Игорь Родин - Совесть палача

• Название: Совесть палача
• Автор: Игорь Родин
• Жанр: Русское современное

Главный герой – начальник учреждения, исполняющего наказания, в том числе и высшую меру социальной защиты. Он исполняет приговоры своим заключённым. Из-за этого узаконенного убийства его постоянно и со всё большим усилием тревожит собственная совесть. Палач пытается понять и простить себя, найти достойный выход или лазейку, договориться или придушить собственную совесть. В основном при помощи тех, с кем он расправляется. И вот на его пути появляется сумрачный гений, готовый дать ему искомое…

---

– Чего ржёте?

– Да так, Шустрый проводит сексуальный ликбез, – взял я свой бокал.

– Ладно, я побежал! – Коля скрылся с балкона. – На днях занесу!

– Захлопни там за собой! – полез обратно на своё место Петя.

Шустрый так и сделал, а мы с удовольствием и не торопясь выпили по свежему бокалу. Он захрустел любимыми сухариками, а я зажевал жёсткую, как электрический кабель, вяленую полоску рыбки.

– Тебе с твоим складом ума надо было подаваться в гуманитарии, – повторил вновь Петя. – А тебя вон куда занесло. Теперь сплошной когнитивный диссонанс.

Диагноз Пети был не совсем корректен, но я понял, что он имел в виду. Действительно, кривая моей жизни сделала много неожиданных и резких поворотов. Особенно в последний год. И я оказывался в разных положениях и ситуациях, кое-как держась потока и не выплывая из нейтральных вод. Но последнее изменение меня почти доконало. Кого-то, может оно бы и порадовало, кого-то оставило равнодушным. Кто-то смирился бы и отключил совесть и сомнения, раздумья и страх. Но мне, с моим складом ума гуманитария, не удавалось из этого ничего. Только раздирающий душу ужас от того, что я творю. Только видения по ночам, чёрные сны с перевёрнутым сюжетом и унылая серая хмарь будних дней, похожих один на другой, как листки отрывного календаря.

И всё это на законных основаниях. Упаси боже подумать, что я какой-то там преступник. Или ещё того хлеще, наёмный убийца или маньяк. Просто работа у меня такая. Вот такая хитрая работа. Не как у всех.

Дело в том, что я – палач.

Обычный палач, в обычном учреждении, время от времени приводящий законные взвешенные и справедливые приговоры в исполнение. Я убиваю людей. Преступников. Негодяев. Киллеров и маньяков. Растратчиков и воров. Убийц и террористов. Просто работа.

Я мастер заплечных дел. Буквально. Стою за спиной и вижу сутулые или богатырские, костлявые или покатые плечи, а потом нажимаю на спусковой крючок. Потому что спускать курок неграмотно. Курок взводят.

Ну, не просто, конечно, работа и должность. Нет у нас в стране такой профессии: «палач». Не прописано у меня в трудовой: «КАТъ» или нечто подобное. В реальности я начальник ИУ №2 УФСИН нашего захолустного провинциального городка. По стечению обстоятельств, прошлый начальник, уходя на пенсию, не нашёл никого лучше, чем меня на эту сомнительную должность. Не то что бы он ко мне так тепло благоволил, просто совпал ряд обстоятельств. Более достойные кандидаты или выбыли из игры, неудачно подставившись на глупом нарушении, или имели неснятые взыскания, или не подходили на это место по личным качествам. Некоторые откровенно не нравились будущему почётному пенсионеру, а некоторые взяли самоотвод. И у них была причина. Которую я в полной мере прочувствовал немного позже, когда вступил в должность и осел в уютном чёрном кожаном кресле кабинета в торце коридора нашей административной части.

Кресло было огромным, будто его набили и перетянули из целого бегемота. В нём можно было сидеть, работать, смотреть в монитор ноутбука, пить чай и кушать обед. В нём даже спать уютно. В нём можно было жить. Оно охватывало тебя своими толстыми лапами-подлокотниками, как панцирь, как огромный толстый экзоскелет из заграничных футуристических фильмов. Оно придавало уверенность, несло комфорт и уют. Из него не хотелось вылезать. А вылезать пришлось. Чтобы исполнять остальные свои профессиональные обязанности. В том числе и казнить людей. Преступников…

Со всеми манкими благами в виде полной бескрайней власти, нового оклада и хорошей жизненной перспективы выползли наружу и сопутствующие неприятности. Вроде подковёрных игр подчинённых, интриг недоброжелателей и мракобесия злопыхателей. В виде огромной ответственности за весь этот разношёрстный коллектив, иногда напоминавший банду с Гуляй-поля. В виде подначек из центра выражавшихся во внезапных неплановых проверках.

И в виде обязанности время от времени брать старый, отполированный до серебряного блеска «Наган», традицию и память прошлых лет, и стрелять людям в голову. Убивать. Забирать их жизнь. Казнить. Применять к ним высшую меру социальной защиты. Исполнять закон.

Такие дела…

Раньше эта часть моего ремесла, входящая в общий набор, меня интересовала мало. Как-то краем перспективы, очень смутно и опосредовано. Потому что тогда я ещё не был начальником и не брал в руки «Наган». Конечно, я слышал и знал об этой тёмной стороне работы своего шефа. Но сам никогда и в мыслях не примеривал на себя этот красный балахон с прорезями для глаз, образно говоря. Мне казалось это чем-то мифическим, нереальным, чем-то, что меня, конечно, коснётся, только коснётся нескоро, а то и вообще пронесёт. А вдруг? Почему нет? Кривая графика количества приговорённых к смертной казни у нас в стране последние годы скачет, как пульс у умирающего, которого хлестают живительным синим огнём дефибриллятора. То густо, то пусто, как говорится. Таких пенитенциарных учреждений, как наше, по стране ещё десяток. Так что общее количество казнимых вполне себе мягко распределяется, неуклонно разряжаясь и редея к периферии. Бывает, и по полгода ни одной смерти в стенах дома скорби. С другой сторны, случается и наоборот, диаметрально противоположная картина. Приговорённые прут, как плотину прорвало, словно массовое обострение у них случилось. Вот такая волна и досталась мне в первые четыре месяца моего воцарения на исправительно-учрежденческом кожаном троне.

Тогда-то я в полной мере и прочувствовал скрытые мотивы тех, кто отказался от престола добровольно. Это совсем другая история, потому, что она длинна, как персидская легенда и требует отдельного рассказа. А в то время, после первой пятёрки исполненных, я стал глубоко и сугубо задумываться об общемировых вещах, вроде внешней политики и внутреннего обустройства и функционирования силовых институтов, и вообще, философской и теософской подоплёки процессов, прямо сопричастных с этим вопросом. И упал в грусть. В тоску и сплин. В депрессию и стресс. Много разных красивых названий придумали для такого состояния все, кому не лень, от врачей до поэтов, но слаще от их перебора в памяти, на языке и в душе не становилось.

Тогда-то я впервые начал мечтать и праздно раздумывать, а что было бы, если бы в своё время случились некоторые события, которые теперь могли кардинально изменить всё моё теперешнее незавидное текущее положение?

Ведь если бы наш самый первый российский президент в девяносто шестом дал бы слабину и пошёл на поводу у европейских гуманистов, то молодая Россия успешно бы прошла в Совет Европы, утвердившись там, как одно из перспективных и современных государств. Которое, к тому же, неплохо спонсировало бы этот старейший и почётный орган внешнего регулирования прав человека. Пусть теперь нас называют варварами и дикарями, не признающими никаких конвенций и актов, кровожадными каннибалами, загнавшими себя в клетку тоталитарного режима полицейского государства, нам-то самим изнутри виднее. А видно только то, что ничего-то особо и не изменилось. Мы привыкли к этому положению вещей сызмальства и держим его за норму. Никого не удивляет и не шокирует справедливое возмездие для негодяя и мрази, сотворившей ужасные деяния, от которых даже у таких дикарей и варваров, как мы, волосы шевелятся и гнев вскипает в пламенной душе. Нет, ничего подобного, вроде жалости к ним, мы давно не питаем. Все давным-давно воспринимают это, как норму. И всем до лампочки общечеловеческий путь к гуманизму и в частности права и свободы той самой мрази. И его тонкий внутренний мир, который так хотят сохранить европейцы, и который так легко разрушают наши доблестные исполнительные органы.

Причём буквально. Пулей.

От такого выбора Россия впоследствии только выиграла. Её авторитет упрочился, хотя некоторые радикалы и шепчут ядовито по углам, что такой шаг есть реставрация «Железного занавеса», ведущий во тьму опричнины и правового беспредела. «Зато не платим королю налоги!», как поётся в известной песенке. И миллионы долларов остаются в бюджете. И кормить, поить, обувать, одевать и выгуливать на пожизненной отсидке некого. Их просто выводят в ноль. Дёшево и сердито. А разговоры про судебные и следственные ошибки, что ж, они были всегда. Только их всё меньше с каждым годом, потому что доказательная база по расстрельным статьям проверяется и перепроверяется очень тщательно, согласно указа президента, а качество и профессионализм растут неуклонно, шагая в ногу с научно-техническим прогрессом. И это меня немного успокаивает, так как я точно знаю, что, по крайней мере, не казню невиновного.

Может, мы бы жили теперь совсем по-другому, вступи Россия в Совет Европы. Может, громкие процессы заканчивались теперь в страсбургском суде совсем с другими вердиктами. Может, исчезли бы быстрее такие уродливые явления, как внутренние войны, называемые «боевыми действиями» или та же дедовщина в армии, как более мягкий пример. Может, мы смотрели бы более смело и открыто в сторону демократичного запада, и не боялись бы выражать своё мнение свободно, не опасаясь возмездия. А может, и нет!