Хушанг Моради Кермани - Вы же не чужой

• Название: Вы же не чужой
• Автор: Хушанг Моради Кермани
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906016-67-6

Этот автобиографический роман известного иранского писателя Хушанга Моради Кермани повествует о детских годах автора. Выхваченные из прошлого эпизоды сплетаются в живое, динамичное полотно, на котором яркими красками, размашистыми мазками рисуются картины повседневной жизни не одного человека, а целого народа. Семья, друзья, односельчане, детские проказы, отнюдь не детские проблемы, большие и маленькие радости и горести – целый калейдоскоп событий, из которых и складывается человеческий путь от первого до последнего вздоха…

Для широкого круга читателей.

---

Большую часть времени я проводил в их доме: играл с Ахмаду и Фагу, которые были моими молочными братом и сестрой, как и два других брата, Махмуд и Мохаммад. Махмуда прозвали красавчиком, так как с раннего детства он был красивым и дедушка стал его так называть. Другого моего молочного брата Мохаммада прозвали Малмалу Он был на 8–9 лет старше меня. Когда я был маленьким, он носил меня на руках. В их доме мне было хорошо. Я вырос вместе с ними.

Я ходил к Ахмаду играть в их сад. Дядя Эбрам был также добрым, хотя он всегда огорчался из-за наших шалостей. Когда он был недоволен, то говорил: «Уходи к себе домой».

Бабушка рассказывала: «Когда твоя мать умерла, тебя кормила молоком не только Сакине, но и другие женщины деревни. Отец брал тебя на руки и ходил по деревне в поисках кормящих матерей. Когда он видел кормящую мать, то просил ее дать тебе хотя бы глоток молока».

Поэтому у меня на каждой улице была мать, хотя в основном меня кормила молоком Сакине. Мы вместе с Ахмаду ходили играть и рвать фрукты в саду, где было много фруктов. Приходит дядя Эбрам, чтобы проверить виноградник. Он поднимает голову, смотрит на виноградные гроздья и понимает, что кто-то их оборвал. На земле он видит отдельные упавшие ягоды. Дядя понимает, что это наша работа. Он берет палку и гоняется за нами, при этом приговаривая:

– Уходи к себе домой, всю душу из меня вытряс.

Он прав. Весь его доход – от этих фруктов и ягод, которые он вынужден продавать, чтобы как-то прожить. Сад и фрукты – это жизнь для дяди Эбрама. Обычно, где бы он ни находился в деревне, если почувствует нужду, то идет в свой сад, роет ямку под деревом, облегчается в нее и присыпает землей, чтобы подкормить деревья, чтобы они лучше плодоносили.

Дядя Эбрам – племянник моего отца. Он высокий, у него большие мозолистые руки и крупное тело. Кожа на ладонях у него плотная и твердая и вся в трещинах от работы лопатой и киркой на земле и в горах. Когда он закуривает, то не боится обжечь ладонь – такая у него толстая и твердая кожа. У дяди самая большая лопата в деревне. Каждый раз, когда я иду в их дом, я вижу эту лопату, которая обычно стоит прислоненной к двери. Я очень пристально рассматриваю лопату, трогаю ее. При этом вспоминаю булаву сказочного богатыря Рустама, о котором мне рассказывал дядя Касем. Булава Рустама огромная: голова, как дом, а рукоять длиной в тополь. Дядя Эбрам приходит к нам домой каждый вечер, чтобы справиться о здоровье дорогого дядюшки и дорогой тетушки. Покуривая трубку, в разговоре он жалуется на жизнь, на нехватку воды летом и сетует, что его деревья засыхают.

Дядя Эбрам часто садится около дома. Вытряхивает свои широкие черные штаны. Он пыхтит трубкой, выпускает изо рта и носа дым и рассказывает истории про джинов и пери. Рассказывает истории, участником которых был сам. Говорит, что своими глазами видел джинов, демонов, чертей и великанов.

Я смотрю на лицо дяди в свете керосиновой лампы и слушаю истории, которые он рассказывает с большим воодушевлением.

Глава 11

У меня болят зубы, и я плачу. Бабушка роется в большой сумке «мерфему», которая полна сладостей из лекарственных трав. Бабушка находит зерна терьяка, измельчает их и накладывает мне на больной зуб кусочек лекарства. Она говорит:

– Постарайся, чтобы лекарство не попало на верхний зуб. Потерпи, пока лекарство не растворится.

Лекарственный раствор горький. Во рту горечь, но я потерплю. Понемногу боль проходит, у меня кружится голова, и я засыпаю. Шея расслабляется, и смыкаются веки.

На следующий день к бабушке приводят больного из деревни. Это мальчик, которого рвет, и он весь пожелтел. Бабушка кипятит отвар, остужает его и силой вливает его в рот мальчику, который дрожит и еле дышит. Мальчика опять рвет. Его мать растеряна и спрашивает:

– Матушка, его опять рвет, он выздоровеет?

– Как Бог даст. Надо потерпеть. Даст Бог, выздоровеет.

Бабушка высыпает в кастрюлю другое лекарство и кипятит его.

Мне не нравятся бабушкины больные. Они все плачут, стонут и рыдают. Они плохо пахнут, от них часто несет мочой и поносом. А вот запах лечебных трав был очень приятен. Травы всегда кипятили в кастрюле, и от них исходил пар. Это были приятные запахи миндаля, ореха и различных масел.

Миндаль, орехи и прочее толкли в ступе, и бабушка мазала отваром голову, живот, шею и лоб больным.

Прижигания были делом плохим. Бабушка разогревала сухой тампон или костяшку и прикладывала ко лбу детей, чтобы из головы у них вышел дурной дух. Дом оглашался криками детей. Их держали за ноги и за руки, а бабушка прижигала им лоб.

Дети пускали воздух и становились желтыми. У них не было желания играть и бегать. У них текли слюни изо рта. Они стекали двумя струйками на подушку и на грудь. Сколько они ни ели, не наедались. Бабушка давала им грибы. Она знала, какие надо давать грибы. Из домов больных детей ей приносили тазики и горшки, в которые наливали горячую воду. Детей заставляли есть грибы и потом сажали голыми попами в горячую воду. Ребенок кричал, ему жгло тело, и он пытался встать. Мать брала ребенка за плечи, целовала его и успокаивала, чтобы он привык к горячей воде. В это время мать давала ребенку что-нибудь съестное, рассказывала интересные истории, пела местные шуточные песни и стучала по кастрюлям. Мать обычно рассказывала ребенку всякие забавные истории, чтобы его развлечь, пока в таз не падали белые, толстые мертвые глисты. Глисты в желудке и кишках умирали, наевшись грибов, и выходили наружу. Иногда яда в грибах было слишком много, и дети теряли сознание. Тогда бабушка давала им молоко, чтобы их вырвало грибами. После этого им становилось лучше.

В дни поедания грибов в нашем доме было столпотворение. Дети сидели в тазиках и на горшках рядами и слушали интересные истории. Когда у них не хватало терпения, и матери их не видели, они вскакивали со своих горшков и начинали бегать за петухами и курами, а из попы у них свисали белые длинные хвосты.

Когда хмурилось небо, приходила гроза и гремел гром, на мокрой земле и под деревьями появлялись грибы; бабушка шла в сад и собирала грибы, выросшие на корнях деревьев. Она знала, какие грибы нужно собирать. Она определяла это по цвету, размеру и виду грибов.

Я садился и наблюдал за всем этим. Меня самого несколько раз так лечили.

Больных мужчин, женщин и детей свозили и сносили к бабушке со всей нашей деревни, с окрестных деревень, из дальних мест и из-за гор.

Пришло письмо от дядюшки Асадуллы вместе с мешочком сахара и чая. Он писал, что не знает, где Казем. Вроде бы он был болен и хотел вернуться в Сирч к своему сыну.

Бабушка молилась о своих детях и жалела моего отца. Хотя она и говорила: «Никогда ему не удавалось обеспечить себя. Он на нас надеется. Не думает о том, что его ребенка надо кормить и одевать. Так вот бросил его, оставил на милость Господа». Дедушка закуривал папиросу и говорил: «Жена, угомонись. Наступят и для этого нашего сына хорошие времена». Бабушка отвечала: «Ты своими делами нас всех извел. Пустил детей по миру. Все из-за твоих пирушек и показного гостеприимства». Начиналась ссора. То дедушка ругался, то бабушка.

Выхожу из дома на улицу. Иду вслед за Йадуллой, который приходит каждое утро, забирает нашу корову и пасет ее вместе с другими у реки. Йадулла сделал мне свистульку. Он срывает молодые побеги тростника и аккуратно отделяет их друг от друга – он вынимает из них тонкие листочки. Между листьями образуется пустое пространство. Это похоже на дудочку. Я прикасаюсь губами к кончику этой трубочки, дую в нее, и раздается протяжный звук «ф…г…ф…г…». Мне становится смешно. Я радостно бегу вдоль реки среди трав по грязи, топи, песку и камням.

Глава 12

Из округа Шахдад, где родилась моя мать, нам привозят финики из ее сада. Мягкие желтые финики укладывают в бидон, а сверху кладут листья апельсина и мандарина. Когда из бидона вынимают листья, накрывающие финики, с них капает сок фиников. Я обожаю лизать эти листочки и есть этот сок от фиников. Я так облизываю эти листья, что они истончаются и готовы прорваться. Губы, щеки, кончик носа и даже лоб становятся сладкими и липкими. Вокруг головы и лица кружат и гудят осы. Я боюсь ос, они несколько раз на меня нападали. У нас водятся разные осы: маленькие желтые, большие желто-черные, которых называют «персиковыми». Желтых ос называют «зару» («тощие»). Есть еще другие осы, но я не знаю, как они называются.

Однажды сидела оса «зару» на листочке апельсина, пропитанного виноградным соком. Я очень люблю лизать эти листочки, и однажды не заметил, как слизнул и осу. Оса ужалила меня в язык. Я испугался, открыл рот, и она улетела.

Я бросил апельсиновый листок и стал бегать по двору, кричать и подпрыгивать.

Дедушка, во рту у которого мягкий финик, говорит:

– Хушу, что случилось?

Я не могу говорить. Язык горит, опухает все больше, и я его уже не чувствую. Язык так распух, что я не могу дышать. Прибегает бабушка. Я продолжаю бегать по двору, но уже не кричу, а хриплю. Бабушка и дедушка не знают, что делать. Бабушка причитает: