Сергей Пономаренко - Ключ к бессмертию

• Название: Ключ к бессмертию
• Автор: Сергей Пономаренко
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-0083-8, 978-5-9910-3416-6

Историк Василь изучает ведьмачество и оккультизм в Киевском университете, и его мало волнует то, что на дворе 1917 год, революция, гражданская война. Профессор Черен поручает ему разыскать магический трактат, якобы для того чтобы вернуть в тело своей молодой жены душу, украденную колдунами. Василь не подозревает, какова истинная цель профессора и что ради ее достижения он не остановится ни перед чем. Он видит невероятные сны о событиях, связанных с колдовской книгой, и о ней же говорится в романе его друга Дмитрия, действие которого происходит во времена Великой французской революции. С помощью этой книги можно обрести бессмертие! Занимаясь ее поисками, Василь переосмысливает свое отношение к происходящим событиям, пытается разобраться в своих чувствах и определить цену не только бессмертия, но и одной-единственной человеческой жизни.

---

Принятый Конвентом закон о подозрительных позволял арестовать и отправить на гильотину любого дворянина лишь за его происхождение, руководствуясь революционной целесообразностью. Это помогало молодой республике решать экономические проблемы: реквизированные имения и ценности казненных шли на содержание огромной армии, одновременно сражавшейся с австрийскими и прусскими войсками и подавлявшей мятеж в Нормандии.

Ночные путники, проходя возле приземистой церкви Святого Дионисия, привычно перекрестились. Тот, который был ниже ростом, громко горько вздохнул и не смог не возмутиться:

– Все церкви разорены, колокола переплавлены в пушки, а Эбер[28] с «бешеными» повадился проводить в них атеистические оргии, оскверняет святые места!

– Дядюшка Рене, у меня такое чувство, что с тех пор, как я уехал отсюда, прошла вечность. Я не узнаю Парижа.

– Здесь прошла вся моя жизнь, а теперь я сам его не узнаю. Ныне Париж напоминает мне зловещее чудовище, затаившееся во мраке, готовое в любой момент наброситься на тебя и растерзать. Раньше парижане остерегались ходить по улицам ночью, а сейчас днем творятся вещи похуже, чем когда город в ночное время переходил во власть обитателей Двора чудес[29].

– Я предполагал, что после того, как славная патриотка Шарлотта Корде кинжалом усмирила Марата[30], это кровавое чудовище, здесь стало спокойнее.

– Ошибаешься, результат оказался противоположный – влияние якобинцев лишь возросло. Им удалось изгнать из Конвента правительство жирондистов, и даже Дантон оказался не у дел. Раньше Францией правил триумвират, а теперь вся власть у «неподкупного» – Робеспьера, провинциального адвокатишки, который волею толпы вознесся на вершину власти! Благодаря ему и якобинцам, гильотина на площади Луи XV[31] работает без устали.

– Я рассчитывал задержаться здесь на несколько дней, окунуться в шумную и веселую парижскую жизнь, по которой в провинции весьма соскучился, но вижу, что от нее остались одни воспоминания. Так что в ближайшее время я отправлюсь к маркизу де Лескюру[32].

– Шарль, это разумное решение, сейчас не до веселья. Париж – это громадная ловушка для таких, как мы, людей благородных кровей – на нас словно проставлены метки смерти. Однако, поверь мне, старому воину, война совсем не такая, какой ты ее представляешь. Это не только сражения, где рискуешь жизнью и должен первым нанести смертельный удар, чтобы не получить его от противника. В основном война – это вши, плохая еда, ужасные условия существования, общение со всяким сбродом. Все же более почетно погибнуть в бою, чем оказаться обезглавленным на потеху плебса, дорвавшегося до власти.

– Дядюшка, почему вы остаетесь здесь, а не уедете в одно из ваших имений?

– Здесь не так весело, как в прежние годы, и совсем не безопасно, но это – Париж! – с грустью в голосе ответил Рене.

Впереди послышались хриплые голоса и неясный шум. Путники едва успели спрятаться за углом здания, как из переулка вышло с полдесятка вооруженных ружьями солдат под предводительством офицера в треуголке и подпоясанного трехцветным шарфом национального гвардейца. Патруль прошел совсем близко, но не заметил затаивших дыхание и старающихся слиться с темнотой путников. Только когда шум, производимый патрулем, совсем стих, они продолжили движение.

– Будет ближе и безопаснее, если мы пойдем через парк Пале-Рояль[33], – предложил дальнейший маршрут движения Рене.

– Дядюшка, помнится мне, герцог Орлеанский превратил эти чудесные парк и дворец в клоаку разврата, там теперь слишком людно, – возразил Шарль. – Ришелье и Мазарини восстали бы из гроба, узнав, что произошло с их резиденцией!

– Шарль, так было раньше, а сейчас там тихо, как на кладбище ночью. Большинство увеселительных заведений и казино закрыты. Да и на что играть? Граждане обязаны сдать на нужды Республики золото и серебро, чтобы взамен получить бумажки, которые ничего не стоят, а те, кто не сдаст, вполне могут оказаться в тюрьме. Закрыли даже Театр комедиантов[34]. Сам гражданин Филипп Эгалите[35] не далее как вчера был арестован и брошен в тюрьму Консьержери. Что его ожидает, известно любому мальчишке из предместья, – гильотина.

– Ну и поделом предателю! – Шарль с презрением сплюнул под ноги. – Ведь именно герцог-гражданин приложил немало усилий и потратил кучу золота, чтобы выпустить на волю ужасного зверя по имени революция, тайно вооружив пиками чернь и гризеток из Сент-Антуанского предместья. Напрасно он считал, что зверь станет кушать с его руки и все рычаги власти будут у него.

– Дикий зверь пожирает все кругом, не удовлетворившись предназначенными ему подачками. Нет сомнений, что революция, это кровожадное чудовище, сожрет всех, кто высвободил его, а потом съест и себя.

Шарль вспомнил старинную гравюру, изображающую гигантскую змею, которая пожирает саму себя с хвоста. Издалека бросив взгляд на печальную громаду дворца, еще несколько лет назад постоянно ярко освещенного, праздничного, путники вновь углубились в лабиринт бесконечных улочек, где порой даже трудно было протиснуться между стенами домов и существовал риск быть облитыми помоями или, и того хуже, содержимым ночных горшков. И только выйдя на широкую улицу Святого Мартина, они смогли с облегчением вздохнуть. Уже через десять минут они стояли перед особняком на улице Святого Антония. Впрочем, улицы больше не назывались именами святых, теперь у них были более прозаические названия, которые Шарль даже не пытался запомнить.

За железными решетчатыми воротами виднелся аккуратный дворик с английским газоном и приземистый одноэтажный дом с двумя флигелями и четырьмя колоннами перед парадным входом. Здесь, как и в соседних домах, было темно и пустынно. Рене уверенно взялся за кольцо и негромко стукнул четыре раза. Шарль вздрогнул, так как привратник, закутанный в темный плащ, неожиданно возник за воротами, словно его соткали из холодного ночного воздуха.

– Что вам нужно, граждане? – Настороженно разглядывая ночных гостей, привратник деланно зевал, всем своим видом изображая недовольство разбуженного человека.

– Вандея, – произнес Рене условленное слово.

– Входите, господа. – Привратник бесшумно открыл ворота и сразу же закрыл их за вошедшими, а те быстрым шагом направились к входу в левый флигель.

– Прошу ваши шляпы и плащи, господа.

Шарль отдал ему и трость, и привратник не удивился ее необычной тяжести, сразу сообразив, что в ней скрыт длинный стилет. Сюртук Шарля был подхвачен ремнем, на котором висели две кожаные кобуры с пистолетами.

– Вы как будто собрались на войну, господин.

– А разве сейчас не война?

– Оружие все же прошу сдать. Не беспокойтесь, господин, у нас спокойно.

– Шарль, пистолеты тебе не понадобятся – здесь собираются только проверенные и надежные люди, – поддержал привратника Рене.

Сняв плащ, Рене оказался весьма полным господином средних лет, в светлом парике на шарообразной голове. Шарлю, племяннику Рене, шел двадцать четвертый год, он был крепкого телосложения, но по-юношески гибок, лицо его было красивым и гармоничным, как у древнеримской статуи.

Шарль, горя нетерпением оказаться в гостиной, снял ремень с пистолетами. Он был из знатного и богатого семейства де Виржи, владеющего поместьями и замками в Аквитании. Пять лет назад отец представил его ко двору, и очаровательная принцесса де Ламбаль, покровительственно улыбаясь, сказала, что он словно ожившая скульптура Давида гения Микеланджело. Тогда Шарль покраснел, хотя и не понял, что скрыто в ее словах – восхищение или насмешка? Впоследствии он съездил в Италию, чтобы самому взглянуть на эту скульптуру. Внезапно ему вспомнилась завитая и напудренная голова принцессы на острие пики мясника Гризона во время сентябрьских событий прошлого года[36], и он вздрогнул.

Воспоминания жгли нестерпимой болью и стыдом. В то время Шарль снимал апартаменты на улице Метельной, возле тюрьмы Ла Форс, и невольно стал свидетелем тех ужасающих бесчинств. Он стоял у окна на втором этаже, слегка отодвинув плотную портьеру, чтобы не привлечь внимания орущей, похотливо хохочущей толпы. Несчастная принцесса, поднятая множеством рук, служила им забавой. Несмотря на перенесенные унижения и страдания, принцесса была еще жива и тщетно пыталась хоть как-то прикрыть остатками одежды почти полностью обнаженное прекрасное тело. Долг дворянина требовал от Шарля, вооружившись, выйти на улицу и попытаться отбить у толпы царственную особу, даже ценой своей жизни. Но он смалодушничал, продолжая стоять у окна, ища оправдания своему бездействию. Принцессу опустили на землю, заставили встать на колени, мясник схватил ее за волосы и одним движением огромного ножа отсек ей голову, подобно тому, как проделывал это с тушами коров. Держа за волосы голову несчастной принцессы, мясник Гризон ревел от восторга, а люди вокруг него танцевали и пели карманьолу, превращая обезглавленное туловище в кровавое месиво.