную силу. Айседора – ярчайшая из комет, посетивших землю на рубеже XIX – начала XX в. Эта книга о ней.

---

«– Я должна вам открыть великую мысль, г-н Дейли, и вы, вероятно, единственный человек в стране, который способен ее понять. Я возродила танец. Я открыла искусство, потерянное в течение двух тысяч лет. Вы великий художник театра, но театру вашему недостает одного, недостает того, что возвысило древний греческий театр, недостает искусства танца – трагического хора. Без него театр является головой и туловищем без ног. Я вам приношу танец, даю идеи, которые революционизируют всю нашу эпоху. Где я его нашла? У берегов Тихого океана, среди шумящих хвойных лесов Сьерры-Невады. Мне открылась на вершинах гор Роки безупречная фигура танцующей молодой Америки. Самый великий поэт нашей страны – Уолт Уитмен. Я открыла танец, достойный его стихов, как его настоящая духовная дочь. Я создам новый танец для детей Америки, танец, воплощающий Америку. Я приношу вашему театру душу, которой ему недостает, душу танцора. Так как знаете, – продолжала я, стараясь не обращать внимания на попытки великого антрепренера меня прервать («Этого достаточно! Этого вполне достаточно!»), – так как вы знаете, – продолжала я, возвышая голос, – что родиной театра был танец и что первым актером был танцор. Он плясал и пел. Тогда родилась трагедия, и ваш театр не обретет своего истинного лица, пока танцор не возвратится в него во всем порыве своего великого искусства!»

Недоставало музыки и возможности показать то, о чем она говорила. Но опытный антрепренер уже понял, что имеет дело с хорошей танцовщицей и, что немаловажно, целеустремленной сильной личностью. По счастью, у него оказалась свободной роль в пантомиме, которую он и предложил юной Дункан.

1 октября начинались репетиции в нью-йоркском театре, где Айседоре следовало быть без опозданий. Театр «Дейлиз» – это шанс! Нью-Йорк – город, в котором намного больше возможностей, нежели в заштатном Чикаго.

Несостыковочка, где Нью-Йорк и где Чикаго? Но последнее обстоятельство отнюдь не смущало отчаянную девочку. Она четко видела свою цель и была готова посворачивать горы, окажись те ненароком на ее пути. Но, если сама Айседора была готова идти за мистером Дейли пешком и в рваных туфлях, того же нельзя было сказать о ее многострадальной матери. Поэтому Айседора послала телеграмму домой: «Блестящий ангажемент. Августин Дейли. Должна быть в Нью-Йорке 1 октября. Телеграфно переведите сто долларов на дорогу». Хорошо, что сестра Елизавета продолжала преподавать танцы…

Конечно же, Айседора переживала вынужденную разлуку с Иваном, но да сколько еще будет таких разлук, когда они поженятся?! Что же до лучше знающей мужчин Доры, с некоторого времени она не питала особого доверия к великовозрастному женишку своей несмышленой дочери. Да и что говорить, мало ей невероятной разницы в возрасте, так еще и в таких летах и без гроша в кармане? Сорок пять – а за спиной ни недвижимости, ни приличной профессии… неужели ее красавица дочь не найдет себе в Нью-Йорке более привлекательного и благоустроенного мужа? Пусть даже из артистической среды, раз ей так нравится. Девчонка и так делает, что пожелает, не сегодня завтра вернется домой с пузом – и что тогда? Конец всем ее честолюбивым планам, мечтам и идеям? Однообразное существование между лавками мясника, зеленщика и булочника с голодным ребенком на руках при неработающем, а то и пьющем супруге…

Деньги пришли вместе с уже уставшими ждать вестей из Чикаго братом Августином и сестрой Елизаветой, это несколько затрудняло задачу доехать до Нью-Йорка и устроиться там в ожидании первых заработанных Айседорой денег, так как теперь делить сто долларов приходилось не на двоих, а на четверых. Но веселую семейку как будто бы не пугали житейские трудности. Трогательно распрощавшись с любимым, Айседора пообещала ему, что пришлет вызов, как только получится немного заработать. И тогда уже они откроют театр своей мечты и отправятся на гастроли в Европу.

Айседора в театре

Рано утром мама Дункан и трое ее детей выбрались из вагона поезда на вокзале в Нью-Йорке и, не обращая внимания на услужливых носильщиков и извозчиков, отправились в пеший поход за самыми дешевыми комнатами. За этим делом прошел целый день, и только к ужину, усталые и измотанные, они все же получили ключ от дверей небольшого пансиона на одной из боковых улиц, прилегающих к 6-й авеню, где традиционно селились свободные от денег художники, актеры и музыканты. Умывшись с дороги и переодевшись, Айседора отправилась по указанному ей адресу, к театру господина Дейли. Вопреки постоянным подначкам Фортуны девушку ждали и сразу же зачислили в труппу. Одно плохо, великий продюсер не пожелал выслушать по второму кругу о ее точно ниспосланном с неба танце, посоветовав быстрее освоить несложное искусство пантомимы и постараться понравиться специально приглашенной из Парижа несравненной и бесподобной Джен Мэй.

На первой же репетиции Айседора чуть не вылетела из театра, так как ей не удавалось повторить выразительные жесты примы. Собственно, Дункан никогда особо не жаловала пантомиму, считая ее искусством для глухих, но тут пришлось стараться, забывая об амбициях и запрятав куда подальше свое мнение. Первая репетиция закончилась в слезах, на второй, когда Айседора получила роль Коломбины и по пьесе целовала Джен Мэй (Пьеро) в щеку, великая актриса потребовала, чтобы новенькая вложила в поцелуй всю страсть. Откуда несчастная Айседора должна была знать, что на сцене и тем более в пантомиме все делается условно?! В результате на напудренной щечке примы образовался красный след от помады, а на лице нашей героини отпечаталась тяжелая ручка не простившей ей такого конфуза актрисы.

Каждый день в театре «Дейлиз» для Айседоры был полон нервотрепки и унижений. Ей не нравилась пантомима и хотелось танцевать, бесили светлый парик, голубой шелковый костюм и соломенная шляпа. Каждый день несчастная танцовщица задавалась вопросом – что она делает в театре? В Нью-Йорке? И не ошибкой ли было покидать родной Сан-Франциско, где она могла заниматься любимым делом? Чикаго, где ее знали и понимали «богемцы», где остался Иван?

Меж тем Дейли не собирался платить своим актерам вперед, а ни брат, ни сестра так и не нашли себе работы в Нью-Йорке, деньги закончились, и они вылетели из удобного пансиона за неуплату, устроившись в двух комнатах без мебели на 180-й улице. Теперь Айседоре приходилось раньше выходить из дома, так как театр располагался на 29-й улице, а денег на транспорт у девушки не было: «Чтобы путь казался короче, я придумала целый ряд способов передвижения: бежала по грязи, ходила по деревянным тротуарам и прыгала по каменным. У меня не было средств на завтрак, и, пока все уходили подкрепиться, я забиралась в литерную ложу и в изнеможении засыпала, а потом на голодный желудок снова принималась за репетицию». Семь долгих недель приходилось экономить на всем что угодно, прежде чем в театре ей выдали первое жалованье.

На премьерном спектакле в зале на первом ряду сидели мама, сестра и брат. Горе и позор – они видели свою несравненную Айседору, на которую возлагалось столько надежд, которая самозабвенно рассказывала им о революции в театральном искусстве, танце, и… каков результат?!

Сразу после спектакля, мама потребовала от Айседоры немедленно вернуться домой. Но это было бы слишком глупо. Посчитайте сами – шесть недель было потрачено на репетиции спектакля, за которые актером не платили, затем премьера и только через неделю первое жалованье. Теперь труппа отрабатывала три недели в Нью-Йорке, после чего отправлялась на гастроли. Это был гарантированный кусок хлеба и для Айседоры и для всей ее семьи. Уйти в этот момент? Уйти, не собрав урожая? Да за одну только неделю на гастролях рядовым актрисам начислялось целых 15 долларов! Айседора клялась и божилась, что с нее достаточно и семи с половиной, а остальные она будет честно высылать матери.

Решив, что это единственный возможный выход из положения, Дора смилостивилась, позволив Айседоре ехать с театром.

Америка – огромная страна, в ней множество больших и маленьких городов, в каждом из которых труппа давала по одному спектаклю, после чего актеры собирали чемоданы и отправлялись в новое путешествие. Вся труппа мистера Дейли размещалась в заранее забронированных гостиницах, и одна только Айседора, прибывая в новое место, брала свой сундучок и мужественно шла, куда глаза глядят, выискивать жилье подешевле, зачастую ночуя на голом полу, страдая от клопов и пьяных криков за стеной. Высылая матери 7,50 в неделю, Айседора умудрялась сокращать собственные расходы вполовину, живя в день на 50 центов. «Как-то мне отвели комнату без ключа, и мужское население квартиры, почти поголовно пьяное, все время пыталось проникнуть ко мне. В ужасе я протащила тяжелый шкаф через всю комнату и забаррикадировала им дверь, но и после того не решалась заснуть и всю ночь была настороже».