Руслан Бедов - Лавка богов

• Название: Лавка богов
• Автор: Руслан Бедов
• Жанр: Историческая проза

Историко-приключенческая повесть, повествующая о жизни библейского патриарха Авраама и его жены Сарры на основании повествований Ветхого Завета и рассказов устной еврейской традиции «Книги юбилеев».

---

Она взяла из рук одной из своих рабынь небольшой сверток и поставила на прилавок перед Абрамом.

– Здесь приношение великому Исину, – торжественным полушепотом сказала она, и строго взглянула на Абрама, – организуй ему жертвоприношение, чтобы он как можно быстрее вернул здоровье твоему отцу, поскольку я в самом ближайшем будущем желаю видеть его у себя в полном здравии. Можешь так и передать Тераху.

– Жертвы надо приносить в храме, моя госпожа, – попробовал возразить Абрам, но ему даже не дали закончить начатую фразу.

– Ты ли, несчастный оборванец, будешь учить меня, Камелию, где и как надо приносить жертвы богам Сенаара?! – с негодованием воскликнула она, – знаешь ли ты, что со мной сам великий жрец Тасид, да будут продлены годы его жизни, имеет обыкновение советоваться? Это место, в котором ты, на мой взгляд, совершенно незаслуженно имеешь честь служить законопослушным жителям города Ура, не менее свято, чем храм Нанниру и Исина!

– Не смею перечить тебе, моя госпожа, – пролепетал Абрам, – будет исполнено все, как ты приказала, да продлятся годы твоей жизни!

«Чтоб ты скорее отправилась в город мертвых и твоим телом обедали земляные черви» – зло подумал Абрам, когда Камелия, наконец, покинула лавку. Он хотел плюнуть на только что закрывшуюся за женщиной дверь, как она снова открылась, и под звук колокольчиков в лавке появился начальник царских телохранителей. Абрам едва успел спрятать приношение Камелии под прилавок и занялся почетным посетителем.

Когда и за этим клиентом, после традиционного короткого обмена любезностями и расчетом, закрылась входная дверь, Абрам облегченно вздохнул. Закрыл дверь на тяжелый засов и припал к меху с вином. С каждым днем его все больше выматывала работа продавца богов, но он не знал, что делать. Приходилось все чаще глушить тоску и затаенную злобу искрящимся хмельным напитком.

Покинув лавку, Абрам отправился, куда глаза глядят подальше от дома, к тому месту, где он больше трех лет назад нечаянно нашел укромную пещеру. Там, находясь наедине с собой и с девственным миром, Абрам часто искал утешение и радость.

Глава седьмая

Абрам, сам не зная почему, был снова рад видеть свою новою знакомую, называющую себя странным именем Сарах. Он даже не огорчился, что ему не удалось попасть к себе в потаенную пещеру и провести несколько часов в спасительном уединении. Большие глаза девушки смотрели на него прямо и честно, и в них, казалось, постоянно читался вопрос: кто ты? Как это было созвучно настроению самого Абрама! Как часто он сам задавал этот вопрос и не находил на него ответа! Они целый день ходили по тропам диких коз в долине мелководной речушки, зажатой с обеих сторон акацией, над которой возвышались одинокие свечи кедровых деревьев. Прятались от лучей полуденного солнца в густых зарослях папоротников и разных кустарников. Наслаждались запахом сочной травы, теплым, едва уловимым ветерком, ласкавшим их волосы и несущим все разнообразие запахов и звуков. Абрам и Сарах наблюдали за огромным пауком, плетущим гигантскую паутину между тремя деревьями, бегали босиком по берегу ручья, плескались студеной родниковой водой, смеялись над забавными историями из своей жизни, грустили об ушедших близким и потерянных возможностях, нежились под нежными потоками солнечных лучей. Сарах много и захватывающе рассказывала о своей жизни до «пожара», как она выразилась, с презрением, но без злобы, отзываясь о могущественных жреца, из зависти оклеветавших ее мать перед всем Уром…

Когда оранжевое солнце стало, наконец, заходить за верхушки деревьев и в воздухе запахло вечером, они осознали, сколько на самом деле прошло времени. Сумерки застали Абрама и Сарах на пути в Ур.

– Я сейчас чувствую себя виноватой перед матерью, – озабоченно говорила Сарах, – я сегодня утром обещала ей, что побуду у ее постели полдня.

– Торговец богами нарушил все твои планы? – с улыбкой спросил Абрам, глядя на девушку.

Чем больше он на нее смотрел, тем отчетливее ощущал, что не в силах оторвать от нее взгляда. Абрам будто бы смотрел на себя глазами стороннего наблюдателя и как бы, качая головой, понимал, что незаметно для себя самого влюбился в девушку из нищенской семьи. Отец, наверное, не одобрит его выбора, но разве это имеет значение? К тому же, совсем недавно и их семья находилась на грани голодной смерти.

Сарах остановилась посреди дороги и взглянула в глаза Абраму:

– Торговец богами не просто нарушил мои планы, – тихо произнесла девушка, – с самой первой нашей встречи тогда, в лесу, он лишил меня сердечного покоя и нарушил течение моей жизни.

Абрам улыбнулся. Перед ним стояла не просто какая-то девушка, которых он видел достаточно в Уре. Перед ним стояла смелая и честная девушка. Потому что, чтобы сказать то, что сейчас она сказала ему, надо обладать немалой смелостью.

– Если я сейчас сделаю то, что мне хочется, – улыбаясь, ответил Абрам, то на следующее утро о нас будет говорить добрая половина славного города Ура.

– А вторая половина будет молчать от дикой зависти, сидя в своих норах, – в тон добавила девушка.

Ее дыхание вдруг обожгло Абрама. Он еле сдержался, чтобы не упасть прямо в дорожную пыль к ногам Сарах прямо на глазах у редких прохожих…

– Видел бы ты глаза того козопаса, когда он увидел, как мы целуемся, – краснея от смущения, сказала Сарах, – они у него чуть ли не повылазили из орбит.

– Я ничего не видел, – только произнес Абрам, которому до сих пор было тяжело подавить возбуждение, вызванное поцелуем девушки. До сих пор он не испытывал ничего подобного, хотя успел узнать немало девушек в окрестных селениях.

Когда Абрам и Сарах вошли в город, ночной сумрак покрыл сонным одеялом его дома и улицы.

– Гнев моей матери будет весьма силен, – сокрушенно сказала девушка, когда они подошли к перекрестку, где им надлежало расстаться, – я еще никогда не вела себя столь безответственно по отношению к ней.

– Я приведу самолично тебя к ней и постараюсь смягчить ситуацию, – заверил Абрам девушку, сам удивляясь собственной смелости. Он даже и на четверть не представлял, что именно скажет матери Сарах, совершенно ему незнакомой женщине, и как вообще посмеет переступить порог ее дома. Но дурман от близкого присутствия Сарах продолжал действовать на его рассудок, внушая ему странные побуждения.

Даже тогда, когда Сарах открыла скрипучую дверь лачуги, где они ютились с матерью и пригласила его войти, Абрам не почувствовал ни капли смущения.

– Ты ведешь себя как какая-то блудная девка, – услышал Абрам скрипучий голос лежащей в потемках женщины, – соседка мне уже успела рассказать, что видела тебя сегодня в обществе какого-то ухажера. Неужели ты настолько опустилась, что решилась поднять подол своего нищенского платья перед первым встречным кобелем?

– Я не осквернила себя, мама… – обиженно буркнула Сарах, в темноте сжав руку Абрама, и стараясь нащупать лучину, чтобы зажечь свет.

– Я не о скверне толкую тебе, глупая ты девченка, – раздраженно перебила дочь мать, – что будет делать, если ты понесешь от своего блуда?

– Я ни с кем не блудила, – стараясь быть спокойной, ответила Сарах, – Абрам привел меня домой, чтобы убедиться в том, что со мной ничего не случиться.

– Что с тобой может случиться, кому ты нужна… – женщина осеклась, затем уже более мягким тоном спросила, – ты что привела гостя в эту жалкую лачугу. Мало тебе позора на мою седую голову, дрянная ты девка?

– Почитаю за честь быть в этом доме, – выдавил из себя наконец Абрам, – не вижу ничего зазорного в нищете, поскольку и сам только недавно жил в лачуге.

Наконец, в беспросветном мраке загорелась лучина, осветив убогую обстановку жилища. Пожилая женщина лежала в дальнем самом темном углу хижины, укрытая плохо выделанными шкурами на охапке свежей соломы. Ее исхудалое лицо бледным пятном выделялось в полумраке, и было похоже на лик бестелесого призрака. Взгляд воспаленных болезнью глаз женщины будто бы бесцельно блуждали по комнате. Однако, когда лежащая увидела гостя, задержалась на нем, затем закрыла глаза и застонала. Сарах бросилась к матери:

– Тебе плохо, мама? Что я могу сделать?

Но женщина только раздраженно отмахнулась от дочери.

– Сколько ты будешь задавать мне один и тот же вопрос? – спросила она, продолжая держать глаза закрытыми, от чего ее и без того сморщенное уже тронутое старостью лицо, покрылось еще более густой сетью морщин, – неужели я тебе не долбила последние полгода, что мне уже ничего не поможет. Я уже смирилась с этим, хотя боги знают, как тяжело мне далось это смирение. Не омрачай моих последних дней в этом мире. И боги будут благоволить к тебе всю твою жизнь. Ты услышала меня?

Сарах молча кивнула, и Абрам, не смотря на скудное освещение, увидел, как девушка, глядя на мать беззвучно плачет. Он уже знал, что мать не разрешала дочери плакать в своем присутствии. Но теперь Сарах не выдержала. Она позволила себе такую слабость в присутствии матери, пользуясь тем, что та не смотрит на нее.