Мария Фомальгаут - Снутти и Уснутти

• Название: Снутти и Уснутти
• Автор: Мария Фомальгаут
• Жанр: Научная Фантастика

К нам пришла тайна. Никто не заметил, как она пришла, как бесшумно открыла дверь, как поднялась по лестнице и распаковала чемоданы в комнате наверху. Никто не замечал, как она жила в нашем доме – по вечерам зажигала свет, читала что-то древнее, из прошлых веков. Мы не знали, что в доме живет тайна до тех пор, пока… Вернее, не так. Я не знал, что в доме живет тайна. Теперь понимаю – я один ничего не знал.

---

– Чешир! Чешир вылез!

Это Нинка кричит, бежит по улице, где над площадью высунулась усатая морда Чеширского кота, люди достают телефоны, щелкают, Шаряев пытается утихомирить супругу, да не кричи ты, кота спугнешь. Гид снова улыбается во все тридцать два или сколько у него их там, кивает, ничего, он у нас привык…

Нинка кормит Чешира с руки сухариками, Нинка, полная, дородная, да разве на такой Шаряев женился…

Шаряев прислоняется к стене.

Вспоминает.

Шалтай-Болтай
Сидел на стене,
Шалтай-Болтай
Свалился во сне…

Шаряев оглядывается.

Никого нет.

Да и кто будет здесь, в захолустье в поздний час. Вроде никого не должно быть, разве что высунется из кустов лохматая рожа, м-м-мил-л-лч-ч-ч-ч-ек-р-р-у-б-л-ля-н-н-не-б-б-б-будет?

Нет.

Никого нет.

Шаряев рисует на перекрестке пентаграмму, зажигает свечу.

Колет себе руку, темные капли падают в середину пентаграммы, Шаряев думает, правильно ли делает, тут, может, глубже резать надо, только если глубже резать, так можно потом и до больницы не добежать.

Шаряев ждет.

Играет кот на скрипке,
На блюде пляшут рыбки,
Корова забралась на небеса…

– Ты чего, заснул?

Это Нинка. Шаряев стряхивает с себя воспоминания, оглядывается, где он, кто он, а вот, в ресторане Хаккасан, Нинка поправляет, да не Хаккасан, Хэкесен, Хэкесен, Шаряев отмахивается, какая разница.

Блики на стенах.

Полумрак зала.

Что-то мелькает за решетчатыми стенами, не пойми, что. Шаряев смотрит меню, утка по-пекински, утка по-пекински на блине, жасминовый чай курил органические свиные ребрышки, это еще что… Да, постарались переводчики. Шаряев пытается представить себе чай, не может, почему-то сразу видится гусеница, которая курит кальян. Нинка жрет, куда столько можно жрать, ладно, жри, жри, черт с тобой, Шаряев в следующий раз с какой-нибудь юной ланью сюда поедет, с Анжелой той же самой, только про Анжелу молчок, про то Нинке знать не надо…

Знаешь буквы а-бэ-це?
Сидит кошка на крыльце…

…снова наваливается нестерпимая боль, Шаряев сжимает голову в ладонях. Хочется кричать – пусти-пусти-пусти, только если так закричать, он уйдет.

Этот смотрит в душу. Холодно, пристально. Кивает.

– Хорошо. Всё будет исполнено.

Шаряев не верит себе, неужели вот так просто, звездочку на земле нарисовал, вызвал, попросил, и на тебе, денег до фига, хоть сейчас иди, дом покупай, хоть сейчас иди, джип покупай, что там еще хотел… Нет, не бывает так, должен он что-то потребовать взамен, должен…

Шаряев спохватывается:

– А… срок договора какой?

– Я заберу тебя с тринадцатым ударом часов.

– Э-э-э… с двенадцатым?

– С тринадцатым.

– Но… так не бывает.

Этот в ответ фыркает, отвечает что-то вроде – не бывает, так не бывает…

Дуйте, дуйте ветры в поле,
Чтобы мельницы мололи…

– …а мы с вами подходим к домам, построенным еще в шестнадцатом веке. Эти дома особо охраняются государством, создан городской заповедник домов.

Шаряев оживляется:

– Заповедник?

– Ну да. Охота на дома строжайше запрещена, карается законом…

Нинка хлопочет, ой, ты погляди, красотища-то какая, слушай, мы этот дом себе купим, и жить будем. Шаряев пытается утихомирить супругу, слышала, что сказано было, дома охраняются… Нинка обижается, ну м-и-и-и-ленький, ну хочу-хочу-хочу, Шаряев разводит руками, а я что могу сделать, я еще земной шар целиком не купил, чтобы законы свои устанавливать…

Ничего.

В следующий раз Шаряев сюда с Анжелой поедет. Или с Эллой. Которой колечко с сапфиром купишь, и Элла за тобой хоть на край света поедет.

– Дамы и господа, мы можем обойти этот маленький городок по стене, только будьте осторожны, чтобы не свалить спящего Шалтая-Болтая…

Шаряев идет по стене чуть позади от Нинки, слушает гида, разглядывает домики, и правда как игрушечные, тут бы смотреть и радоваться, что в кои-то веки в Англию вырвались, только как-то не получается радоваться…

– Френч?

– А? – Шаряев оторопело смотрит на юркого господинчика.

– Рюсский?

– А-а-а… да… Йес, то есть…

– Господин не желает сувенир?

Шаряев хочет сказать, что с сувенирами это не к нему, это вон, к Нинке, она у вас всё скупит и ещё добавки попросит. Нинка уже ухлестала на какую-то башню какого-то Чарльза, ух Шаряев задаст этому Чарльзу, пусть только посмеет у него Нинку увести.

– И что вы предлагаете?

– Вот… дом.

Господинчик показывает ключ от дома, ключ старинный, красивый, тут за один такой ключ целое состояние выложить не жалко.

– Дом?

– Да. Удивительный экземпляр, шестнадцатый век… Показать вам?

– Гхм… ну пойдемте.

Шаряев спускается со стены по крутой лестнице, оторопело смотрит на уютный домик, запутавшийся в силках.

– Вот… всего три миллиона фунтов, сэр…

Шаряев вспоминает про заповедник:

– Так это же… охраняется… законом…

– Прекрасный дом, поймать его стоило огромных трудов… Они очень осторожны, их следует приманивать старинными легендами и мифами…

Шаряев все понимает.

– Очень хороший дом. Беру.

Выписывает чек.

– О, вы так щедры, сэр…

Шаряев спешит туда, где остались гид, и Нинка, ведет стреноженный дом в уздечке, дом пугается, фыркает, трясет башенками.

– Я уж думала, тебя нечистая сила забрала!

Это Нинка кричит.

Шаряев кивает Нинке, уймись уже, еще не весь Лондон тебя слышал, бежит к полицейскому, показывает на дом, на фото браконьера в телефоне, повторяет – браконьер, браконьер, ё-моё, как по-английски будет браконьер, или у них вообще нет такого слова… Переводчика мне сюда кто-нибудь, полцарства за переводчика…

Дама Червей напекла кренделей
В летний погожий денёк.
Валет Червей был всех умней
И семь кренделей уволок…

– …полиция выносит вам большую благодарность за помощь в раскрытии…

С плененного дома снимают уздечку, дом радостно бежит обратно в стадо, Нинка с легкой грустью смотрит вслед. Шаряев с ненавистью косится на Нинку, ляпнула тоже, нечистая сила забрала, как только додумалась…

Скажу вам честное слово:
Вчера в половине шестого
Я встретил двух свинок
Без шляп и ботинок…

Бой часов.

Прямо над головой.

Бо-м-м-м…

Бом-м-м…

Бо-м-м-м…

Бом-м-м…

Бо-м-м-м…

Бом-м-м…

Бо-м-м-м…

Бом-м-м…

Бо-м-м-м…

Бом-м-м…

Бо-м-м-м…

Бом-м-м…

Сердце замирает.

Шаряев ждет. Ну же, ну… быть того не может, и все-таки – ждет…

Тишина.

Часы на башне замолкают. Гид воодушевленно рассказывает что-то про уникальный механизм и древние легенды древних часов.

Шаряев спохватывается:

– Скажите… а может быть такое, чтобы механизм сломался… и, например, часы ударили тринадцать раз?

– Ну что вы, быть такого не может, механизм отлажен идеально…

Шаряев успокаивается, идеально, так идеально. И то правда, где это видано, чтобы часы тринадцать раз били.

– А мы с вами, дамы и господа, отправимся на удивительное мероприятие – сырные гонки.

Шаряев кивает, на гонки, так на гонки. Куда угодно, лишь бы не стоять под часами, которые хоть и с отлаженным механизмом, а все равно того и гляди ударят тринадцатый раз.

– Итак, дамы и господа, на этом склоне проходят сырные бега. Обратите внимание, многочисленные заводчики уже пришли каждый со своей головкой сыра, сыры бьют копытами, скребут землю, рвутся в бой. Можете делать ставки!

Шаряев ставить сто фунтов на головку Камамбера, про который говорят, очень хороший скакун, бежит быстрее, чем ветреная девушка меняет женихов, это из какой-то легенды фраза, подсказывает гид.

На старт.

Внимание…

Марш!

Сыры срываются с места, звонко цокают копытами. Камамбер и правда выходит вперед, быстрее, быстрее, быстрее, ну, ну, ну…

…Камамбер падает.

Остальные сыры с громким топотом проносятся мимо, кто-то побеждает, кого-то награждают…

– В чем дело? – спрашивает Шаряев.

– Похоже, он сломал ногу.

– Надеюсь, его вылечат?

– Сожалею… но нет.

Хозяин Камамбера идет к сыру, вынимает кольт. Что-то переворачивается в душе Шаряева, он бросается к владельцу сыра.

– Хью матч?

– Ват?

Шаряев вытряхивает из кармана бумажник, тычет то в пачку банкнот, то в сыр.

Владелец кивает, говорит сорти-твенти-сколько-то-там, Шаряев умоляет, вон, цифрами, цифрами мне на бумажке напишите, мне этими сортями-твентями в школе все мозги вые… м-м-м-м… извращенно изнасиловали.

Продавец пишет.

Триста.

Шаряев расплачивается, осторожно уводит раненный сыр, осторожно спрашивает у гида, где тут ветеринар. Ветеринар только руками всплескивает, что вы мне вообще привели, я зверей лечу, а не это вот… ну вот, я ему протез из пармезана сделаю. Что вы выдумали вообще, сыр в уздечке, сырные бега, это же не так делается, это головку сыра с холма спускают, он катится, за ним люди бегут, кто поймают. А вы ничего не поняли, учинили тут ипподром…