Павел Шилов - Выстрел из вечности

• Название: Выстрел из вечности
• Автор: Павел Шилов
• Жанр: Русское современное

В книгу Павла Шилова вошли рассказы, повесть «Новое ружье» и роман «Выстрел из вечности». «Прототип героя Владимира Сокова, жил в нашей деревне, от которого я много узнал. Ведь это он делал гробы для немцев, и полицаев, и у него была женщина, родившая ему на Украине двух сыновей. Его сынок зарезал своего друга, и всю жизнь скитался по тюрьмам. Жена у него была такая, как описана в романе, да и тёща пыталась заниматься колдовством. Так что домысливать мне пришлось не много. Всё было наяву».

---

– Ты что, с ума спятил? – заговорил вдруг тот другой я. Ты что дитё?

– Так что же мне делать? – развёл я руками.

– Действовать. И как можно быстрее. Его не сумел воспитать, сына удержи.

Я попытался было встретиться с ним. В гор. справке взял его адрес, но к моему огорчению он уехал всей семьёй на юг. А потом в суматохе повседневности забыл о его существовании, но когда на меня накатывалось, я ощущал взгляд старухи, и тогда думал, что обязательно схожу к нему и поговорю. А что ему сказать, что? У него машина «Волга». Он просто может выгнать меня, не разговаривая.

Так я и не сходил. Не ровня он мне, не ровня. Он привык топтать слабых, а мне жаль каждое живое существо. У нас в деревне считалось, кто убьёт ядовитую змею – сорок грехов долой. Откуда это пошло, не знаю. Целое паломничество было на змей у ребят. Мы тогда не хотели думать, просто шли и били. Правда, я пытался палку под удар подставить или шумнуть, чтобы убегали они. Вскоре меня ребята раскусили и не стали брать с собой, дразня обидным прозвищем змеёныш. Я убегал или бросался в драку на обидчиков, но всегда был бит. Колька Зверев был предводителем змеиных набегов. У него было чутьё на змей. В нашей местности их было множество. И если ему удавалось захватить змею живьём, то он ножом надрезал небольшое деревцо и зажимал её в щели, потом прыгал около её и хохотал. А если рядом был муравейник, то балдёжь его был троекратен. Он палками прижимал к земле змею, потом рукой брал её около головы и бросал в муравейник. Встревоженные муравьи набрасывались на неё. Змея извивалась, шипела, издавала звуки, но уйти не могла. Через некоторое время от неё оставалась одна кожурка.

– Моя работа, – проходя мимо муравейника, – похвалялся Зверев.

И вот как-то приехав в деревню, я пошёл за грибами. Проходя мимо старых муравейников, на одном из них я увидел змеиную кожурку. Она была ещё довольно свежая. «Колька опять здесь поработал, – подумал я, – ни как не может успокоиться. Ах, мерзавец!» Я увидел взгляд старухи. Он был тревожный и печальный. Её серые пронзительные глаза излучали боль и обиду на меня. И забыть этот взгляд было невозможно. Я долго стоял около этого муравейника, нахлынувшие чувства не давали мне сдвинуться с места. И тут, кто бы мог подумать, я ощутил на своём плече чью-то тяжёлую руку. Конечно, я вздрогнул. Передо мной стоял улыбающийся Колька Зверев, раздобревший, с сияющими чёрными глазами.

– Ха, – прорычал он, – какая встреча, Валерка Кожин. Давай обнимемся да поцелуемся, ведь мы друзья детства. Ты видишь, какая работа – сорок грехов долой. То-то!.. Как бы сквозь лес я опять увидел взгляд старухи. Он от меня чего-то требовал, чего-то просил.

– Николай, зачем ты это делаешь? – спросил я его. – Взрослый человек.

– Эх, Валерка, Валерка! Ты так ничего и не понял. Да я помогаю слабым. Сколько бы эта змея сожрала лягушек, птиц. А я вот грохнул её и дело в шляпе.

– А черепаху зачем твой сынок растоптал в городе?

– Ты что, видел? – сверкнули его глаза.

– Да, друг мой, представь себе, видел.

Он подошёл ближе, вздохнул:

– Здесь лес. Не боишься?

– Представь себе. Я уже страх потерял.

Он вытащил большой самодельный нож и, играя им в руках, стал подходить, потом просипел сквозь зубы:

– Этот муравейничек, видно, для тебя, парень.

– Ну, ну, – вздохнул я, – браво. Ты так, Колька, ничего и не понял.

Я услышал скрип зубов, потом ощутил резкий бросок в мою сторону. Сверкнул нож, но я применил приём захвата и выбил его у него. Он завыл от боли. Вскоре его морда уже торчала в муравейнике. Муравейник был огромный. Муравьи строили своё жилище не один год. Он верещал:

– Валерка, Валерка, прости. Больше не буду. Я хотел пошутить, а ты подумал всерьёз. Они сейчас мне глаза выгрызут.

Я отпустил захват, так как муравьи начали наползать и на меня. Взгляд старухи меж деревьев появился внезапно. Он улыбался, и мне казалось, она говорила: «Так его лиходея, так, но учти, парень, этого он тебе не простит. Будь начеку. У него вся морда в крови. Здорово муравьи постарались».

Зарубки на ноже

Наша рота совершала марш-бросок по пересечённой местности. Тяжёлые вещмешки оттягивали плечи, сгибали спину. Оружье, что мы несли, казалось таким, что руки уже не в силах были держать его. К тому же ещё накрапывал мелкий дождь, одежда прилипла к телу и ноги стали ватными, не поднять, не шагнуть вперёд. Солдаты растянулись по всей дистанции. И уже ни окрики, ни понукания не действовали. Нужна была какая-то встряска, которая бы придала новые силы. Но её-то как раз и не было. Видя, что всё летит в Тартары, и мы не прибудем к месту сосредоточения вовремя, командир роты не утерпел и, увлекая нас, рванулся вперёд. Но и это не помогло. Тяжело дыша, мы двигались к цели. Драгоценные минуты летели неумолимо и быстро. Капитан нервничал. Вскоре он выскочил на небольшую поляну, окружённую со всех сторон высоким сосновым бором, упав в траву, расслабил уставшие мышцы. Мы, один за одним, попадали рядом. Времени было уже в обрез. Командир обвёл нас тяжёлым взглядом и сказал:

– Хиловаты вы ещё, ребята. Ох, хиловаты! В таком случае враг окажется сильнее вас. Тогда вам достанется на куличи. Я-то уж, это знаю.

Мы молчали, да и что можно было сказать, когда дыхание никак не могло восстановиться. А дождь усилился. Вода проникала через одежду, холодила тело. Капитан медленно раскрыл свою походную сумку. Мы впились глазами, рассчитывая на какой- нибудь секрет, который откроет нам командир. Он изменился в лице, став на какое-то время доверительным и простым, будто перед нами был старший брат. Все ждали, а что же будет дальше? И тогда капитан извлёк из полевой сумки нож и выдернул его из ножен. Дождинки потекли сначала по широкому светлому лезвию, потом по чёрной рукояти, на которой было восемь зарубок. На лезвии была надпись на немецком языке: «С нами бог». С другой стороны: «Всё для Германии» Капитан погрустневшим голосом сказал, выдавливая из себя слова:

– Смотрите – оружье немецкого солдата и надпись: «С нами бог». Этот убийца шёл на нас вместе со своим богом. Он, не задумываясь, действовал во имя своего торжества. А что мы поставим против его чёрной силы?

Капитан внимательно посмотрел на нож, вспоминая прошлое, которое и в настоящее время не даёт ему покоя.

– Зарубки, зарубки, – выдохнул он с присвистом. – Вот они на рукоятке, это гибель наших людей. А у меня они здесь. – Он взялся за сердце, – беда навечно осталась.

Командир был тих, на щеке появилась непрошеная слезинка, и он не замечал её.

– Мы жили на заставе, – начал он, – рядом слышалась немецкая речь. Там шли какие-то приготовления. Мой отец, начальник заставы, был хмурый и злой. Он велел усилить дозоры, предчувствуя недоброе со стороны врага, а сам никак не мог уснуть, о чём-то постоянно шептался с мамой за перегородкой. Я спал. Очнулся от взрывов. Отца уже не было. Встревоженная мама собирала нас с Катей. Она шептала:

– Ваня, Катя, скорее! Война!

Мы поднялись, одеваясь на ходу, выскочили на улицу. Немцы шли в атаку. Пули, щёлкая по домам и камням, визжали. От отца прибежал молоденький солдат.

– Уходите, – сказал он, – и как можно быстрее, а то немцы скоро прорвутся.

Я оглянулся. Отец, лёжа за пулемётом, стрелял и в тоже время отдавал приказания подчинённым. И в это время у него заело пулемёт или кончились патроны, не знаю. Началась рукопашная. На отца навалились сразу четверо, но он разбросал их, ударив одного штыком, другого прикладом, выпрямился. Сзади на него бросился здоровенный рыжий детина с ножом. Отец упал. « А-а-а-а», – закричала моя мама. Я бросился к папе, но солдат меня удержал. Я бился, плакал, скулил. Бой затихал, и нужно было спешить, так как разъярённый боем и лёгкой победой враг был зол. Но убежать от них мы не сумели. Одна за одной шли машины с солдатами, не встречая нашего сопротивления. Увидев нас, одна из машин остановилась. Из кабины выскочил тот рыжий детина в чёрной эсэсовской форме. Он подбежал к маме. Наш спаситель выстрелил из винтовки, но в спешке промахнулся и тут же был срезан автоматной очередью. Немец дико хохотал. Мама сопротивлялась, показывая на нас. Он схватил её за грудь, прижал к себе. Победитель показал своё лицо. Мама, собрав силы, оттолкнула его. Он что-то залопотал на своём языке, выхватил вот этот нож и ударил её в грудь, потом мою сестрёнку Катю, а я успел нырнуть в канаву и кинулся в лес. Раздались выстрелы, но пули пролетели мимо, расщепив кору сосны рядышком со мной. Мне было тогда двенадцать лет. Меня трясло, по всему телу шёл озноб. Жить не хотелось – круглый сирота. У папы и мамы не было родственников, они были оба из детдома. Я шёл, куда глаза глядят и забрёл в болото, попил ржавой воды и упал без сил.

Сколько я так лежал, не знаю. Почувствовал, когда меня подняли чьи-то сильные руки, и очнулся. Первое желание было рвануться и убежать, но, услышав русскую речь, успокоился, разглядывая нашу пехоту. Ко мне подошёл майор, я узнал его. Это был друг моего отца дядя Костя Денисов. «Ваня, ты откуда здесь, – изумился он, – почему не эвакуировались?» А потом успокоился, видно поняв нелепость вопроса. «Где же у тебя папа, мама, и Катя?» И тут меня прорвало. Я разрыдался так, что слова не мог сказать. Они терпеливо ждали, пока я прокричусь и мне немного полегчает. Дядя Костя меня не успокаивал, наблюдая за мной как бы со стороны. Он крепко держал меня в своих руках. Солдаты вокруг его сняли пилотки. Сколько времени прошло с тех пор, как я начал свой рассказ, не помню, очнулся, когда была уже тёмная ночь. Вдалеке шёл бой, а здесь была пугающая тишина. Бойцы костров не разводили. «Ваня, так что же произошло с вашей семьёй?» – спросил майор с дрожью в голосе. Я рассказал ему всё без утайки. У него скрипнули зубы, и он весь напрягся. «Ничего, Ваня, переживём и это. Попрём его отсюда, только стукоток пойдёт. Они заплатят нам за все свои злодеяния сполна. Будь уверен. С нами пойдёшь за линию фронта, там сдам я тебя своей жене. У меня будешь жить в деревне, понял?»