Д. М. Бьюсек - Правильное дыхание

• Название: Правильное дыхание
• Автор: Д. М. Бьюсек
• Жанр: Современные любовные романы

Если вы выросли в Москве 1980-х и 90-х, а ваш ребенок – в куда более поздней Америке, вам непросто будет рассказать ему о своей юности. Во-первых, потому что придется объяснять слова типа «мажор», «роно» и «завуч». А во-вторых, потому что с последним у вас приключился школьный роман.

---

– (перебивая поток сознания) Вадька – он же дядя Вадим? Ага. А поругались, из-за того что ты с ней целовались, наверное?

– Нет, целовались-то мы с ней еще в сентябре. Причем что-то я не помню, чтобы Вадя тогда с ней поругался, уж больно обалдел. К тому же Светка быстро его убедила, что это нужно для дела. Тоже навыдумывала чего-то там.

– Так, ну а с промом-то что? Тетя Света с дядей Вадем, а ты —?

– Вадей. Погоди, вообще у нас там было не так – необязательно было с кем-то приходить, наоборот, по парам – это считалось неприлично. Девочки налево, мальчики направо.

– Но танцевать-то можно было вдвоем?

– Можно.

– Ну?!

– Можно – не значит нужно. Ни с кем я там не танцевала. Потому что вообще туда не пошла – теперь вспомнила.

– Как это можно было не пойти на пром? КатАстрофи.

– Это тут катастрофи, а наш выпускной что: училки по углам зыркают, чтобы не целовались, ни еды, ни питья, вместо живой музыки попса через усилители – и это при том, что у нас имелась в актовом зале пристойная по тем временам «Электроника», или даже «Ямаха», со всякими наворотами, и акустика была отличная – нет, подавай им кому Pet Shop Boys, кому группу «Мираж», хорошо хоть, не «Модерн Токинг»…

– А где с кем танцевала?

– Не поняла.

– Ты сказала, что там с никем – ни с кем – не танцевала. (старательно) А где ты и с кем ты танцевала?

– А, вот теперь понятно. Молодец. Всегда бы так говорила, ведь умеешь же.

– Ма-ам!

– Что?

– Ты не хочешь отвечать, потому что «ни с кем» – это и был тот позор?

– Какой еще позор?

– Ты сказала: «позор был значительнее и позже».

– Ничего я такого не говорила. И позор тут ни при чем. Позор был раньше.

– То раньше, то позже.

– Позор был, когда меня выгоняли из школы.

– За что?

– За неуспеваемость и нехорошее поведение.

– Но ты же всегда говорила, что была отличница с медалем. Выдумала, наверное, чтобы меня мотивировать.

– Вот это у тебя сейчас такой типичный здешний подход, американский. Все категории школьников расписаны раз и навсегда. Или ты нёрд, или спортсмен, или аутсайдер, или гик, или чирлидер – и ни шагу в сторону. А всё почему? Из-за отдельных средней и старшей школы. То есть в старшую все приходят уже более-менее сформировавшимися персонажами. А у нас школа была одна, с первого по десятый класс. Типажи там тоже присутствовали, но куда более текучие. Вот взять меня. Склад ума у меня поначалу был совершенно нердическим. У нас это называлось «ботаник». Правда, ботаник – это не то же, что нёрд, так как ботаники зубрят все подряд, а не уходят в какую-нибудь квантовую физику с немытой головой, наплевав на остальное. Внешне тоже соответствовала – тощая, нескладная, да еще и с диатезом. А к седьмому классу вдруг пошла расцветать, во всех направл… отношениях. Это, видимо, лето у бабы Гани на, то есть в, Западной Украине так подействовало. Еда была – самая что ни на есть органическая. Причем сама как-то и не обратила внимания. Ну, выросло что-то там слегка, подумаешь. Зато и диатез никуда не делся.

– Ага, и тогда ты перетекла… перевратилась в «популярную девочку». Или в чирлидера?

– Да ты щчо. Таких категорий у нас не водилось принципиально. Для моего внешнего типажа тогда наименование было одно – вслух называть не буду, но соответствовало вашему (вполголоса) slut. Вот туда-то меня радостно и прописали года на два – и даже из школы, действительно, хотели выгонять.

– Не, но для slut – это ж одних (очерчивает руками) недостаточно, тут активно повод надо давать. А ты вон, даже ни с кем вообще не танцевала…

– По тем временам никакого повода не требовалось. Напустить сплетен – и большой привет. А я обиделась и стала поддерживать репутацию. Нет, не активно, просто держала себя соответствующе. Ну, то есть, как я себе это представляла, – изображает нечто нахально-презрительное, – с таким, многозначительным, видом. И я не говорила, что вообще ни с кем, – многозначительно молчит. Но дочке надоело, что мама тянет кота за хвост, поэтому игнорирует наживку.

– А когда обратно превратилась в нерда? – заметив мамино искреннее недоумение. – С меда… лью.

– Поскольку я никем не была, то ни в кого и не превращалась. К тому же переросла все эти типажи. Хорошо, условно меня можно было бы записать в приличные девочки. Потому что настоящий роман за все школьные годы у меня случился всего один раз – и то с нашим завучем. Приличнее, согласись, просто некуда. – Ждет какого-нибудь эффекта, но дочка все портит:

– А «завуч» – это кто? Какая-то ваша категория? Типа гика? Ну вот что ты сразу на стенку залезаешь, – хотя мама всего-то уронила голову на руки, – стараюсь я читать по-русски, вот чего я недавно читала… читала чего… чего-то ведь читала… про любовь – типа «Сквозняк в аллее»? Нет, но ведь читала! Ну, скажи уже!

– (обиделась) Не скажу. Сама поройся и найди. А потом домой приедешь, всё нам с папой расскажешь-покажешь, тогда и поговорим.

Не успела мама долететь до дома, дочка уже звонит:

– Мама, слушай, это же кошмар. Как его – посудное дело!

– Какое дело? (Мама представила себе громкий политический скандал, причем все взятки давали тарелками мейсенского фарфора.)

– Такое! Которое судят! Там где – как Питер – су… судитель?

– Судья? И он не судья, он прокурор. Так что судим-то, что случилось?

– (загробным голосом) Я посмотрела в сети. Завуча.

– А-а. Неплохо, да? Не директор, конечно, но и не какой-нибудь там вчерашний студент.

– Мам, но ведь кошмар же!

– Кошмар – не кошмар, а срок давности у него истек уже не буду говорить сколько лет назад, поскольку не знаю. Вон, у Питера спроси или у папы. И не тащи меня заочно на скамью подсудимых или куда там, в виктимный департамент, лучше домой приезжай побыстрее, а то индюшка протухнет.

Дома. Дочка, мама, Маня – вытянула ножищи на весь диван. Неподалеку дочкина англоязычная девочка – потеряна для общества, увязнув в двух ноутбуках, планшетах и наушниках – что-то там настраивает. Папа, видимо, на работе.

– Но он, конечно, был, как это, платонический, да?

Смешок с дивана. Маня:

– Все время забываю, платонические отношения – это в смысле, у двух мужиков, да? Не, в этом плане все было чисто…

– Фу на тебя, Маня, ты прекрасно знаешь, что такое платонические отношения.

– Тогда что ли без сексу? Тоже нигде не подходит, кука, извиняй.

– А ты откуда знаешь, вы ведь не в одной школе учились?

– Ну я, я ж вроде как… – Маня вдруг прикусывает губу и таинственно смотрит на маму. Та продолжает запаковывать подарки, как будто вообще ничего не слышала.

– Или это у тебя была такая травма, что ты не хочешь об этом говорить? Тогда так и скажи.

Мама только вздыхает и тихо ворчит: «Травма – это еще что…»

Маня:

– Еще бы не травма! Ха! Чуть концы не отдала!

– Маня! Она совсем не ту травму имеет в виду. – Не отрывается от подарков, рассеянно: – Все было честь по чести – я влюбилась, а он…

– А он воспользовался?

– Честно говоря, воспользовалась этим тоже я, – ленточка никак не завязывается. – А он… Долго рассказывать, – затягивает узел так, что он рвется. – Черт. А он, как положено, не поддался. Но так получилось, что… – уходит в воспоминания, начинает улыбаться, но тут же откашливается, – да. И, разумеется, мы прекрасно осознавали, что втравили себя в нехорошую, да что там, ужасную ситуацию, нарушение всех норм, полнейшее безобразие – так что выбор оставался один: или всю жизнь страдать из-за содеянного и в конце-концов наглотаться иголок, или тихонько любить друг друга и не дергаться. А поскольку мы оба были люди рациональные, то выбрали наиболее приемлемый для психического – и вообще – здоровья вариант. Меня аморальная составляющая всего этого вообще меньше занимала, то есть, скорее веселила, чем ужасала, он мучался куда больше – но в сравнительно разумных пределах. – Довольно осматривает две одинаково красиво запакованные коробки и вдруг замирает:

– И вот в какой из них теперь что?! Фу на вас на всех! – раздраженно начинает расковыривать одну коробку. – Так, туфли, значит, эта для Додо… – надписывая, – Франция… а та получается в Германию, Дусе…

– А что за травма? Маня говорит, была!

– Ты ж сама сказала: о травме не хочешь – не говори. Вот я и не хочу.

Маня, поучительно:

– А кроме того это будет хро-но-ло-гисски неправильно. Сильно опередит события.

У дочки разыгрывается фантазия:

– Неужели он тебя бросил?

Мама взирает на нее с картинным укором.

– (тоже картинно) Нет, я, конечно, не в состоянии представить себя человека, который мог тебя бросить, но мало ли, я вон раньше и представить не могла, чтобы у тебя могло бы с учителем быть… – запуталась в «бы».

– Да я и позже себЕ такого никогда не могла представить. Вот сколько сама ни преподавала – причем и в институте! – и подумать-то о таком противоестественно. Что школьники, что студенты (хоть и глазки строили, бывало) – как твои дети. Ты за них отвечаешь. Всё, никаких других вариантов. Но у нас был редкий случай, когда вот так сошлось, и обстоятельства, и характеры… И да, никто никого не бросал, – заканчивает подписывать подарки. – Так, сворачиваем вечер воспоминаний, тем более это утро и у нас еще куча дел.