Дмитрий Шестаков - Трансмиттер

• Название: Трансмиттер
• Автор: Дмитрий Шестаков
• Жанр: Русское современное

В небольшом сереньком городке, разгребая обычные бытовые проблемы, проживает свою жизнь простой человек. У него есть возможность вырваться из рутины, но для этого надо стать потребителем. А это для него хуже, чем продать душу. У него совсем другой взгляд на жизнь.

---

– Подсолнухи у вас еще не собраны? – спросил он у Таньки.

– Нет. – ответила она.

Афанасий резко, со злости, встал с дивана, вышел в сени, от туда в огород. На убранном картофельном поле, склонив тяжелые головы к земле, торчало два десятка подсолнухов. С мину постояв, вдыхая свежий вечерний воздух и смотря на звездное небо, Афанасий подался чуть вперед и уперся в невидимую упругую мембрану. Поднажав сильнее, он прорвал ее и, сделав шаг вперед, оказался в черной пустоте. Тут не было ни неба, ни земли, ни горизонта. Лишь силуэты подсолнухов, струящиеся лучистой энергией, все так же клонили головы вниз.

Он решительно подошел к первому из них. Тот рассыпался в мельчайшую искрящуюся пыльцу, которая, как взвесь, повисла в воздухе, крупинки энергии вырисовывали в пространстве затейливые узоры. Афанасий зашел в это облако и стал купаться в нем, как в душе. Он втирал пылинки энергии в кожу, в волосы, вдыхал полной грудью в легкие, хватал ртом и глотал их до тех пор, пока не осталось ни одной. Закончив с первым подсолнухом, он с жадностью бросился ко второму, затем к третьему. Афанасий знал, что Подсолнечник маслянистый семейства Астровых самое энергетически емкое растение, доступное ему в этих широтах.

Вскоре он почувствовал, что силы переполняют его, но все продолжал в каком-то злостном остервенении хватать пыльцу, втирать, вдыхать, глотать до тех пор, пока она не перестала впитываться, а наоборот, начала слущиваться, оставляя позади мерцающий след. Остатки энергии, которую не смог впитать, он разметал по пространству. Затем, успокоившись, прошел обратно сквозь невидимую мембрану и вернулся в дом.

Без объяснений взяв Таньку под локоть, он вывел ее из-за стола, где она начинала вторые пол литра с Машкой, увел в комнату, посадил на диван, тут же поставил снятый со стены горшок с традесканцией, или, попросту, березкой и легко, без подготовки, вдруг оказался в бане.

Перед ним стояла пышущая жаром печь, а рядом деревянная бочка с водой. На поверхности воды, как кораблик, плавал ковшик, зацепившись крючком на ручке за край бочки. Афанасий быстро и деловито оглянулся вокруг, одел найденные шапку и варежку, зачерпнул пол ковша воды и плеснул ее на каменку. Вода с резким хлопком белым облаком вылетела из емкости с камнями, в помещении стало сразу заметно жарче. Не мешкая, Афанасий плеснул еще пол ковша, затем еще и еще. Раскаленные до предела камни быстро испаряли воду, выбрасывая ее мелким паром обратно. Жар стал нестерпимый, пришлось сесть и переждать. Передвигаясь по полу, он толчком открыл дверь в предбанник, а оттуда на улицу. Снаружи стояла зимняя морозная ночь. Вернувшись в парилку, Афанасий разделся и начал одну за другой поддавать порции воды. Бревенчатые стены покрылись крупными каплями, маломощная лампочка в углу, окутанная туманом, едва пробивалась через эту завесу. Гроздья пота, смешанного с конденсатом, ручьями текли по его разгоряченному, поджарому, мускулистому телу. Вскоре хлопки прекратились, на подливание воды камни реагировали ворчливым шипением, но Афанасий продолжал поддавать, пока совсем не залил их. Закончив с этим, он выбежал на улицу и с наслаждением прыгнул в сугроб пышного мягкого снега.

Танька со счастливой детской улыбкой мирно спала на диване, свернувшись калачиком, жена неловко завалилась на лавке у стола, ушедший за водкой Аркашка так и не вернулся, потерявшись где-то в огородах. Афанасий вышел на улицу. Деревня спала, темнота окутала дворы и постройки. Окна домов не горели, единственный деревенский фонарь слабо освещал небольшой клочок пространства перед сельмагом. Только собаки лениво разговаривали на своем собачьем языке, да скотина в загонах жевала жвачку, шумно фыркая, учуяв человека. Знакомой тропинкой Афанасий пошел к станции.

Последняя электричка везла его в город, пустые вагоны брякали раздвижными дверями, колеса перестукивали на стыках знакомый с детства мотив. Город встречал огнями улиц, домов, автомобилей. Здесь субботняя жизнь не спешила утихать. Закрывая глаза, Афанасий оглядывал себя и видел чистую сверкающую энергию, исходящую из него.

Он проехал свою остановку и еще три после нее, выйдя на четвертой. Ноги сами несли его по знакомому адресу. Он был здесь однажды, давно, провожая ее после работы.

Дверной звонок отыграл вторую мелодию, замок щелкнул, и за дверью показалась Зина в домашнем легком халате. Секунду ее лицо выражало недоумение, но затем легкая победоносная улыбка скользнула по губам.

Он целовал ее жадно и страстно, она отвечала ему, хоть и не способна была так открыто и сильно выражать эмоции. Сбросив одежду, они опустились на кровать и его ласки постепенно распространились по всему телу, покрывая нежностью самые сокровенные эрогенные зоны…

Зина лежала на пустынном песчаном пляже. Берег изгибался дугой и прятался за прибрежными скалами, где-то позади шумел размашистыми листьями тропический лес, а впереди во все стороны и до самого горизонта простирался могучий океан. Она лежала на спине, полностью обнаженная, бесстыже расставив в стороны красивые, точеные ноги, обратив к океану свою женственность. Высокое солнце уже раскалило тело, страстно хотелось свежести, хотелось, чтобы желанные воды поскорей накрыли ее, снимая жар и даря райское наслаждение прохлады. По своему опыту Зина знала, что волны, прибегая из водных просторов и прыгая на берег, никогда не достигали ее тела, лишь несколько раз в жизни волна подкатилась совсем близко и лишь лизнула стопы, наполовину погруженные в золотистый раскаленный песок. Все заканчивалось тем, что солнце, распалив жадное до ласк тело, как монетка в копилку, падало за горизонт, и она медленно отходила от зноя, так и не получив желанного. Поэтому Зина привыкла получать радость хотя бы от палящего солнца, своими лучами разжигающего внутренний огонь, от легкого ветерка, играющего в волосах, от шума прибоя, ласкающего мочки ушей лучше самого умелого любовника…

Он любил ее долго, временами нежно и ласково, иногда взрываясь и работая сильно и энергично, затем снова успокаиваясь и производя движения медленные и чувственные. Она извивалась под ним как змея, закатив глаза и кусая пальцы, а он, чувствуя ее приближения к оргазму, вдруг менял вектор ласк, и тогда она замирала, боясь дышать, сосредотачиваясь на ощущениях, когда же и тут подступала волна, он снова входил в нее и слезы наслаждения лились по ее щекам, а он двигался медленно, точно выверяя каждое движение…

В этот раз природа будто взбунтовалась. Солнце с утроенной силой, тысячами пчел, жалило тело, мурашки бежали по коже, и когда казалось, что терпеть больше не в ее силах, океан вдруг вспучивался, гулявшая по его просторам волна набирала силу, обрушивалась на берег и быстро бежала вперед, в свей пене поглощая и ее ноги, и ягодицы, а затем, лишь подразнив, откатывалась назад. Это было откровение. Зина много раз лежала на этом пляже, мечтая о спасительной, избавительной ласке воды, и вот наконец волна достигла ее. Но солнце не спешило уходить за горизонт, а все продолжало разогревать нежное тело, когда казалось, что сильнее разогреть его уже невозможно. И волна не раз еще возвращалась в самые нужные моменты, неся с собой неземное наслаждение. И всякий раз, подразнив, отступала, а небесное светило лишь усиливало свое излучение, и вот она уже физически ощущала, как мириады фотонов мелкой дробью массируют лоснящуюся кожу. Уже не хватало той волны, она чувствовала, что должно случиться что-то необыкновенное, что-то такое, о чем она не могла мечтать, потому что не знала этого…

В течение нескольких часов он заставлял ее балансировать на лезвии оргазма, распаляя все сильнее и сильнее, когда же, решив, что время пришло, он на несколько секунд продлил ласки…

Небо заволокло грозовыми тучами, тело изогнулось в сладкой истоме, голова запрокинулась, дыхание сделалось частым и неглубоким, потому что дышать было некогда. Непознанные ощущения завладели ею, уже не солнце, уже она сама себя разогревала изнутри, огненный шар раскалился внизу живота, жар его проник в грудь, комом встал в горле, закатил, против воли, глаза, и кружил, кружил голову. Казалось, еще вот-вот, еще чуть-чуть, и она сама станет источником излучения. В этот момент весь океан встал на дыбы, крутая волна разогналась и, врезавшись в берег, мягко нахлынула, наконец поглотив в себе всю Зину. Но тело не спешило остывать, а волна не спешила отступать. Эта нежность продолжалась некоторое время, а когда волна все же отступила, то внутренний жар начал снова набирать силы. И это жар накатывал стеной, стремительно, неотвратимо, в десятки раз сильнее, чем до этого. Зина сначала приподнялась на локтях, но поняла, что в этот раз ей не вытерпеть, упала опять на песок в тревожной неизвестности. Белая ветвистая молния разорвала небо, послышался сначала нарастающий гул, и за ним на нее обрушился тропический ливень. Каждая из тысяч и тысяч капель прикасалась к ней нежным поцелуем, слой за слоем покрывая собой утомленное тело…