Максим Братерский - Экономические инструменты внешней политики и политические риски

• Название: Экономические инструменты внешней политики и политические риски
• Автор: Максим Братерский
• Жанр: Политика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7598-0699-8

Книга посвящена центральным аспектам взаимодействия политических и экономических факторов в современной международной жизни: политическим инструментам, используемым государствами во внешней политике, и политическим рискам, возникающим при взаимодействии международных компаний с государствами, где они ведут свою деятельность. Рассматриваются основные экономические механизмы, используемые государствами для достижения своих целей во внешней политике. Вторая часть книги посвящена проблемам политического риска, методам его анализа, вопросам страхования и управления политическими рисками.

Для студентов-международников, как политологов, так и экономистов, а также специалистов, занимающихся вопросами прямых инвестиций за рубежом и вопросами страхования зарубежных инвестиций.

---

Вместо несения регулярной службы вооруженные силы некоторых стран региона были направлены на решение непрофильных задач, возникших в результате кризиса. ВМС и ВВС Малайзии получили приказ повернуть вспять поток беженцев из Индонезии, наиболее пострадавшей от кризиса, а внутри самой Индонезии армию использовали для подавления гражданских беспорядков.

В более широком стратегическом аспекте картина в регионе также ухудшилась с точки зрения интересов США. В то время как большинство стран региона – союзников США ослабли, КНР продолжала энергично развивать свой флот и авиацию. Американские аналитики увидели в этом перспективу установления китайского военно-политического контроля над всем Южно-Китайским морем. В Северо- Восточной Азии финансовый кризис вызвал опасения возможности усиления напряженности между двумя Кореями. Испытание Северной Кореей баллистической ракеты в августе 1998 г., которая пролетела над Японией, было расценено в США как готовность КНДР воспользоваться экономическими трудностями и политической неопределенностью на юге полуострова, а общественный протест в Южной Корее против США и политики МВФ поставил под сомнение перспективы продолжения военного присутствия США на Корейском полуострове.

Схожая картина, хоть и в значительно меньшем масштабе, наблюдалась с состоянием обороны и национальной безопасности в странах Латинской Америки, пострадавших от кризиса в конце 1990-х годов. Аналитики следующим образом оценивали состояние системы национальной безопасности Аргентины, ухудшившейся в результате финансового кризиса: «Кризис имел серьезные последствия для национальной безопасности Аргентины и региона в целом.

Огромная нагрузка, выпавшая на аргентинскую полицию в связи с необходимостью подавлять гражданские беспорядки в крупных городах, подрывает ее способность бороться с другими внутренними угрозами национальной безопасности. Есть обоснованное подозрение, что террористические группы, связанные с «Хамас» и «Хезболла», усиливают свою деятельность в треугольнике, где сходятся границы Аргентины, Парагвая и Бразилии. Эти группы скорее всего взорвали израильское посольство в Буэнос-Айресе в 1990-х годах. Ослабленное военно-полицейское присутствие Аргентины в этом регионе во время политического хаоса предоставит этим группам новые возможности»[38].

Воздействие дефолта 1998 г. на состояние национальной безопасности России с точки зрения интересов США имело свои особенности и проявлялось в риске распространения радиоактивных материалов. Американские эксперты полагали, что в результате недофинансирования около 650 т обогащенного урана и плутония российского производства оказались плохо охраняемыми в 1998 г. Соединенные Штаты опасались, что часть этих материалов может быть расхищена и в итоге оказаться в руках международных террористов или «стран-изгоев», что создаст прямую угрозу национальной безопасности США и других стран[39].

Антиамериканизм. Условия предоставления финансовой помощи, предложенные МВФ странам Юго-Восточной Азии, были расценены существенной частью местной элиты как циничные попытки Вашингтона использовать финансовый кризис в интересах американских банков и компаний, стремящихся попасть на азиатские рынки.

Особенно сильные антиамериканские настроения были зафиксированы в Южной Корее, где размещались 36 тыс. американских солдат. Вашингтон поддержал предоставление 57 млрд долл, в качестве пакета срочной помощи МВФ для восстановления валютно-финансовой системы Южной Кореи, но многие корейцы отнеслись к этой мере отрицательно. Ведущие газеты страны писали о потере

Южной Кореей экономического суверенитета и обвиняли США в эгоизме: одним из основных условий предоставления помощи было требование поднять уровень размера участия иностранного капитала в структуре собственности корейских компаний до 50 %. Многие корейцы полагали, что для выхода из кризиса Южной Корее достаточно было занять у Японии 20 млрд долл, на двусторонней основе, но Вашингтон воспрепятствовал этой сделке и заставил правительство страны обратиться в МВФ. Детали переговоров с США остались скрыты от широкой общественности, но известно, что они проходили трудно. Правящая партия страны обвинила МВФ в том, что он ведет себя как экономический завоеватель, а оппозиционная партия «Национальный конгресс за новую политику» назвала день предоставления транша днем национального унижения.

Схожая картина наблюдалась во время и после валютно-финансового кризиса в Латинской Америке. Конец 1990-х годов был отмечен финансовыми кризисами в Аргентине и Бразилии. Темпы экономического роста упали с более чем 4 % в год в первой половине 1990-х до 2 % во второй половине 1990-х годов, а после 2000 г. имели отрицательные значения. В аналогичной ситуации с Мексикой в 1994 г. Вашингтон предоставил стране колоссальную финансовую помощь, но в ситуации с Аргентиной и Бразилией такой помощи не последовало. В 1994 г. Вашингтон рассматривал мексиканский кризис как политически гораздо более для себя опасный и именно поэтому выделил финансовую помощь. Аргентина и Бразилия восприняли отсутствие финансовой помощи из Вашингтона очень болезненно. Условия предоставления финансовой помощи по спасению национальной валюты, выдвинутые МВФ, были расценены как шантаж Вашингтона, направленный на продвижение интересов американских компаний в Аргентине и Бразилии. Например, требование отмены аргентинского законодательства по поддержке финансово неэффективных национальных компаний интерпретировалось в Буэнос-Айресе как механизм по захвату аргентинских средств массовой информации и крупных сельхозпредприятий американскими банками. Оппозиционные партии страны обвиняли США в попытке скупить всю страну по дешевке. Авторитет США существенно упал в глазах местного общественного мнения, а политические силы Аргентины и Бразилии, продвигавшие идеи открытой экономики и глобальной торговли, лишились массовой поддержки населения. В 2002 г. исследование, проведенное по Программе ООН по развитию, показало, что большинство латиноамериканцев предпочтут демократии авторитарное правление, если это поднимет уровень их жизни. В их сознании установилась устойчивая связь между либерализацией и демократизацией, с одной стороны, и обнищанием – с другой. Развитие таких общественных настроений угрожает политическим интересам США в Латинской Америке и приводит к власти популистские левые режимы вроде венесуэльского.

Преступность. Под влиянием финансового кризиса в странах Юго-Восточной Азии выросла трансграничная преступность, включая содействие нелегальной иммиграции, производство и торговлю наркотиками (Таиланд), а также морское пиратство (Таиланд и Филиппины). В Южно-Китайском море от рук пиратов стало погибать гораздо больше людей, а морские власти заявили о возможности крупной экологической катастрофы или террористического акта в случае, если не будет восстановлено в полном объеме патрулирование прибрежных вод ВМС стран региона[40].

В Латинской Америке важным последствием валютно-финансовых кризисов 1990-х годов стало создание и развитие подпольных сетей по отмыванию денег, полученных от продажи наркотиков. В ходе кризиса 1994 г. правительство Венесуэлы ввело ограничения на обмен иностранной валюты, с тем чтобы предотвратить или хотя бы ослабить бегство капитала из страны. Такие действия финансовых властей привели к побочному результату – созданию «черного рынка» обмена валюты. Колумбийские наркобароны немедленно воспользовались созданными структурами обмена колумбийских песо и венесуэльских боливаров на американские доллары.

Существенное влияние на рост организованной преступности оказал и финансовый кризис в России в августе 1998 г. Достаточно вспомнить, что именно к этому периоду относится скандал вокруг Бэнк оф Нью-Йорк, через который отмывались огромные суммы денег из России сомнительного происхождения.

Межэтнические конфликты. Финансовый кризис и вызванные им социальные и экономические неурядицы подпитали сепаратистские настроения в индонезийском штате Ачех, который является основным источником беженцев из Индонезии, а также послужили катализатором освободительного движения на Восточном Тиморе. Основной межэтнической проблемой, вызванной финансовым кризисом, стало обострение отношений между большинством населения Индонезии и Малайзии и этническими китайцами. Этнические китайцы составляют в этих странах всего 3–5 % населения, но контролируют более 75 % частного капитала стран. В лице китайцев, владельцев большой части бизнеса и торговли в Малайзии и Индонезии, местное население увидело виноватых в подорожании продовольствия и горючего, что привело к кровавым погромам.

Терроризм. Крупнейшая исламистская террористическая организация Юго-Восточной Азии «Джема Исламия» была создана гражданами Индонезии на территории Малайзии в 1995 г. Она получила существенную поддержку от «Аль Каиды» деньгами, экспертизой и оружием, и именно она стояла за взрывом на о. Бали в 2002 г., в результате которого погибло более 200 иностранных туристов. Эта организация умело воспользовалась недовольством населения и социально-политическим хаосом, возникшим в результате финансового кризиса, ее лидер Р. Исамуддин (Хамбали) приступил к созданию боевого крыла организации как раз в конце 1997 г.