Елена Медведева - Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен

• Название: Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен
• Автор: Елена Медведева
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-93093-808-1

Мозг в чемодане

В начале девяностых проживающий в Штатах советский журналист Андрей Дизель волею случая оказался объектом опасного эксперимента над человеческим мозгом, осуществленного нейрохирургом генералом Робертом Асинугой. Вернувшись на Родину, Андрей делает для себя открытие: подобными экспериментами занимаются и в России под руководством профессора Владимира Раевского. В проводимых им исследованиях участвуют многие близкие ему люди, в том числе, и дочь Люба.

Преподаватель университета Любовь Раевская в свободное время пишет стихи и рассказы. Постепенно она начинает замечать, что приходящие в голову строки не случайны – они отображают события прошлого и будущего, связанные, главным образом, с природными катаклизмами и терактами. И более того, накануне крупных катастроф ей звонит некто неизвестный и предупреждает о грядущей опасности. Кто он? Люба теряется в догадках и начинает расследование.

НЛП для бизнесвумен

Молодая женщина-предприниматель попадает в поле зрения международного клана экстрасенсов. Ей обещают, что в недалёком будущем её примет в свои объятия госпожа-удача. Что это? Происки мошенников или помощь магов действительно поможет ей круто изменить к лучшему свою судьбу? Об этом расскажет остросюжетный детектив.

---

Однажды после выпуска очередной газеты он подошел ко мне и прямо сказал:

– На этот раз твоя взяла. Майкл, в твоих рисунках есть талант. Точно есть! А я всего лишь навсего хорошо рисую.

Я опешил и несвязанно пробормотал:

– Да нет, что ты. Тебе показалось… Не вижу ничего хорошего.

– Не притворяйся! У тебя в рисунках каждая черточка живая!

После уроков мы вместе пошли домой, и на улице он мне доверительно сказал:

– Хочу заняться радиотехникой. Заходи ко мне, может, вместе смастерим что-нибудь.

Так мы подружились и стали ходить друг к другу. С годами он все больше удивлял меня широтой своих знаний и необыкновенной силой воли, с которой брался за любое трудное дело и осиливал его.

У него не было призвания, он сам говорил мне об этом. Он увлекался всем: математикой, историей, радиотехникой, астрономией. По каждому предмету вырывался вперед. Во дворе он, как прежде, казался мне мальчишкой. Но дома, несмотря на свои буйные огненные вихры и озорные глаза, он был волевым человеком, способным сокрушить любую крепость.

Однако он нисколько не задавался. Бобби был внимателен, не пренебрегал никакими занятиями, и мы чувствовали, что он как будто уже не у нас в классе, а где-то далеко впереди – взрослый зрелый человек, которому ясно многое из того, над чем мы еще не задумались.

После окончания школы мы разошлись. Я некоторое время занимался бизнесом, а потом уехал на север и стал штурманом. Живопись осталась моим хобби. Не появлялся я в нашем городе несколько лет.

Нет художника, который не мечтал бы о выставке своих картин. Лучше всего, конечно, персональная выставка, но для начала неплохо получить хотя бы кусочек стены в каком-нибудь углу. И вот, наконец, я его арендовал. Уличная реклама извещала прохожих о выставке картин местных художников. Список фамилий авторов был длинным, и потому я попал в число тех, которые скрывались за словом «и другие».

– Я не знаю, была ли толпа у входа в выставочный зал при открытии выставки – меня там не было. В среде начинающих художников принято относиться к славе с некоторым пренебрежением. Поэтому я пошел на выставку только к концу первого дня.

Неспеша продвигался я к своему залу, ожидая, что там никого не будет, а если и окажется кто-нибудь, то не обязательно около моих картин.

И вдруг я увидел Роберта Асинугу. Он внимательно и долго рассматривал мой пейзаж «Сентябрь», склонив голову и улыбаясь. Я узнал его сразу, хотя внешне он очень изменился. Его волосы не были прежними рыжими вихрами, а уложены в аккуратную и продуманную прическу. Одет он был в строгий безупречный костюм. И только нос в неистребимых веснушках напоминал прежнего озорника Бобби.

Я едва поборол в себе желание убежать – я спокойно мог увидеть около своей картины кого угодно, только не его. Мне почему-то стало стыдно за нее, как будто Роберт подсмотрел что-то личное и посмеется надо мной.

Убежать из зала было, конечно, неудобно, и я, затаив дыхание, подошел к Бобби сзади, соображая, как с ним заговорить. Но, не отрывая взгляда от моей картины, он неожиданно сказал:

– Молодец, Майкл! Здорово ты стал рисовать! Я бы никогда так не сумел.

Потом он повернулся ко мне и, нисколько не удивившись моему присутствию, поздоровался:

– Привет, Михаил!

Я взглянул в его глаза, серые с зелеными крапинками, и знакомое с детства ожидание подвоха охватило меня. Однако он только критически оглядел меня и, кажется, остался доволен.

Я смущенно пробормотал:

– Как ты догадался, что я рядом?

– Почувствовал твое дыхание. А ты возмужал…

Он сказал это шутливым тоном, которого я испугался и потому решил перевести разговор на него самого.

– А как ты живешь, Бобби? Чем занят? Я слышал о тебе много странного. Говорят, что ты закончил экстерном университет, сделал какое-то открытие, работал в обсерватории профессора Шварцберга, а потом вдруг поступил в медицинский и перешел в военный институт…

– Да, я работаю в закрытом институте нейрохирургии. Думаю, что мне удастся получить пропуск для тебя. У нас там чудеса! Занимаемся протезирование нервных волокон…

– Извини, но я не имею об этом никакого представления.

Роберт посмотрел на меня долгим презрительным взглядом, каким, вероятно, смотрит страус на воробья, который осмеливается называть себя птицей.

– Возможности обработки информации даже у самого мощного суперкомпьютера приравниваются к нервной системе улитки. Наш мозг может хранить информацию, которая заняла бы двадцать миллионов томов. Люди используют менее сотой доли процента своих возможностей.

Бобби снова посмотрел на меня тем взглядом, от которого мне захотелось втянуть голову в плечи.

Мы вышли из зала на набережную. У самых дверей Роберт столкнулся с седым представительным мужчиной, который предупредительно отступил перед ним, давая дорогу и, слегка поклонившись, поздоровался.

– Кто это? Твой подчиненный?

– Нет, этому человеку я делал операцию.

– Ты можешь делать операции? Роберт Асинуго, я преклоняюсь перед тобой! – Я никогда не выносил вида чужой крови.

– Дорогой Майкл! Как мне хочется задрать нос! Я всю жизнь добивался, чтобы ты сказал мне эти слова. Я считал талантом тебя! Ты рисовал, а я удивлялся, что у тебя получается совсем не то, что видел я, но это было гораздо лучше. В детстве мы с тобой…

– Да-а, в детстве было кое-что. Но ты скажи мне, почему ты оперировал этого человека?

– Он участник войны. Пуля вырвала у него часть позвоночника, спинной мозг был поврежден, частично перебиты нервные волокна. Остался жив, но нижняя часть тела отнялась. Долгие годы валялся в постели, его возили в коляске. Красивый, умный, добрый человек был обречен на участь безнадежного калеки. И только нам удалось заменить поврежденный участок спинного мозга. Использовали микротоки для протезирования нервных волокон. Пока лучшие материалы удается получать только в космических условиях. Поэтому я и не прерываю связь с профессором Шварцбергом… Я тебе все покажу!

Серо-зеленые глаза Бобби хитро улыбнулись.

– У меня там чудеса! Ну, представь себе, что у кошки отрезана лапа, которая отнесена на другой стол. Различные устройства, конечно, питают эту лапу, но с основным организмом она не связана. И вот ты щелкаешь кошку по носу, а лапа на соседнем столе, выпускает когти и пытается тебя цапнуть. Сам понимаешь… Я прочел твое письмо профессору Шварцбергу…

Андрей Дизель нетерпеливо перебил затянувшийся рассказ Михаила.

– Ты так и не сказал мне о главном! Ты летал на ракете «Феномен»?

Михаил на минуту замолчал, о чем-то раздумывая, но потом все же ответил:

– Меня там не было, но там был мой мозг.

– Что? Ты пошел на такое?!

– Встретимся завтра, и тебе все станет ясно.

– Нет, я, пожалуй, не соглашусь на твое предложение.

– Тебя не интересует все это даже как журналиста?

– Очень интересует, но кажется подозрительным, что ты рассказываешь мне о вещах, скрываемых от прессы…

– Ну, как знаешь, – Михаил хитро прищурился и с усмешкой смотрел на Андрея, лицо которого то краснело, то бледнело и выражало весь спектр сомнений, подогреваемых жгучим интересом.

* * *

Андрей Дизель и Михаил стояли на углу около площади и пожимали друг другу руки. Андрей понимал, что Михаилу надо куда-то идти, и они прощались. Андрей все же обещал встретиться с ним на следующий день, не предполагая, что это случится гораздо раньше. Не более чем через пятнадцать минут он будет лежать на операционном столе, а генерал Роберт Асинуго будет сосредоточенно, молча, изредка сердито поглядывая на сестер, оперировать его слабеющее тело.

Они попрощались. Андрей перешел через площадь и, выйдя за белую черту, помахал Михаилу рукой.

В ответ Михаил поднял обе руки, соединенные в рукопожатии, и вдруг лицо его испуганно вытянулось. Андрей обернулся и увидел мчащийся на него грузовик. Страшно, пронзительно взвизгнули тормоза, раздался крик: «Андре-е-й!» Он почувствовал сильный удар в бедро и навзничь упал на мостовую.

* * *

Андрей пришел в себя от резкого света. Его удивляла и тревожила странность его состояния. Он думал, что если уж он попал под автомобиль и остался жив, то сейчас должен был бы страдать от боли. В последнюю секунду там, на площади, он еще чувствовал сильный удар в бедро бампером автомобиля. А теперьу него словно нет ни этого бедра, ни ног, ни рук, ни даже головы. Да, это невероятно, но у него нет тела. Если бы оно было, оно болело бы, дышало, оно чувствовало бы… Может быть, он умер, тело его мертвое, и только мозг еще работает?

А может быть, это и есть смерть? Может быть, у трупа мозг временами просыпается, но не может никому сообщить об этом, так как не управляет ничем, кроме своих мыслей.

– Неужели я мертв? Надо стараться как-то провести время. Провести время? Это понятие потеряло для меня смысл, потому что мне безразлично быстро или медленно оно идет. Сколько времени прошло? Год или час?