Светлана Бестужева-Лада - Правда на крови

• Название: Правда на крови
• Автор: Светлана Бестужева-Лада
• Жанр: Русское современное

Молодой журналист Илья Астраханский, получив направление на работу в небольшой волжский город, быстро становится популярным. У него начинается роман с красивой девушкой, идет подготовка к свадьбе. Но в жизни Ильи существуют еще две женщины… Поставленный перед необходимостью разоблачить криминальную деятельность будущего тестя, Илья не находит выхода из этой ситуации.

---

– Я реалистка, Илюшенька. Предпочитаю рассчитывать на худшее, а надеяться, наоборот, на лучшее. Уберегаю себя таким образом от лишних синяков и шишек.

– Синяки и шишки? У тебя?! Не представляю себе…

– Ты многого обо мне не представляешь… Поэтому и хочу познакомить тебя с родителями.

– Но ты так и не сказала, согласна ли выйти за меня замуж…

И снова русалочий смех:

– А зачем бы я стала тогда приглашать тебя домой? Смотри только, сам не откажись после этого на мне жениться…

– Что за загадки, Даша, – почти рассердился Илья. – Мне совершенно безразлично, кто твои родители. Жениться я собираюсь на тебе.

– И это правильно, – подытожила Даша. – Тем более, жду тебя. Адрес помнишь?

Еще бы он его не помнил…

Едва Илья вышел на кухню, как встретил скорбно-вопрошающий взгляд Анны Петровны. Та точно подкарауливала появление жильца.

– Проблемы, тетя Аня? – спросил Илья нарочито-весело. – Почему такая вселенская скорбь на лице?

– А ты не знаешь? Даша-то от тебя на рассвете ушла. Это – дело? Я, грешница, думала: приличная девушка из порядочной семьи. А она как все нынешние – только бы в койку к мужику забраться…

– Тетя Аня, во-первых, Даша – моя невеста. Сегодня я иду знакомиться с ее родителями. А во-вторых… Во-вторых, вы слишком уж суровы. Мы любим друг друга, в конце концов…

– Ага! До загса терпежу не хватило. Поженились под ракитовым кустом через неделю после знакомства. У моего сына вот, царствие ему небесное, тоже невеста была. На каждом углу обжимались. А как он ушел в армию, так по рукам пошла. То с одним, то с другим… Тьфу! Не соблюла себя, одним словом. А тоже любовь была… Конечно, ему все отписали про невесту его разлюбезную. Может, поэтому по кривой дорожке-то и пошел. А дождись она его… не согреши они до венца-то…

– Тетя Аня! При чем тут венец? Ну, зарегистрировались бы. Так если девушка легкомысленная, она и после этого гулять будет. А если порядочная, так и без штампа в паспорте ни на кого не глянет…

– Это верно, – пригорюнилась Анна Петровна. – Только очень я расстроилась из-за Даши. И за тебя переживаю. Не получится у вас ничего, если до свадьбы жить затеяли. Сошлись, значит. Не получится. И про любовь мне тут не говори, кто ее видел, эту любовь-то? Я вон со своим тридцать лет прожила душе в душу, царствие ему небесное, а про любовь и слыхом не слыхивала. Ничего, прожили и сына вырастили. Уважение должно быть, вот что я тебе скажу Илюша, ты уж на меня, старуху глупую, не обижайся. Ежели жена мужа уважает, а он ее, тогда все хорошо промеж них будет. А что эта любовь? Грех один…

Илья облегченно рассмеялся.

– Все у нас будет хорошо, тетя Аня. Вот увидите. А про любовь вы напрасно так думаете. Вот встретите кого-нибудь, полюбите – и заживете, как в раю. Вам же шестидесяти нет…

Анна Петровна в ужасе замахала руками:

– Что ты несешь такое, охальник? Кому старуха нужна? Нет уж, докукую одна, судьба такая. Ты лучше ешь, а то с этой твоей любовью на нет сойдешь и так непонятно, в чем у тебя душа держится. На себя не похож, вот те крест святой…

– Что с тобой? – спросил его Владилен Сергеевич, едва Илья переступил порог кабинета главного редактора. – Случилось что?

– Я женюсь! – выпалил Илья и тут же покраснел.

– Рановато, конечно, – рассудительно вздохнул Владилен Сергеевич, – ты, вроде, еще и не нагулялся толком, но дело молодое, понятное. Невеста-то кто? Местная? Или с прежнего места выписал?

– Даша…

– Даша, Маша, Саша… Илья, я тебя не узнаю, где твоя прославленная конкретика? Кто она? Работает, учится? Родители есть?

– Учится в институте на третьем курсе. Мать не работает, отец какой-то госслужащий, не знаю. Сегодня пойду знакомиться, пригласила. И не смотрите на меня так, будто оплакивать собрались. Я всю жизнь мечтал встретить такую девушку.

Владилен Сергеевич снова вздохнул и махнул рукой.

– Всю жизнь? Да, долго, конечно… Ну, работник из тебя сегодня, как я понимаю, никакой. Иди уж, жених, от тебя сейчас все равно толку не будет. Материал твой сам вычитаю, невелик труд, у тебя же все давно сто раз проверено-перепроверено.

– Но, Владилен Сергеевич, это же…

– Иди-иди, не подавай другим дурных примеров, а то, глядя на тебя, все начнут влюбляться, да жениться, а работать кто будет? Понимаю, что очерк серьезный, ну так я ведь не первый день в газете работаю. Думаю, заслужил какое-никакое доверие. Только вот что… Хотя, ладно, иди.

– Что-то не так? Да говорите же, Владилен Сергеевич, раз начали. Я от вас все рано не отстану, знаете же. Что случилось?

– Пока – ничего. Но я вот тут сырыми своими мозгами подумал: а не подставим ли мы с тобой ребятишек-то? Не главарей, конечно, а «шестерок». По твоему очерку их посадить должны… И посадят – тут к гадалке не ходи. А жизнь-то только начинается…

– Предлагаете их по головке гладить? – ощетинился Илья. – На счету этой банды четыре трупа, ограблений никто не считал, два групповых изнасилования, одна девчонка после этого руки на себя наложила. Жалейте деточек, жалейте. Следующий раз они вообще никого в живых не оставят, чтобы, значит, без свидетелей…

– Не гони волну, – устало отмахнулся Владилен Сергеевич. – Я не предлагаю награждать их именными часами за гуманизм. Но через сутки весь город будет знать их по именам.

– Страна должна знать своих героев, – усмехнулся Илья.

– Не ерничай! – вдруг взорвался Владилен Сергеевич. – Ко мне тут приходила мать одного из этих… Сам знаешь: слухами земля полнится. Плакала, переживала, что муж ее, отец этого дурачка, который с бандой связался, не переживет позора, если что. Я обещал посмотреть… Подумать… Теперь вот с тобой советуюсь: может, фамилии все-таки не называть? Все равно они все – в изоляторе, суд будет, определит меру вины каждого. Родителей-то за что?

– Про то, что дети за отцов не отвечают я слышал, – ехидно ответил Илья. – Но вот чтобы родители за детей собственных не отвечали… Впрочем, если хотите, пусть будет по-вашему. Как в армии: вы начальник, я дурак. Как прикажете, господин главный редактор.

– Так вот и прикажу, – снова распалился Владилен Сергеевич. – В общем, очерк я вычитаю сам. В полосу он уже поставлен, можешь не волноваться. И главные «герои» свое получат, миндальничать не буду. Но остальных пацанов давай все-таки пощадим. Не ради них даже, ради их семей. А потом, может, и опомнятся. Отсидят, сколько положено, поймут что-то по жизни… Как тебе такой вариант?

– Не нравится. Но… пусть это будет амнистия, что ли, в честь дня моего сватовства. Хотя и не по совести все это.

– Наверное. Но кроме совести должно быть еще и сострадание. Об этом ты когда-нибудь думал?

– Думал, – ответил Илья, поднимаясь из своего кресла, напротив стола Владилена Сергеевича. – И не только думал, но и сострадал. Девушкам пострадавшим, например. Или семьям тех, кого эти подонки убили. Тем, кого они избили и ограбили. Но сострадать преступникам… Извините, это не ко мне.

– Да уж… Тебя, наверное, даже той самой знаменитой «слезинкой ребенка» не пронять. Той самой, за которую…

Илья, который уже собирался выйти из кабинета, повернулся, будто ужаленный:

– Слезинкой, говорите? Одного ребенка? А я помню, как иногда ночами вся наша спальня ревела. Тридцать пацанов, самому старшему – года четыре, и все в подушки ревут. А громко плакать нельзя было, директор наш это не любил, наказывал… Кого на ночь в холодный нужник запирал, кого – на чердак, а самых везучих просто пороли. Так вот, плакали тихо. Но нас было много… В общем, непрерывный такой задушенный скулеж стоял. Слезинка ребенка… Да, этим меня не пронять. И родителей, которые проглядели свое чадо, мне тоже не жаль. Лучше бы сдали его в детский дом сразу после рождения. И уже ни за что не отвечали. Легко!

Владилен Сергеевич почувствовал, что задел какую-то глубоко личную струнку в душе своего любимца, и пошел на попятный:

– Хорошо, оставим, как есть. Но только сделай милость, не выноси приговор до суда. Смягчи там некоторые пассажи, посвяти этому часок. А потом – свободен. Договорились?

– Договорились, – неожиданно покладисто согласился Илья. – Вот тут вы правы: мое личное мнение тут значения не имеет и определять меру вины может только суд. Так что наиболее резкие эпитеты я уберу… Нет, я вообще от своих характеристик воздержусь, так будет даже убедительнее. Пусть читатель делает свои выводы. Вы правы, Владилен Сергеевич.

Главный редактор даже растерялся от такой неожиданной покладистости, но быстро взял себя в руки.

– Вот и хорошо. Значит, поработай часок, принеси мне гранки – и свободен. Не забудь сказать, когда свадьба.

– О чем разговор? Считайте, что вы уже приглашены.

С неожиданно легким сердцем Илья вышел из кабинета Владилена Сергеевича и направился в собственную комнатушку, тесную и темноватую, но зато – отдельную. Там он быстро и – что греха таить – механически прочитывал полосы, убирая наиболее резкие пассажи, а думал при этом совершенно о другом.