Искандар Бурнашев - Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1

• Название: Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1
• Автор: Искандар Бурнашев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-85689-104-0

В искромётной и увлекательной форме автор рассказывает своему читателю историю того, как он стал военным. Упорная дорога к поступлению в училище. Нелёгкие, но по своему, запоминающиеся годы обучение в ТВОКУ. Экзамены, ставшие отдельной вехой в жизни автора. Служба в ГСВГ уже полноценным офицером. На каждой странице очередной рассказ из жизни Искандара, очередное повествование о солдатской смекалке, жизнеутверждающем настрое и офицерских подвигах, которые военные, как известно, способны совершать даже в мирное время в тылу, ибо иначе нельзя. Но если читатель думает, что книга является сборником одних только плоских шуточек и солдатских приколов, то автор спешит предупредить, что это не так. Эти рассказы для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается. И, как и в жизни, в рассказах есть место как шутке, так и серьёзному взгляду.

---

На мой вопрос; «Чего надо?» солдат только беззвучно открывает рот и ждёт расправы. Непонятно было только, какую расправу он боится больше, ту, что последует сейчас, или ту, которая ожидает его по возвращению в столовую с пустыми руками. Решение приходит сразу:

– Иди в столовую, скажи замкомвзводу, что я сейчас приду.

Солдат молча исчезает в ночи.

– Пойдешь на работу? полуутвердительно спрашивает жена. Зная, как я отношусь к дисциплине во взводе, она не сомневается в моём утвердительном ответе.

– Нет, завтра разберусь.

Не отвечая на ее немой вопрос, укладываюсь спать.

Сквозь сон успеваю подумать, что сержанты взвода, зная меня, всерьёз будут ждать меня всю ночь, и не тронут солдата.

– Товарищ старший лейтенант, представляете, ночью рядовой NN ходил в самоволку!

На лице сержанта написано такое искреннее удивление и возмущение, что захотелось прижать его к сердцу и успокаивающе погладить по голове.

– Кто посылал?

– Да он сам… Жестом обрываю поток неубедительного красноречия.

– Ты нашел, кого посылать, он же даже соврать не может. И не дай бог, его кто— нибудь обидит. Тогда вернёмся к этому разговору снова. Ты меня понял?

В глазах сержанта мелькает облегчение. Разговор на «ты» говорит о том, что беседа имеет неофициальный характер, и что грозы сегодня не будет.

– Всё понял, товарищ старший лейтенант!

Сержант радостно козыряет и убегает в столовую к своим подчинённым.

При докладе командиру батальона понимаю, что о произошедшем никто из посторонних не знает. Это хорошо, со своими я сам разберусь, а сообщать «наверх» о происшествии и вешать сам на себя взыскание, я не собираюсь.

Всё хорошо. Я наслаждаюсь осознанием своей доброты и снисходительности. Портит настроение только привкус во рту. Противный привкус портвейна с хлебом.

(Через десять лет)

– Товарищ майор, у нас ЧП! К курсантам в кухонном наряде приходили девчата (старшина употребил более короткое выражение) и они напились, как свиньи! Разрешите отправить их на гауптвахту?

Два молодых солдата безысходно вытянулись передо мною, глядя мне в глаза мутными и грустными глазами. Первоначальное расследование и воспитательную работу, судя по всему, старшина с ними, уже провел. Отсюда и вселенская грусть в их глазах. Пытаясь что-то сказать, один из них, дыхнул на меня перегаром. И я явственно ощутил во рту незабываемый вкус портвейна с хлебом. Чтобы слово «курсант», не сбивало с толку, объясню, что курсантами называли и солдат учебных подразделений, проходивших обучение в учебных частях. В моей учебной роте, им скоро предстояло стать механиками – водителями боевой машины пехоты (БМП).

Решение пришло сразу. Отметая все возможные возражения старшины, приказываю:

– Отправьте их в казарму, а, когда проспятся, накажите своей властью.

Гауптвахты не будет. Диалог закончен.

Старшина уводит курсантов в казарму. Соглашаясь в душе, что гауптвахта ударит больше по престижу роты, чем по нежным душам курсантов, он всё равно, позволяет себе бурчать:

– И чего вы жалеете этих алкоголиков?

– Да, ладно, старшина, я сам такой.

– Ну, уж Вы скажете…

Старшина, матёрый хохол, не понимает, как можно назвать алкоголиком человека, ничего не понимающего в букете настоящего самогона и избегающего даже «казёнки». Примириться с этим моим недостатком помогает только то, что я «басурманин», то есть глубоко несчастный человек у которого, в принципе, могут быть три тёщи и не может быть ни одного законного похмелья.

Да, ничего не меняется в этом Мире! Эх, старшина, ты опять ничего не понял! Я-то сразу почувствовал, что без девчат здесь не обошлось. По-прежнему, все беды у нас от Женщин! Надеюсь, что это теперь, станет понятно и этим двум бедолагам. И, в дальнейшем, это убережёт их в жизни от более тяжёлых ошибок.

Вот и хорошо. Душу приятно ласкает осознание своей житейской мудрости. Портит настроение только привкус во рту. Привкус портвейна с хлебом.

Глава 7 Взвейтесь, соколы, орлами!

«Ровняйсь! Смирно!» Команда звучно проносится над плацем. Училище замерло. «Для прохождения с песней»!

С окаменевшими лицами командир роты и командиры взводов выходят перед ротой и поворачиваются налево. «Поротно. Дистанция пятьдесят метров. Первая рота прямо, остальные – Напра-Во»! Остальные это – мы.

Мы и наши офицеры стараемся не глядеть друг другу в глаза. Впереди долгая минута позора, которая уже сейчас начинает рвать нам сердце.

Традиционно на плацу, независимо от номеров, батальоны стоят в соответствии с курсом. Поэтому первыми идут выпускники. Ах, как они поют! Это что-то особенное! Как поют курсанты, не может петь никто. Когда мы слышим, как они поют, мы еще сильнее чувствуем свою ущербность. Затем идут роты третьего курса, постоянные соперники, на плацу и жизни. Это и понятно, не дожидаясь выпуска, они уже сейчас хотят доказать, что они – лучшие! Естественно, что соревноваться с младшими курсами они считают ниже своего достоинства. Но всё-таки с выпускниками борьба идёт с переменным успехом. Командование эту борьбу поощряет, отдавая победу поочерёдно, то одному, то другому батальону. Поэтому каждый развод на занятиях по понедельникам превращается в неофициальный смотр песни и строя.

После прохождения с песней роты сразу убывают на занятия, поэтому наш позор будет видеть только командование училища и солдаты подразделений обеспечения учебного процесса. Но разве от этого легче?

Старательно отбиваем шаг, громко выкрикиваем слова песни, но чувствуем, что опять провалились.

«Турчинский! Когда научите петь роту»?

Вопрос риторический, и ответа не требует. Ответ читается в потемневших глазах командиров. После нас проходит пятая рота. Ревниво вслушиваемся и слышим, что они тоже спели не хуже, но и не лучше нас. Слабое утешение.

После прохождения, командир, безнадежно махнув рукой, отправляет роту на занятия, а офицеры невесело направляются в кабинет командира батальона. Им предстоит нелицеприятный разговор с командиром батальона. Мы это понимаем, и это окончательно портит настроение на ближайшую неделю.

Постороннему человеку трудно представить, какое значение приобретает песня, если она даёт оценку роте.

На разводе традиционно каждая рота поет «свою» песню. Помнится как-то, от отчаяния, мы запели песню старшекурсников. Но рота с позором была возвращена на исходное положение и снова, сгорая от стыда, спела свою провальную песню.

Кто не слышал песни в исполнении роты курсантов, тот ничего не понимает в строевых песнях.

Навсегда мне запомнился тот день, когда мы, «кандидаты на поступление в училище», проходили медицинскую комиссию. Мы стояли возле медицинского пункта, ожидая своей очереди, когда мимо прошла курсантская рота.

Рота пела песню «День победы». Но как она её пела! Рота шла походным шагом, курсанты шли, наверно красуясь перед нами, нарочито небрежно, почти в развалку. Но какая уверенность в себе, какая неприкрытая мощь чувствовалась в этом строю! А как они пели! Казалось, что песня живёт сама по себе. Нельзя было выделить ни один голос. Голоса сплетались в симфонию то, усиливаясь, то ускоряясь. В общей мелодии слышались переливы, они так гармонично и вовремя дополняли друг друга. Это звучал мужской хор, слаженный и прекрасный. И даже не слова песни завораживали, а то непередаваемое чувство единства и силы, которое, непроизвольно возникало в душе под звуки музыки этих голосов.

Лично я был сражён. В душе рождалась уверенность, что ради того, чтобы так петь в строю, можно перетерпеть любые трудности.

Наша проблема была в том, чтобы найти «свою» песню. Хорошие песни давно и надежно были закреплены за старшими курсами. Песни выпускников сразу «захватывали» второкурсники,

И нам оставалось пытаться найти «жемчужное зерно», или ждать, когда освободится хорошая песня.

Постороннему человеку трудно понять суть проблемы. Казалось бы, какая проблема найти строевую песню? Они сотнями распеваются по радио, звучат с экранов телевизоров, песенные сборники в библиотеках занимают целые полки. Казалось бы, бери любую и пой!

Но в том то и беда, что песня должна быть не только строевой, не только походной, главное, чтобы она была душевной! А вот именно души в этих песнях и нет. «Не плачь, девчонка» и «Идет солдат по городу» могут петь только деревянные солдаты Урфина Джуса. Эти песни сочиняют люди, никогда не служившие в армии, и не видящие в солдате человека и его простую человеческую душу. Душу, которой тесно в строю, и которая требует выхода в песне. Послушайте, что поют солдаты, когда им не навязывается официоз? Они поют песни лирические, казалось бы, совсем не строевые, но в которых поёт душа. Знаете, как преображается в строю песни «Малиновка» или «Светит незнакомая звезда»? Но чтобы петь эти песни, сначала солдат нужно научить петь и любить песни. Поэтому, наверное, так плохо поют солдаты в нашей армии. По крайней мере, в основной своей массе. А может быть еще и потому, что и наши офицеры не умеют петь в строю? Ведь так мало их закончило Ташкентское ВОКУ!