Мария Фомальгаут - Летящие в сны

• Название: Летящие в сны
• Автор: Мария Фомальгаут
• Жанр: Научная Фантастика

Книга содержит подробную инструкцию о том, как нужно правильно посещать сны, чтобы не потеряться. И почему нельзя играть с фрисби. И как делать открытия.

---

– Да никто вас не разлучит, будете вместе, сколько захотите… – буркнул Морозов, – а капитан что? Этот… капитан Гор или как его там?

– В том-то и дело, что никак. Если бы хоть знать, как его зовут, а то поди-разбери, кто он… Там, вроде, два Тимура было, один, вы говорите, погиб, а этот, значит, второй…

– Ну хорошо… Обустрой их в конференц-зале, протокол все-таки напишем… И родным позвони… Надо бы их помыть, приодеть, ну ладно, это уже не наши проблемы… Завод, чего доброго, родителям счет предъявит, за попорченные машины, потом не расплатятся… Хотя нет, это вряд ли.

– Пойдемте, – Иванцов распахнул дверь.

Люди покорно встали, капитан подхватил Ваньку, Галочка взяла за руку Женю, Юрка тряс и толкал крепко уснувшего Алекса, наконец, схватил его подмышки и вытолкал в коридор, напоследок поклонившись портрету на стене. Морозов посмотрел на кресла, в которых валялись оброненные кем-то патроны, ржавые ножи, какие-то схемы, карты, обрывки бечевок, линолеум испещрила пестрая красно-бурая грязь, стол был усеян обрывками и обломками, в комнате висел горьковатый запах машинного масла и человеческой плоти.

На пороге капитан обернулся, обреченно посмотрел на Морозова. В этом взгляде Морозову показалась ненависть и отчаяние, ненависть к человеку, который только что отнял их мечту, их цель. Человек в дверях как будто надеялся, что Морозов сейчас вернет им все это, вытащит из кармана и вернет, и снова все пойдет, как всегда.

– Ну что ты в самом деле, – не выдержал Морозов, – радоваться надо. Ты ведь хотел, чтобы война твоя кончилась?

– Ну… хотел. Только я не так себе все это представлял.

Юрка тоже ничего не понимал. Он не понимал, почему машины, когда-то несущие ужас и смерть, теперь поют песни, согревают комнаты и мирно показывают картинки на большом экране. Он не понимал, что за женщина появилась в комнате, почему она плачет и обнимает его, а заодно и Галочку, и Ваньку с Женей, и кричит «Юрик, исхудал-то как! А это невеста твоя, да? Галочка, значит? А это внуки мои, да?» Юрка не понимал, почему капитан Стар, всегда такой спокойный и рассудительный, теперь рвется из рук людей в форме, а Морозов машет руками, приговаривает: «Вы с ним потише, он не буйный, это аффект, это пройдет…» Юрка не понимал, почему его ведут к машине, у которой раскрывается дверь, и люди садятся туда, не боясь быть проглоченными, что же вы делаете, это же опасно, она вас сожрет, это же в шины стрелять надо, дайте кто-нибудь автомат…

2010 г.

Для всех

На склоне лет я наконец-то разобрался со всеми своими делами, наконец-то решился на то, о чем всегда мечтал – пожить для себя. Я купил землю – не самую дорогую, не самую дешевую, поселился подальше от шумных мегаполисов, написал детям и внукам, что у меня все хорошо.

Вначале у меня не было ничего – только кто-то создал до меня землю и небо. Тогда я сотворил свет, и назвал свет днем, а тьму ночью. Потом я отделил земную воду от воды небесной, и сотворил сушу на земном шаре, и населил ее растениями. Растения долго не приживались, ютились на дне океана, потом начали нехотя вылезать на берега, ползать по камням, неумело, неловко поднимать свои стебельки к солнцу.

Я подумал – и сотворил зверей земных и птиц небесных, и выпустил птиц в небо, пестрыми стаями, и выпустил зверей в зеленые заросли цветущего сада. Потому что к тому времени мой мир превратился в цветущий сад, как раз такой, о котором я мечтал всю жизнь, еще с тех пор, когда носил весточки из одной вселенной в другую, зажигал и гасил звезды, разворачивал пространство и время, чтобы они текли куда надо, а не куда им хочется.

Теперь у меня был цветущий сад – я ходил по нему денно и нощно, я не мог налюбоваться на крохотные цветы, усеявшие поляны, на роскошные пальмы в южных широтах и мохнатый ягель, зябко жмущийся к земле в холодной тундре. Я смотрел, как колибри целуется с цветком, как серая цапля хватает из воды серебристую рыбу, как леопард подкарауливает крольчонка, затаился в зарослях, вот хорошо спрятался, не сыщешь, только подергивается черный кончик хвоста…

Так было – пока не появились они.

Кто они? Не знаю. Бестелесные души, настолько расплывчатые и туманные, что я даже толком не понимал, есть они или нет. Но они были, они окружили меня, двое, они просили – пустить их в цветущий сад…

Я пустил их – я дал им оболочки из глины, я открыл им врата моего мира, они вошли, они жили в моем саду, они ходили по тенистым рощам и солнечным лужайкам, они собирали с ветвей сочные плоды и ловили серебристых рыб в кристально чистой воде.

Так было… потом появились еще двое, две души – тонкие, расплывчатые, как будто сами сомневающиеся в том, что они есть. Они пришли – из ниоткуда, из небытия, из каких-то закоулков каких-то миров, о которых я ничего не знал, они приблизились ко мне, и просили меня пустить их на землю.

Я пустил их в цветущий сад. Они были очень благодарны мне, эти люди, они каждый день приносили мне богатые дары из моего же сада, как будто мне было что-то нужно, и пели мне хвалы, как будто было мне дело до их похвал. Так продолжалось долго, какие-то годы, десятки лет, а потом один из них убил другого – как будто двоим не было место на моей земле.

Это было больно – когда убивают, боль убиенного отдалась в моем сердце. Я зарекся пускать чужие души на мою землю, тем более – я даже толком не знал, что за души приходят ко мне. Но они приходили, они окружали меня – со всех сторон, они просили пустить их – хотя бы на год, на два, на три, выйти из холодного небытия, побродить по цветущим садам, побыть – побыть, почувствовать себя живыми…

Я пускал их – я был слишком радушный хозяин, я открывал перед ними врата, я давал им тела из глины, и они расселялись по земле, строили себе хижины и дворцы, деревеньки и города, они пахали землю, растили хлеб, гнали скот на сочные пастбища. Мало-помалу я начал привыкать к ним, они стали для меня частью моего сада, моей земли, такой же, как птицы в зарослях и цветы на тонких стебельках.

Но чем дальше, тем больше я начал замечать за ними что-то… странное что-то. То видел я, как один продает другого в рабство, то видел я, как хозяин хлещет плеткой своего раба, то видел я, как вор забирается в чужой дом, кинжалом убивает хозяина…

Я молчал. Я верил, что так и должно быть, в конце концов, у них была своя жизнь – у меня своя, и не мне было менять их. Так думал я, пока не появился он. кто он? Я не знаю, я никогда не знал их по именам, я даже не запоминал лиц, все они были для меня одного рода… Он стал властелином какой-то страны, какой-то державы, люди боготворили его и прославляли до небес, и денно и нощно несли к его золотому дворцу драгоценные подарки.

Но этого ему показалось мало. Он собрал огромное войско, он пошел с войском своим за тридевять земель, он повелел солдатам своим жечь города, и убивать людей, и солдаты мешками несли золото из награбленных городов, приводили повелителю своему прекрасных женщин, и в честь властелина своего складывали среди опустошенных руин пирамиды из черепов.

Тогда я понял, что пустил в свой мир кого-то не того, не стоило мне пускать их. Я смешал воду небесную и воду земную, и отворил небесные окна, и сорок дней и сорок ночей шел дождь, и когда тучи рассеялись, ни одно из них не осталось на голой земле. Мало-помалу вода схлынула, из океана снова стали выползать на сушу цепкие водоросли, вылезать рыбы, ползать нежным брюхом по песку, неуклюже подниматься на ласты…

И снова зацвел мой сад.

А годы спустя снова появились они – какие-то души из какого-то небытия, они окружали меня, они вились вокруг, они просили пустить их в мой цветущий сад – хотя бы на день, на два… И я не выдержал, я отворил перед ними врата, я дал им тела из глины, я пустил их в тенистые рощи и на солнечные луга. Я даже придумал для них историю, как я утопил всех, кто вел себя плохо, и оставил в цветущем саду только тех, кто не делал зла.

Я думал, все будет иначе… Напрасно я так думал, они остались такими же, как и были, они пришли на землю, чтобы отбирать друг у друга землю, которая им не принадлежала, и один человек продавал другого человека, и хозяин хлестал плеткой своего раба, и вор забирался в дом, и убивал хозяина кинжалом.

Я понял, что так продолжаться не может, я спустился к ним – в цветущий сад, я взял себе оболочку из глины. Я ходил среди них, я помогал им, чем мог, я учил их чему-то – чему когда-то учили меня самого. Что нельзя делать другим больно, что нельзя отбирать то, что принадлежит не тебе, нельзя вымещать на ком-то свою злобу, нельзя владеть тем, кто умеет мыслить и чувствовать, как ты сам…

Меня слушали. За мной ходили. Меня оберегали. Но мне было мало всего этого, больше всего я хотел поговорить с царем…

В один прекрасный день моя мечта сбылась, я приехал в столицу, и люди с восторгом встречали меня, и я был в столице, и говорил с людьми, и ел с ними их хлеб, а на третью ночь ко мне пришли стражники, и повели меня к человеку, который правил людьми. Я говорил с ним, я учил его любить других и не делать другим больно. Он слушал меня – кивал, соглашался, а к вечеру повел меня на высокую гору. Я шел за ним, счастливый, что достучался до чужих сердец, и теперь они перестанут делать друг другу больно…