Валерий Михайлов - Опадание листьев

• Название: Опадание листьев
• Автор: Валерий Михайлов
• Жанр: Эротика

В сборник вошли повести «Единый гвоздь», «Бармаглот» и «Опадание листьев». Ради обладания сулящим неограниченные возможности Единым Гвоздем главным героям повести предстоит сойтись в смертельной битве. Одержимый идеей отыскать Бармаглота, Сергей Канонов отправляется на остров Толеро. Там его ждет вереница сюрреалистических приключений, включая встречу с другим собой. Героя повести «Опадание листьев» ждут смерть, любовь с таинствами мистического секса и приключения.

---

– У меня к тебе пара вопросов, – сказал, возникший из ниоткуда приятель Ольги, – ответишь правильно, и все будет хорошо.

– Я расскажу все, что знаю, только можно пистолет убрать, а то я от страха собственное имя забуду.

– Спрячь пистолет, Гарри.

Детина послушно убрал пистолет и встал у меня за спиной.

– Рассказывай.

– Мне будет легче, если вы будете задавать вопросы.

– С нашей последней встречи произошло много интересного. Например, как ты справился с Артуром?

– Я от него убежал.

– Ты меня за идиота держишь? Еще никто от Артура просто так не убегал.

– Я проснулся на болоте от страха и холода. Ноги сами меня понесли. Я не мог себя контролировать. Мне повезло, а ему нет, он утонул в болоте.

– Может освежить тебе память? Гарри.

– Он говорит правду, – вмешалась в разговор Ольга. Я был уверен, что еще мгновение назад ее здесь не было.

– Конечно правду. Мне и Рафик говорил, чтобы я, попав к кому-нибудь из вас в руки, рассказывал все, иначе только хуже будет.

– А к кому это из нас? Кого он называл?

– Он сказал, что, возможно, мной будут интересоваться очень серьезные люди, с которыми лучше не шутить. Все равно они получат то, что им нужно. И что мне в подобной ситуации лучше колоться сразу.

– Разумный подход. Что было дальше?

– Дальше я был у дракона.

– Становится еще интересней. И что ты там делал?

– Меня Рафик отправил за кольцом.

– Каким кольцом?

– Обычным медным кольцом.

– И где оно?

– У Рафика.

– Так ты добыл кольцо?

– Да.

– И каким же это образом? На победителя дракона ты не похож.

– Я и не пытался его победить. Он мне сам его отдал.

– Не смеши. Похоже, придется поговорить с тобой по-другому. Гарри!

Надо заметить, что я с детства боюсь боли. Обычный укол заставляет меня покрываться холодным потом, а тут… Пытки. Я буквально обмер от страха. Моя душа, покинув пятки, в которых она обосновалась еще со времен знакомства с Рафиком, начала усиленно грызть перекрытия между этажами. Я всегда чего-нибудь боялся: ментов, армии, прохожих, подвыпившие компании. Вся моя жизнь протекала с легким чувством страха. Доходило до того, что вечером, читая книгу, я боялся, что какой-нибудь урод кинет в окно камень.

И вдруг страх исчез. Я вновь ощутил не подвластную мне силу. Оттолкнувшись всем телом, я выпрыгнул из кресла, как ниндзя или испуганный кот, и, сгруппировавшись, вылетел в окно вместе с осколками стекла. Жил я на четвертом этаже, и мой поступок был бы чистой воды самоубийством, не попади я в кузов грузовика с ветошью. Очутившись в безопасности, я потерял сознание.

7

– В тебе просыпается сила. Извини за жаргон «Звездных войн». Это такая же сила, как я троллейбус, но любое другое слово тоже не будет ничего означать. Ты уже чувствовал силу в минуты опасности. Осталось научиться чувствовать ее всегда. По собственному желанию включать и выключать это чувство, – рассказывала Карина.

– Хочешь сказать, что вы будете толкать меня на смерть, пока я не научусь управлять силой?

– Скорее, то, что мы делаем, можно сравнить с прививкой, которая позволит тебе если не выжить, то, по крайней мере, продержаться несколько дольше. Впереди у тебя настоящие трудности. Мы же пытаемся помочь тебе их преодолеть.

– Артур, дракон, прыжки в окна… Хорошая помощь. Вы меня случайно не в ВДВ готовите?

– Видишь ли… Существует легенда о едином гвозде. Когда бог создавал Мир, он создал его на едином гвозде, но потом на небесах произошла буча, и гвоздь похитили. В конце концов, гвоздь пропал, но тот, кто сможет найти его, сможет управлять реальностью. Если сегодня сила магов заключается в умении следовать реальности, то тот, у кого будет единый гвоздь, сможет создавать реальность по вкусу. Мы считаем, что ты сможешь найти гвоздь.

– И вы хотите, чтобы я вам его притащил?

– Его нельзя притащить. Его можно увидеть, а лицезрение гвоздя позволит тебе открыть путь и нам.

– То есть, вы хотите, чтобы я привел вас к гвоздю? А зачем мне это делать, если в моих руках будет власть?

– Это опять лингвистические заморочки. На самом деле сила – это не сила, гвоздь – не гвоздь, а власть – не власть. Ты осознаешь реальность, какова она есть. Ты не станешь богаче, сильнее, могущественнее.

– Тогда зачем все это?

– Видеть реальность, какова она есть, значит быть богом. В этом и есть конечная цель магии.

– А чего хотят все остальные? Зачем тогда такая конкуренция?

– Никто не знает, что такое гвоздь. Мы думаем так, другие по-другому. Есть те, кто думает, что при помощи гвоздя можно вершить судьбу Мира. Эти готовы быть вторыми, лишь бы вершитель оказался с ними.

– Короче, вы сами не знаете, чего хотите.

– Мы хотим гвоздь. И сейчас возможно отыскать к нему путь. Старт дан, и вы несетесь к финишу, хотите того, или нет.

– Мы?

– Видишь ли, ты не единственный кандидат в путипроходцы.

– Тебе не холодно? – спросил я, почувствовал, что начинаю мерзнуть, причем как бы изнутри.

– Нет.

– А я замерз. У меня внутри словно кто погреб открыл.

– Что? – лицо Карины побелело от страха, – это…

На нас обрушилась мощная невиданная доселе сила. Я не мог ни шевелиться, ни кричать. У меня заложило уши, красная пелена закрыла глаза, было невозможно дышать. Тело болело так, словно меня медленно разрывали на части, а изнутри меня наполняла вечная абсолютная мерзлота. Еще немного, и я буду раздавлен в самом прямом смысле этого слова. Я терял сознание и включался одновременно. Мой разум выключился, тело расслабилось, я перестал существовать, но вместе с этим некто во мне взял контроль над ситуацией. Я исчез, стал невидимкой, слился с этим потоком до состояния полного равновесия, а когда ощутил эпицентр, сила двинулась вслед за мной, уничтожая саму себя.

Я лежал на полу и ловил ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Глаза не открывались, вернее, открывались, но я ничего не видел из-за крови. Кровь шла отовсюду: из глаз, из носа, из ушей, изо рта. Я даже штаны обмочил кровью. Боль отступала, сменяясь нечеловеческой усталостью. Во мне не осталось сил.

Рядом хрипела Карина. Хрипит – значит еще живая, – подумал я и потерял сознание.

8

– Ты когда-нибудь думал о ненависти? – спросил меня Ыа, закуривая сигару. – Я не имею в виду священную, как у вас любят говорить, ненависть к врагу, или что-нибудь столь же грандиозное, сколько неинтересное. Я говорю о бытовой каждодневной ненависти, возникающей часто к близким людям, которых мы любим самой, что ни на есть, искренней любовью. Ведь у каждого из нас бывают минуты, когда мы готовы убить любимого человека, казалось бы, из-за какой-нибудь ерунды.

Ничего, что я глаголю от лица людей?

Так вот, наиболее показательными здесь являются отношения мамочек к детям, а особенно к подросткам. Никогда не видел, как мамочка, прощающая своему чаду относительно серьезные проступки, готова буквально убить его из-за какой-нибудь ерунды? Удивительный на первый взгляд феномен. А дело здесь в том, что мамочка в этот момент видит себя, и не просто себя, а то качество или черту, которую она прячет изо всех сил, стыдится, борется с ней, а тут ее словно лицом в дерьмо. И это характерно не только для родителей и детей. Когда мы ненавидим близких людей, мы ненавидим в первую очередь себя. Хотя, возможно, это относится и к ненависти вообще, возможно, но не уверен.

Здесь, кстати, уместно вспомнить библейские слова о сучкЕ и бревне в глазу. Моралисты, кстати, обожают эту фразу, сколько крови они попортили ею людям. Но бог с ними, с моралистами. Тем более что фраза эта не столько моральна, сколько диагностична: СУЧОК В ЧУЖОМ ГЛАЗУ ЕСТЬ НИ ЧТО ИНОЕ, КАК ОТРАЖЕНИЕ БРЕВНА В СВОЕМ СОБСТВЕННОМ. Избавься от собственного бревна, и чужие сучья перестанут тебе мешать.

Иисус, если верить Евангелиям, вообще уделял мало внимания морали, а нравственности и подавно. Его больше интересовали вопросы личностной зрелости человека, нежели хорошего тона. Если подумать, то Евангелие – неплохое пособие по психотерапии, со скидкой, конечно, на год издания. Да и целью Христа было указать людям дорогу в Царствие Небесное. Мораль же постоянно тычет человека носом в дерьмо, заставляя его чувствовать себя хронически виноватым. С позиции психотерапии чувство вины если и не является достаточным основанием для недобровольной госпитализации в психушку, то однозначно служит показанием для начала терапии.

Отсюда напрашивается вывод о противоположности морали и психотерапии, а, следовательно, морали и психического здоровья в широком смысле этого слова, так как психотерапия является исключительно средством достижения этого самого психического здоровья, которое по своей сути является аморальным. Например, любовь и ненависть. С позиции морали это противоположности, причем ненависть недопустима, разве что ненависть к врагам во время священных войн. С позиции психотерапии любовь и ненависть являются разными гранями одной и той же эмоции. И ненависть надо правильно уметь выражать и направлять. Противоположным чувством ненависти и любви является равнодушие. Мораль учит нас любить и запрещает ненавидеть, тогда, как наука говорит, что, подавив ненависть, мы, тем самым, убиваем любовь