Вероника Киреева - Пеньюар

• Название: Пеньюар
• Автор: Вероника Киреева
• Жанр: Русское современное

Маленькие истории, замешанные на свежих эмоциях, неподдельных чувствах, ярких переживаниях, похожи на мягкие бисквитные коржи, пропитанные восхитительно-нежной иронией и глубоким пониманием того, что скрывается в клеточках человеческой души.

---

– И зачем, – говорит, – ты эти полки повесил? С них же валится всё! Да еще над столом, не встать, ни сесть!

А куда мне их прибить? На потолок? Но я снова промолчал, только обидно мне стало. Думаю, стараешься изо всех сил, хочешь, чтобы в доме полки были, чтоб все на полках стояло, чтоб Ира на кухню приходила и радовалась.

И чувствую, что распирает меня. Что еще чуть-чуть и скажу что-нибудь. Я скорей в ванную заскочил, думаю, освежусь, заодно руки помою. Воду включил и сразу легче! Умылся и другим человеком себя почувствовал. Смотрю на себя в зеркало, и радостно мне!

Тут Ирка заглядывает.

– Ой, – говорит, – ты здесь что ли? Все налюбоваться не можешь?

– Не могу, – говорю я и водой в нее брызгаю, чтобы в себя пришла.

Ну, сколько можно?

– Ой, – визжит Ира, – ты что? У меня же тушь!

А у нее и правда тушь, и течет она разводами по всему лицу.

– Ничего! – говорю я, и брызгаю в нее со всей силы. – Всё равно умываться!

А Ирка закрыла лицо руками и стоит передо мной.

– Ой! – смеюсь я и водой ее обливаю. – Мы такие красивые стали, хоть картину пиши!

А Ирка замерла и стоит мокрая, не шелохнется.

– Не смотрите на нас, – говорю я Иркиным голосом, – у нас с лицом что-то! Ой, это, наверное, аллергия? А на что?

Так, а мне весело! Ира, наконец, замолчала, теперь и я могу слово сказать.

– Ой, – говорю, – а как же мне жить с такой красавицей? Лицо у нас черное, вы не из Африки?

А Ира стоит, руками лицо закрыла, только плечи вздрагивают.

– Ай-яй-яй, – причитаю я, – а нам грустно, а мы рыдать вздумали. Жизнь тяжела, конечно! Сухари сожгла, банки расколотила, ой! Да еще полка не так прибита!

А Ирка стоит передо мной, всхлипывает.

– Ира, – говорю, – да ты чего? Ты что, плачешь что ли?

А мне не верится. Ну что я сделал-то?

И вдруг мне ее жалко так стало.

– Ириша, – говорю, – ну чего ты? Ну не плачь, ну прости меня…

Обнял её, а она еще сильнее рыдать начала, да так горько, будто у нее горе какое. А я стою и думаю, ну что мне делать? На балкон в следующий раз идти?

Или на площадку?

Только все вместе!

Хорошо всё-таки раньше было. Все прыгали, и никто ни у кого не спрашивал. А сейчас попробуй! Все сели и ты сиди. Все пошли и ты со всеми. А мне может, одному охота?

Захотел, встал. Захотел, пошел. Так, а за тобой все пойдут, а всем интересно. Что ты там делать будешь? Я раз пошел, так все пришли, встали. Как быть самим собой, когда все смотрят?

Так собрание же собрали. Только все вместе, говорят, единым сплоченным коллективом мы сможем товарищи! А мне может, одному охота?

– Нет, товарищи, – говорит Федор Афанасьич. – Одному нельзя.

– Да мало ли что может случиться? – заволновался Тимофей Михалыч. – Потерял равновесие, упал, перевернулся два раза…

– Изломал балюстраду, – добавляет Федор Афанасьич, – задел бочку с бензином…

– Уронил углеводородный баллон, – переживает Тимофей Михалыч.

– Сорвал пломбу, – с тревогой в голосе говорит Федор Афанасьич.

– Перекрутил шланг, – качает головой Тимофей Михалыч.

– Развинтил винты, – беспокоится Федор Афанасьич.

– Размотал изоленту, наступил на провод, облился! – хватается за сердце Тимофей Михалыч.

– Перепутал карманы, – с отчаянием в голосе говорит Федор Афанасьич.

– Подавился колбасой, – пугает нас Тимофей Михалыч.

– Поэтому, – говорит Федор Афанасьич, – всегда должен быть рядом товарищ. А лучше несколько. Это залог нашего с вами здоровья!

– Будет здоровье, товарищи, – говорит Тимофей Михалыч, – всё будет!

– Поэтому без коллектива никуда, – уверяет нас Федор Афанасьич. – Да и куда ты пойдешь, на ночь глядя?

– Я один раз пошел, – машет рукой Тимофей Михалыч. – Больше не хожу. Ложусь и сплю рядом с товарищами.

– Так и должно быть, – говорит Федор Афанасьич и чуть ли не слезы у него на глазах. – Легли, и поговорить есть о чем, есть что вспомнить.

– Утром проснулись и все вместе на работу пришли, – радуется Тимофей Михалыч. – Только так товарищи мы сможем достичь выполнения поставленных задач. И никак иначе!

Не узнал!

Как-то жил я себе, жил и вдруг глаза у меня открылись. Смотрю по сторонам, и мне не нравится. Так, а на стене ковер висит красный, над кроватью портрет. На кухне женщина.

В ванной смотрю, другая. Какая из них моя не знаю. Та, что на портрете, наверное? Посмотрел на портрете, а там вообще мужик! Вышел на балкон, думаю, постою, может, вспомню. А там белье висит мокрое, прям вода льется.

В коридоре чемодан стоит чей-то, может мужика этого? Так, а приехал, наверное, сразу на вокзал пошел за билетами. И хожу я так, присматриваюсь, не пойму что за ящики на полу? Что за коробки? Герани кругом, кукушка из часов выскакивает, кричит, пол зеленой краской выкрашен.…

Да я как будто в лесу! На диване две кошки, в углу самовар, садись тут же чай пей! Где же думаю Галя-то? Эти две на нее не похожи. Одна с черными волосами, кудрявая, да лицом почему-то желтая, может, желтуха у нее или съела чего?

Другая в платочке и тоже что-то с лицом, не то усы, не то борода. Я в растерянности, не знаю что делать. Мужик с вокзала никак не придет, я бы хоть у него спросил, а так хожу только, да о провода запинаюсь. Хотел дверцы закрыть у шкафа, не закрываются. На дверях даже ручек нет. Радиола сломанной оказалась!

Прилег на кровать и как-то тревожно мне. Где же думаю, Галя? В магазин ушла и в очередь за тазами встала? А может, с мужиком, каким? Сидит где-нибудь у фонтана. Да у меня сердце сразу закололо. А может, в гости к кому пошла или на работе у них юбилей у бухгалтерши, так они сидят в бухгалтерии пьяные, и домой не собираются?

Да пусть лучше пьяные, чем с мужиком. И женщины эти. Кто они? Так одна кастрюлями гремит, ножиком машет, другая стирает. Может, Галины родственницы? Приехали, и сразу за дело и вроде как не один я, и не скучно мне.

Вдруг слышу голос из кухни.

– Галя, – говорит он, – а что это Валера на кровати лежит? Не заболел?

А я думаю, откуда она мое имя знает?

– Ой, мама, – говорит, видимо Галя, – да пусть лежит, главное, есть не просит.

А голос вроде на Галин похож. Удивился я, дальше лежу.

– Так, а пусть идет, – говорит мама, гремя тарелками. – У меня все готово.

Тут эта женщина кудрявая с желтым лицом приходит ко мне, а я не пойму, откуда такие люди некрасивые берутся? И стоит она, на меня смотрит.

– Валера, – говорит, – долго ты будешь валяться? Нет бы, ручки к дверям прикрутить, коробки свои собрать, радиолу починить….

А я не пойму, откуда голос Галин раздается. Из шкафа что ли? А женщина эта не успокаивается, головой качает.

– Валера, Валера, – говорит она Галиным голосом, – как же ты обленился, как же не стыдно тебе? А ты ведь обещал, говорил, Светлана Петровна, Николай Борисыч, я все для вашей дочери сделаю.

– А где, – говорю, – дочь-то? – а мне интересно!

Магазины давно закрылись, а ее где-то нет.

– Чья? – говорит эта женщина и смотрит на меня с печалью.

– Светланы Петровнина, – говорю я. – Чья ж еще?

– Мама! – кричит эта женщина. – Он опять напился! Совести у тебя нету, Михалкин! Мы-то ждали тебя, думали, сядем за стол все вместе, за мамин приезд выпьем. А ты? Хоть бы маму мою постыдился!

Тут мамаша из кухни прибежала.

– Галочка, – говорит, – да пусть Валера полежит, я же к вам на месяц приехала. Валерочка, – обращается она ко мне, – а Николай-то Борисыч подарок тебе отправил. Ну, ты лежи, лежи, не будем тебе мешать.

Я смотрю, а это Светлана Петровна! Только изменилась слегка, не то постарела, не то что. А рядом с ней Галя! Только на ней маска из желтка и она волосы покрасила в черный цвет, да еще и завивку сделала. Когда успела?

Вот так можно прийти домой и квартиру свою не узнать вместе с женой и тещей!

А зачем тебе любовь?

Я домой вчера пришел, а дома тихо. Слышно как вода капает из крана, как гудит и сотрясается холодильник. Как у соседей посудой гремят, так, пора бы присесть за стол, а меня никто не встречает!

Анжела в кровати лежит, ей и дела нету, что я жрать хочу. А мне непонятно, почему она улеглась раньше времени? То она бегает, скачет, вопросы какие-то задает, а тут вдруг легла и чуть ли не спит. Вот здрасьте!

– Виталик, – говорит она слабым голосом и протягивает ко мне обе руки. – Иди, я тебя обниму…

– Анжелика, – говорю я, а мне только обниматься сейчас! – Я вообще-то с работы пришел, и мне жрать охота.

– Прости, – говорит она, – прости меня… Я чувствую, что мне недолго осталось…

– Анжела! – а мне непонятен этот спектакль! – Ну, о чем ты говоришь? Ну о чем?

А ей лишь бы валяться! Лишь бы ни делать ничего! Я на кухню пришел, смотрю, кругом чисто. А мне не верится, что Анжела убралась, наконец, расставила все по полкам, постелила клеенку с красными маками. Насыпала соли в солонку!