Анатолий Зарецкий - НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи

• Название: НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи
• Автор: Анатолий Зарецкий
• Жанр: Русское современное

– Дождались, – заулыбался Кузнецов. «Доигрались», – мгновенно припомнилось сказанное им у проектантов. – Что еще за «Буран»? – ворчал мой наставник… Что это? Победа или поражение? Что же все-таки будет создавать ведущее КБ страны, основанное С. П. Королевым и руководимое его другом-соперником В. П. Глушко? Новый мощный носитель или советский вариант «Шаттла»? Будем ли мы работать на опережение или догонять ускользающее время?

---

Добравшись до Рязани, почувствовал, что Москва почти рядом. Отсюда уже можно, при необходимости, добраться электричками. Конечно же, хотелось попасть на фирменную «Рязань-Москва», о которой уже существовал анекдот-загадка – длинная зеленая, с синей полосой, пахнет колбасой. Увы, фирменная уже увезла десант рязанцев в московский набег за дефицитными в Рязани колбасными изделиями. Пришлось ехать обычными электричками, с множеством остановок у каждого столба и пересадками на узловых станциях. К вечеру я, наконец, позвонил в московскую квартиру, откуда уехал более двух месяцев назад.

Глава 3. Московский штиль

Конечно же, дома меня давно ждали, но, естественно, не с теми результатами. Мой вынужденный отпуск слишком затянулся, причем на неопределенный срок.

В первую неделю мне еще радовались все. В квартире, наконец, появился мужчина. Всю неделю я устранял строительные дефекты и следы женской инициативы.

Моя деятельная теща, привыкшая рассчитывать только на себя, в бетонной коробке почувствовала себя неуютно. До переселения она всегда жила в деревянных домах, и теперь ее раздражало, что она не могла вбить гвоздь в стену там, где ей хотелось.

А когда Таня принесла с работы горсть дюбелей, теща с утра до вечера пыталась вколотить их в бетон при помощи обычного молотка. Она оставила эти попытки лишь, когда отлетевший от стены дюбель попал ей в лоб.

После этого она стала вбивать их в оконные рамы, в рамы встроенных шкафов, в любые деревянные детали. К ним она привязывала веревки для сушки белья. Естественно, что под нагрузкой дюбели вылетали. И постепенно их место занимали все более крупные гвозди, приколачиваемые рядом. К моему приезду часть деревянных конструкций уже была в трещинах и сколах и имела непрезентабельный вид, усугубляемый торчащими вкривь и вкось огромными гвоздями.

Когда все было приведено в порядок, теща стала изводить нелепыми поручениями. То требовала перевесить ковер чуть повыше, то сдвинуть его на метр влево, а то и вовсе переместить на противоположную стену.

– Вы решите окончательно, тогда переделаю, а бессмысленно дырявить стену больше не буду, – взбунтовался я.

– Будешь… Мужчина нужен, чтоб носить в дом деньги, а дома должен все время стучать молотком, выполняя женские прихоти… Денег ты не носишь, вот и стучи, – ехидничала теща. Я уже кожей ощущал ее неприязнь к моей персоне, вторгшейся вопреки ее воле на территорию, где она до сих пор царила безраздельно. Для начала я запретил ей выполнять «мужскую работу» по дому. А она это любила, хотя и ничего не умела делать.

Что ж, денег от меня действительно пока не было, но и бессмысленно стучать молотком не хотелось. «Не бери в голову. Гуляй пока со Светланкой», – посоветовала мне Таня. В армии этот совет слышал неоднократно. Но я не в армии. И что теперь? Бороться с тещей? А может, мать права, когда предупреждала, что жить в примаках нелегко? Ладно, дождусь, когда начну «носить в дом деньги»…

А пока переключился на прогулки с дочерью. Прямо с утра мы уходили с ней из дома. Я не брал прогулочную коляску – мы оба любили ходить пешком. А когда Светланка уставала, брал ее на руки и носил, пока снова ни просилась на землю. Главное, мы много разговаривали. Я старался говорить доступным ей языком, не сюсюкаясь. Рассказывал сказки, фантазируя на ходу и наблюдая за ее реакцией. И мне нравились эти прогулки, потому что мне показалось, мы стали понимать друг друга. Моя маленькая доченька стала моей расширяющейся Вселенной.

На прогулках мы никогда не ходили по одному и тому же маршруту. Я постепенно изучал окрестности и прилегающий лесной массив Лосиного Острова. До сих пор я, житель лесостепи, а потом пустыни, редко бывал в лесу. Теперь же лес был рядом с домом. И я изучал его с большим интересом…

В конце августа объявились дядя Ваня и Шурик. Они намеревались остановиться у моего двоюродного брата Бориса, но не знали, что он недавно переехал в Измайлово. А потому вынуждены были разыскать меня. Я уже знал его адрес, но еще не был у него в новой квартире. И вот такая возможность представилась.

В Москву дядя приехал все в тех же милицейских галифе и синем, в тон брюк, форменном кителе со следами споротых погон, но уже в хромовых сапогах и приличной рубашке с короткими рукавами. Не было на его голове ужасной кепки, а на спине – выгоревшего и засаленного рюкзака. Собственно, в руках у дяди вообще ничего не было. «Похоже, в этот раз все ухитрился зашить в галифе», – подумал, увидев его в дверях нашей квартиры. Не был обременен поклажей и Шурик.

– Что это они? Вроде в гости приехали, а без гостинцев, – не преминула уколоть теща.

– А мешок картошки? Это дядя тогда передал, – выручил гостя, хотя и сам давно знал о его скупости. Он и в Харьков тогда приехал с пустыми руками. Да и Шурик недалеко ушел.

Отобедав, отправились в Измайлово. Боря встретил меня восторженно.

– Ну, наконец. Давно тебя ждал. Слышал, ты уволился, и будешь жить в Москве. Когда мы с тобой виделись в последний раз? – искренне интересовался моими делами брат.

– Год назад, когда ты из Чарджоу возвращался, – напомнил ему.

Я хорошо помнил тот день, когда пришла телеграмма: «Буду проездом… Поезд… Вагон…» Мне удалось добраться в Тюра-Там, когда поезд уже прибыл и готов был отправиться дальше. Я успел вскочить в соседний вагон, когда он уже тронулся. Борю увидел в тамбуре.

– А я подумал, ты телеграмму не получил, – обрадовано бросился он ко мне, – Молодец! А поезд уже едет, – обеспокоено глянул в окно Борис.

– Я с тобой проеду до Казалинска. Это час езды. Успеем немного пообщаться, – успокоил его.

Мы тогда о многом рассказали друг другу. Я узнал, что брат уже не работает на заводе «Каучук», где всю жизнь проработала его мать, где до сих пор работали брат, их жены и где с юношеских лет работал сам Борис. Оказалось, великолепный специалист, мастер своего дела со среднетехническим образованием теперь работает сторожем на автостоянке.

– Боря, что случилось? – поразился тогда невиданному кульбиту любимого брата. Борис был старше на двенадцать лет. Он всегда казался мне человеком многоопытным, бывалым. По любым вопросам имел свое мнение, иногда противоположное общепринятым представлениям и нормам. Много лет брат был непререкаемым авторитетом, образцом для подражания. С годами я обошел его по многим показателям, но преклонение осталось навсегда. И Боря тоже особо выделял меня из всех своих родственников.

– Знаешь, Толик, надоело горбатиться на государство. Хочется хоть немного нормально пожить, – удивил таким ответом брат.

– Нормально пожить сторожем?

– Причем здесь сторожем? Сторож – мое прикрытие, чтоб не оказаться тунеядцем и не попасть под статью. Работа великолепная – сутки дежуришь, трое свободен. Занимайся, чем хочешь. Вот и занимаюсь. Хобби стало моей работой. Днем снимаю детский садик или школу, ночью проявляю пленки и печатаю фотографии. С утра отдаю воспитателям или учителям, а дня через три снимаю выручку. За одну съемку выходит моя зарплата сторожа, за две – зарплата мастера цеха. И три недели в месяц свободен, как птица. Делай, что хочешь. Захотел, поехал на Урал, захотел – на Дальний Восток. Вот сейчас еду из Чарджоу. Поснимал там от души. Такие лица. Экзотика.

– Боря, а дальше что? Поснимал и все?

– Почему все? Некоторые снимки показываю знакомым фотохудожникам из АПН. Иногда критикуют, иногда хвалят. Несколько снимков уже опубликовали под своими фамилиями, а гонорар мне.

– Боря, а почему тебе самому ни стать фотохудожником того же АПН?

– Нашел дурака. Да я их зарплату за неделю зарабатываю. Они сами рады на моем месте поработать. Только оказалось, не все могут. У них стабильности нет. Тут некоторые по моей наводке попробовали поснимать. Провалили все дело. Через неделю принесли в школу несколько снимков. Отличные снимки. А остальные, где? Снимались-то все. Не получилось, говорят. Вот тебе и фотохудожник на промысле. А у меня – скорость, стабильность и качество. И, соответственно, заработок.

Не понял я тогда меркантильных соображений брата, потому что все еще мыслил, как типичный идеалист – главное это полезная человечеству работа, а зарплата и прочие блага придут автоматически, по твоим заслугам. Государство само оценит твой труд достойно. Как же я ошибался…

– Ну, здравствуй, дядя, – приветствовал меж тем Боря дядю Ваню, – Ты не меняешься. Заморозился в одном возрасте… О-о-о! Какие шикарные штаны себе приобрел! А сапоги! Неужели натуральный хром?.. Типичный жокей! В скачках собрался участвовать, дядя? Или так, для форса? – шутил Борис. Шурика он даже не замечал. И тот молча стоял в дверях.

– Ты все шутишь, как всегда, – недовольно ворчал дядя, – Нет, чтобы пригласить всех в дом, а уж потом расспрашивать, – поучал он племянника.