Елена Миллер - Конверт, кукуруза и заброшенная больница

• Название: Конверт, кукуруза и заброшенная больница
• Автор: Елена Миллер
• Жанр: Детектив

Город Скучный потрясен рядом дерзких магазинных краж. Но если бы только эта напасть беспокоила инспектора полиции Гирса и участкового уполномоченного Богатырева! На вверенном им участке от нелепых несчастных случаев умирают люди. Все следы ведут в небольшой корпус неврологического отделения больницы, который окружен не только старым кладбищем и дремучим парком, но и целым шлейфом сплетен и суеверий.

---

– Интересная теория. – Поудобнее оперся на спинку кресла полицейский. – «Наказание болью». Было бы любопытно прочитать вашу книгу.

– Я не знаю, когда она появится на свет. – Вздохнул Рудольф Петрович, обвел взглядом толстые папки внутри книжного шкафа. – Материала достаточно! Но как это систематизировать? Как описать? Сотни-сотни случаев, один другого красноречивее. Вот, взять хотя бы моего нынешнего пациента. Тяжелый случай, махровая гипертония, онемение рук, боли в спине, судороги. Лабораторные обследования ничего не выявляют. Просвечиваем, простукиваем, просматриваем со всех сторон – не находим мы источника боли. А тут, буквально на днях, мы с ним просто беседовали за чашечкой кефира. Говорили о жизни, о судьбе, о недобросовестных строителях. Оказалось, он тоже когда-то работал на стройке, был вынужден уйти из-за сильнейших болей в спине и руках. И тут же он хвастается, что всегда у него руки были очень сильные! Он мог прут от железного забора в подкову согнуть. И вдруг, новое воспоминание – очень болезненное – как будто через силу из него вышло. Рассказал мне, что в молодости, хорошо разгоряченный спиртным, он на мосту подкинул вверх маленького племянника. И не смог поймать, ребенок упал в воду, чуть не погиб. Вот вам и причина боли! Вот вам и загнанный далеко в угол подсознания давнишний стресс. Потому-то и отсыхают у него руки, потому и поднимается давление до космических высот.

– За что же наказывала себя сердечной болью Зинаида Евсеевна?

– Это темная история. – Развел руки Мамонтов. – Я не был ее духовиком, не был и ее психотерапевтом. Я могу составить некоторые предположения, исходя лишь из сплетен персонала, из обрывочных воспоминаний бабы Зины, которыми она делилась очень редко.

– Очень меня обяжете этим.

– Я так полагаю, что Зинаида Евсеевна очень казнила себя за то, что не имела детей.

– Какой-то женский недуг?

– Нет-нет! Из ее недомолвок я понял, что она была совершенно здорова. Просто не хотела иметь детей. Она боялась.

– Чего?

– Это боязнь особого рода…. Ее истоки следовало бы искать очень-очень давно, в период ее молодости, в то время, когда еще можно было ей помочь. Она боялась, что дети ее будут болеть и умрут.

– Господи. – Невольно поежился полицейский.

– Как видите, случай интересный, но не сложный. В молодости она не смогла пересилить страх и стать матерью. А потом, когда стало слишком поздно, она наказала себя вот таким способом. Ее изводила боль в сердце, причем видимых патологий обследования не выявляли.

– Действительно. – Пробормотал Даниил. – Ваши рассуждения не лишены определенной логики.

– Да тут и логики большой не надо! – чуть улыбнулся Рудольф Петрович. – Она сама часто повторяла фразы «болеть за дело», «болеть за пациентов»…. Все это из подсознания. Она сама озвучивала свои проблемы, не подозревая об этом. Всю свою заботу она перенесла на больных, а свой пустой дом заменила другим домом – нашим отделением. Все просто, если подумать. Кстати, здесь ей всегда становилось легче. Бывали случаи, когда я предлагал ей уйти на больничный. Но она отказывалась, говорила, что тут ей спокойнее, да и доктор, если что, рядом. А дома, в тишине, все болячки дают себя знать с удвоенной силой.

– Странно. – Пробормотал Гирс.

– Что странно? – встрепенулся Мамонтов.

– Сколько у вас всего санитарок? – вместо ответа спросил инспектор.

– Три. Баба Зина, Светлана и Аля, совсем еще девочка. Она новенькая, недавно у нас….

– Мне нужны их адреса.

– Сейчас найду…. – Рудольф Петрович развернулся к компьютеру.

– Что вы можете сказать о медсестрах? Какие у них были отношения с бабой Зиной?

– Самые теплые. – Откликнулся доктор. – Мне кажется, что Зинаиду Евсеевну все любили. Она была удивительно добрым человеком!

– Что еще вы можете добавить про вчерашний день? Может быть, что-то еще удивило или насторожило вас?

– Нет. – Пожал плечами доктор. – Все было спокойно…. Разве что, немного шумно. Наш Леша из котельной заколотил несколько выбитых окон в заброшенной части корпуса, чтобы не было сильных сквозняков.

– Корпус сильно разрушен?

– Да! То есть, не то, чтобы очень…. Когда мы переезжали отсюда, правое крыло первого этажа было в плачевном состоянии, но вполне пригодном для жизни. Однако, за то время, пока дом стоял пустым его успели раздолбить местные ряженые.

– Ряженые?

– Это я их так называю! Этот больничный комплекс очень старый, в туристических путеводителях описывается, как часть Монастырского владения. Тогда часто при монастырях строили богоугодные заведения. Знаете, наверное?

– Да. Я знаю. Жаль, что это правило недействительно в наши дни.

– Жаль. Но нашей сегодняшней проблемы это не решило бы. – Почесал лоб доктор. – Здесь, в этой части парка наш корпус – последний. Дальше только запущенные непролазные заросли и развалины монастырской часовни. И вот, представьте себе, этот угол облюбовала местная молодежь, объединившаяся в неформальную группу. Они носят черную одежду, красят волосы и лицо сажей, как я предполагаю, судя по их внешнему виду. Многие прокалывают уши, брови и губы отвратительными железными штырями.

– Они вам мешают?

– Время от времени. Такое соседство с больницей не всегда приятно. Они нервируют пациентов, бывает, что шумят по ночам. Но не часто.

– Почему не обращаетесь к участковому уполномоченному с этим вопросом?

– Ну что вы, сразу уж прямо и к участковому. Все-таки это дети…. Им нужно как-то самовыразиться…. Я надеюсь, что они сами уйдут с этой территории. Повзрослеют, в конце концов.

– И все-таки я передам этот сигнал в участковую службу. Уж не обессудьте.

– Как вам будет угодно. – Не стал спорить Мамонтов. Вынул из старенького принтера лист бумаги, протянул его Гирсу. – Вот адреса наших санитарок.

– Спасибо.

– Что-то еще?

– Пока это все. Извините, что отнял у вас так много времени.

– О чем вы говорите. – Слабо улыбнулся Рудольф Петрович. – Я был рад помочь. Хотя, скрывать не буду – я очень огорчен смертью бабы Зины. Понимаете, когда столько лет живешь с человеком в одном доме, он становится почти родным.

– Понимаю.

Инспектор и доктор вышли из кабинета, не спеша двинулись к холлу.

– Эти стены помнят не одну тысячу больных. – Негромко произнес Мамонтов. – Они слышали столько криков боли и жизненных историй, что, умей они говорить, могли бы надиктовать не одну книгу, а десяток, а то и больше.

– Это хорошо, что они не умеют говорить. – В чуть заметной улыбке покривил губы Гирс. – Чужая боль – тяжелая ноша.

– Согласен! – тут же откликнулся доктор. – Ох, как согласен. Представьте себе, баба Зина обладала потрясающей памятью! Даже в свои семьдесят лет она помнила всех бывших пациентов не только в лицо, но и по имени – отчеству. Могла вдруг спросить у кого-нибудь про родившегося десять лет назад ребеночка, или про тетушку с дальнего города. Как она все это держала в голове, просто загадка!

– Да. Загадка. – Задумчиво пробормотал Даниил. – Какую-то загадку она унесла с собой этим вечером.

– Нет слов…. – покачал головой доктор.

Они подошли к входной двери. Полицейский внимательно осмотрел сложную баррикаду из фанеры и старых кроватей. Вдруг спросил:

– Можно как-то проникнуть в закрытую часть коридора?

– Да. Это возможно. Вот здесь, с краю, со стороны перил есть небольшое пространство между стеной и досками. Здесь сегодня наш Леша из котельной проходил, чтобы забить окна. В самом конце крыла есть выход в парк, такой же, как и с этой стороны. Они симметричны. Хотите полюбопытствовать?

– Да. Я хочу, прежде чем уйти, оглядеть владения ваших ряженых. Прогуляюсь еще раз по парку, поброжу в темноте на ощупь. Давайте прощаться.

Мамонтов протянул руку инспектору:

– Заходите. Я почти всегда здесь. Осиротел наш дом. Подумать только, вторая смерть за последний месяц.

– Вот как! – Даниил замер, его тонкие ноздри нервно дрогнули. – Что значит – вторая?!

– Совсем недавно погибла Раечка Чугунова. Нелепая смерть, тоже, представьте себе, у себя дома. И тоже, представьте себе, работала у нас санитаркой….

Глава 2. Странности старой больницы

Заброшенное крыло старой больницы выглядело как полновесная декорация к фильму ужасов. Даниил остановился у начала коридора, дожидаясь, когда глаза привыкнут к неподвижной полутьме. Пол отделения был грязным, засыпанным осколками стекол и сухими осенними листьями. Сломанная тумбочка без двух ножек и каталка-калека без колес были отодвинуты к стене, на которой размашисто, широким маркером было начертано слово «Череп». Рядом, видимо для наглядности момента, была присовокуплена иллюстрация, а именно – контур черепа, несколько относящий на замочную скважину, с двумя кругами-глазницами.