Валерий Михайлов - Опадание листьев

• Название: Опадание листьев
• Автор: Валерий Михайлов
• Жанр: Эротика

В сборник вошли повести «Единый гвоздь», «Бармаглот» и «Опадание листьев». Ради обладания сулящим неограниченные возможности Единым Гвоздем главным героям повести предстоит сойтись в смертельной битве. Одержимый идеей отыскать Бармаглота, Сергей Канонов отправляется на остров Толеро. Там его ждет вереница сюрреалистических приключений, включая встречу с другим собой. Героя повести «Опадание листьев» ждут смерть, любовь с таинствами мистического секса и приключения.

---

– На, выпей, – приказала Элизабет. Я не заметил, как она вошла в комнату.

Я машинально осушил стакан, даже не почувствовав вкус питья. Буквально через минуту мне стало легче, а еще через некоторое время на меня обрушилось ватное спокойствие.

– Отошел?

Я кивнул. Говорить не хотелось.

– Не волнуйся, это у нас в роду, мой бедный мальчик. Пожирать детей, чтобы оставить потомство, пожирать мужей… – она спокойно курила, сидя рядом со мной на кровати и гладила меня по голове, – успокойся, ничего страшного. Мальчики в нашем роду никогда ничего не значили. Это была ошибка. Такая же, в принципе, как и ты. Но мы исправим, мы все исправим. Правда? – она посмотрела мне в глаза.

Разве мог я сказать ей нет!

– Ты должен будешь ответить на мои вопросы. Должен говорить да. Всегда только да. Ты понял?

– Да, – ответил я, как автомат.

Я прекрасно понимал ее вопросы, понимал, чем для меня это грозит, но я был абсолютно спокоен, мой рот сам произносил «да», а тело слушало Элизабет.

– Веришь ли ты в меня?..

4

– У вас девочка, госпожа, – радостно сообщила принимавшая роды Марта.

– Наконец. Где она? – прошептала Элизабет.

– Вот.

Марта положила на грудь Элизабет новорожденную.

– Счастье мое, – глаза Элизабет светились неподдельной любовью наверно впервые в ее долгой жизни.

5

– Познакомься, Жанна, это Гиви.

Значит теперь мое имя Жанна. За свои неполных шестнадцать лет я успела поменять штук десять имен. Мы меняли города, страны, имена… Нигде нам не сиделось на месте. Мы как будто все время от кого-то бежали. Отца, кроме тех мгновений, когда он умудрился стать отцом у меня не было, в школу я не ходила, друзей… Какие могут быть друзья, если ты никогда не распаковываешь чемоданы?! Воспитывала меня мама. Она-то и дала мне неплохое образование. Конечно, уравнения с кучами неизвестных я не решала, да мне это было и не нужно, но этикет, литература, музыка, живопись… Мама прививала мне хороший тон. Когда мама исчезала «по делам», а это случалось раза два в неделю, я оставалась на попечении Марты – нашей старой доброй служанки. Конечно, дома мы не сидели. Мама быстро обзаводилась знакомствами, и мы бывали на всех мероприятиях, которые могли вызвать хоть какой-то интерес. Так что назвать меня затворницей было нельзя.

Гиви был маленьким тщедушным мужичком с ярко выраженным рыхлым животом. Волосы у него росли где угодно, но только не на голове. С головы они давно уже разбрелись по всему телу. От него воняло потом, чесноком и дешевой водкой. И это ничтожество мама привела домой! Надо сказать, что она никогда не приглашала к нам в дом (где бы мы ни останавливались, мы снимали дома, мама терпеть не могла гостиницы и квартиры) мужчин, как никогда не позволяла никому даже малейших намеков в моем присутствии. Ее личная жизнь была покрыта для меня мраком.

Мама была очень красивой, стильной женщиной, излучающей изящество и шарм. К тому же она обладала магнетической силой, превращающей любого мужчину в раба, готового упасть к ее ногам, стоило ей только пожелать этого.

А тут этот Гиви, который ввалился к нам, как к себе домой. Первым делом он забрался в бар, соорудил себе нелепую смесь, которую выпил практически залпом. Затем плюхнулся с ногами в не чищенных старых ботинках на дорогой диван, и вылупился на меня, будто я недвижимость, которую он хочет купить.

– Что скажешь? – спросила его мама.

– Лизонька, ты просто… – не находя слов, он противно зачмокал губами, – ты прелесть!

Гиви похабно похлопал маму по заднице. Я была в шоке. Мать никому не позволяла раньше так себя вести. Она не выносила пошлости ни в каком виде, да и не в ее характере было позволять кому бы то ни было по отношению к себе даже малейшего проявления неуважения.

– Значит, договорились? – спросила она, как ни в чем не бывало.

– Тысячу баксов за такую красоту! Беру.

– Ну? – мама протянула руку, и Гиви вложил в нее несколько стодолларовых купюр.

– Я вернусь через пару часов. Думаю, тебе хватит? – спросила она у Гиви, тщательно проверив каждую бумажку.

– Ты еще спрашиваешь! – притворно обиделся он.

– Ладно, не скучайте, – с этими словами мама оставила нас одних.

– Ну, чего стала? Иди сюда, красавица, не бойся. Гиви знает, как правильно обращаться с женщинами. Я за тебя тыщу долларов заплатил, а будешь со мной ласковой, еще и тебе дам.

Я стояла, как вкопанная, все еще не решаясь поверить в происходящее. Мама продала меня этому типу, и теперь он…! От одной только мысли об этом мне стало дурно. Голова закружилась, перед глазами поплыли круги. Слова Гиви доносились до меня, как будто издалека.

– Вай, вай, вай! Какая стеснительная девушка. Как же ты замуж собралась выходить? И за что я только отдал тысячу долларов? – притворно, и от этого совсем уже отвратительно причитал Гиви. – Ладно, милая, стой там, и все будет хорошо.

Наверно, он говорил это уже на ходу, потому что буквально в следующее мгновение я ощутила на себе его отвратительные руки. Он принялся лапать меня и облизывать своим вонючим ртом, стараясь засунуть язык как можно глубже в мой рот.

– Пошел вон, скотина! – я с силой оттолкнула его.

– Ах ты сука! – он с удовольствием ударил меня кулаком по лицу. Я отлетела в другой конец комнаты и больно стукнувшись головой об стену, упала на пол. – У меня есть товарищ, – Гиви говорил и медленно приближался ко мне, – который обожает, когда шлюшки вроде тебя начинают артачиться. Он тогда сначала дает им хороший урок, а когда они становятся шелковыми, засовывает свой член по самые помидоры им в рот. Но он не кончает им, нет. Перед этим он накачивает себя пивом, а девочек использует по прямому назначению. И, не дай бог, она пикнет или выплюнет хоть каплю мочи. Ты меня поняла? А теперь, сука, – он схватил меня за волосы и одним рывком поставил на колени, – ты у меня отсосешь, на всю штуку баксов отсосешь, потому что, если ты отсосешь на меньшее, сдачу я буду получать твоими зубами. Ты меня поняла, сука? – говорил он, а сам засовывал мне в рот…

Не знаю, как у меня в руке оказался нож, но я с силой вонзила его, не глядя, во что-то рыхлое и мягкое, затем еще и еще. Он заверезжал, как свинья, когда ее режут. Я вспорола ему брюхо, отрезала его мерзкий отросток и затолкала ему в рот, после чего, как была, выбежала из дома.

Я была в состоянии аффекта, ничего не видела и не слышала. Я бежала в никуда. Я не чувствовала ни холода, ни боли, хотя сбила свои босые ноги в кровь. Передо мной все было, как в тумане, все прыгало, скакало, кружило, водило хоровод и выло на разные голоса.

6

Я медленно просыпалась или приходила в себя. Голова была тяжелая, ватная, набитая черт знает чем. Глаза открывались с большим трудом, и тяжелые, наполненные свинцом веки так и норовили вернуться в состояние равновесия. Тело ныло так, словно по мне прошло стадо слонов. На душе была пустота. Меня словно вскрыли и вытрясли все чувства в ближайший унитаз. События последнего времени оставили после себя лишь бездонную вековую усталость.

Я лежала в чистой уютной постели в незнакомой комнате. Сначала комната задумывалась, как спальня. Поэтому там были соответствующие положению обои, шторы, шкафы и тумбочки. Среди них нашли себе приют шкаф с книгами и письменный стол, на котором пылился старый телевизор. Комната была маленькой, а обстановка, включая старую, больную мебель, – далеко не богатой. Из одежды на мне были только бинты – кто-то заботливо забинтовал мои ноги.

Я попыталась подняться, но резкая боль в ногах заставила меня сесть на кровать. Ноги болели, как болят наутро ушибы и ссадины. Как я еще без ног не осталась. Босиком, в одном платье по снегу, по льду, по рыхлой соленой кашице на дорогах. Недавние события мелькали в моей голове, как запущенные в случайном порядке слайды. Мне хотелось забраться с головой под одеяло и остаться там навсегда, но стоило бы мне сделать так, и я бы сломалась, умерла внутри. Надо было вставать, брать себя в руки, начинать двигаться, начинать жить.

Я собрала последние остатки сил, и вновь предприняла попытку подняться на ноги, сжимая кулаки от боли так, что ногти впивались в ладони. Самыми трудными были первые шаги, после чего, словно поняв, что сопротивление бесполезно, тело стало более послушным. По крайней мере, я смогла идти. На стуле рядом с кроватью висел халат, который, должно быть, предназначался мне.

Выйдя из комнаты, я оказалась в другой, немного большей комнате универсального назначения. Здесь уже были диван с двумя креслами, сервант, пара книжных шкафов и шифоньер. На точно таком же письменном столе стояли более новый телевизор и видеомагнитофон. Кассеты беспорядочно валялись на полу. Дальше был тесный коридор с несколькими дверями.

В маленькой прокуренной кухне за небольшим столом завтракали (я почему-то сразу решила, что завтракали) мужчина и женщина, скорее всего, муж и жена. Она была маленькой, самую малость пышненькой блондинкой лет тридцати, тридцати пяти. Он был среднего роста, среднего сложения, среднего возраста. Идеальное воплощение золотой середины.