Олег Белоусов - Самые сильные силы

• Название: Самые сильные силы
• Автор: Олег Белоусов
• Жанр: Русское современное

Автор книги пытается ответить на вопрос, который часто задавала ему в юности младшая дочь и на который взрослый отец попытался ответить спустя десять лет, написав этот рассказ.

---

Лифт начал опускаться, и Домников подумал, что подруги, видимо, живут с ним на одном этаже, но вчера при заселении в отель он их не видел. Они не встретились ему и в ресторане на ужине. «Должно быть, девчонки едят где-то в другом месте…» – предположил он и невольно определил, что девушка, стоящая дальше от него, ему внешне нравится больше, хотя обе они казались очень юными и привлекательными. Филиппа гипнотизировали девицы с выраженной «гитарностью» фигуры, и эта выраженная «гитарность» присутствовала у той, которую он мысленно отметил. Другая девушка имела, напротив, плечистую мальчишескую фигуру, но он не являлся почитателем такого типа женских форм. Домников начал обдумывать, как бы вечером «случайно» опять их встретить и пригласить поужинать сначала обеих, благо, что они будут ему уже как бы знакомы по лифту, а потом продолжить общение с более желанной юной красавицей. Филипп обоснованно полагал, что для приличных женщин очень важно второе свидание. Второе свидание дает им как бы «легальное» разрешение на большую смелость. Он знал из своего опыта, что первая встреча ничего не обещает в его охоте, но во время второй – его дела продвигались значительно и часто заканчивались неминуемо той самой близостью, о какой, прежде всего, думают, и думают круглосуточно, молодые мужчины. Домников давно отметил, что если он не ставил перед собой цели как можно скорее овладеть женщиной, а согласен был отложить это на неопределенное время, то партнерша раньше ожидания вела себя доступнее – и наоборот.

Имея жену и двух дочерей дошкольного возраста с разницей в рождении чуть больше года, Домников давно преступил черту первой неверности, и теперь совесть меньше его беспокоила, чем тогда, когда он это совершал впервые. Он боялся продолжительных связей с новыми женщинами, потому что расставание происходило тяжелее и непременно со слезами, но неминуемо. Филипп не мог оставить жену с двумя маленькими дочерями ради кого-либо. Он знал по своему горькому и безрадостному детскому опыту, когда родители разошлись, и у отца появилась новая женщина, а у матери новый мужчина, что чувство сиротливости при живых родителях не редко заставляло его плакать беззвучно по ночам в кровати у бабушки дома, глядя в стену. Филипп хорошо запомнил то время, и то, как метался между отцом и матерью. Каждый из них искренне и бесхитростно соблазнял его навсегда остаться жить именно у себя, но когда о нем ненадолго забывали, то он видел радость общения родителей со своими новыми партнерами, и ему становилось понятно, что он радости, сравнимой с этой, ни отцу, ни матери уже не приносил. Филипп начал ходить в третий класс школы и по месяцу жил то у отца, то у матери, но никак не мог привыкнуть к новой жене папы и к новому мужу мамы. Он не мог себя вести легко и просто, как в дошкольном детстве, когда отец и мать жили вместе, и виноваты в этом, он считал, появившиеся чужие люди, поэтому не мог принять ни мачеху, ни отчима. Новые супруги его родителей не могли искусно скрыть того, что Филипп для них чужой и нежеланный свидетель в жизни. В конце концов, Филипп окончательно переехал к любимой бабушке и прожил у нее до женитьбы.

Будучи уже семейным человеком, Домников знал, что его женщины, с которыми он встречался, очень тяжело переживали, когда он расставался с ними из-за лучшей любовницы. Странно, но они часто первое время не ревновали его к жене, однако другой соперницы не терпели. Из-за повышенной чувствительности Домников не мог переносить женских слез. Первой любовнице, с какой Филипп сошелся на работе, он по наивности и неопытности искренне обещал, что оставит жену и переберется жить к ней, потому что был убежден, что жить с нелюбимым человеком намного грешнее, чем супружеские измены. Однажды Филипп пришел вечером домой с твердым намерением собрать личные вещи и уйти. В ответственный момент с болью в сердце он посмотрел на беззаботно играющих дочерей и не решился объявить жене, – которая, как всегда, была поглощена больше домашними заботами, чем своей внешностью, – о желании оставить семью. Только мысль о том, что какой-то чужой мужчина придет на его место, как отцу стала ему нестерпима до слез. Девочки будут чувствовать себя сиротами, как когда-то он сам, и Филипп ясно представил несчастные, потерянные лица дочерей и скованное поведение при вынужденном общении с чужим человеком. Это являлось основной причиной, почему он не смог уйти. Филипп со стыдом вспомнил, что когда женился, то дал себе зарок: ни при каких обстоятельствах не уходить от своих детей до их совершеннолетия, памятуя о собственных переживаниях при разводе родителей.

С тех пор Филипп взял за правило никого не мучить и надолго не затягивать с кем-либо отношения, раз уж он не в состоянии обходиться без новой женщины вовсе. Сейчас в другом городе ему хотелось интриги, потому что она гарантированно не могла продлиться дольше двух дней, и это радовало. В лифте в компании двух девушек Филипп продолжал обдумывать ходы своей очередной охоты на полюбившуюся ему одну из них.

Глава 3

Немного проехав вниз, лифт замер, и в кабине погас свет. Наступила темнота, какая немедленно приходит после отключения яркого освещения. Домников крепко, до появления цветных кругов зажмурился, потом быстро открыл глаза, – но темнота по-прежнему казалась беспросветной. Спустя минуту глаза начали привыкать, и постепенно исчезло ослепляющее яркое пятно от погасшего плафона на потолке. Стало еле видно маленькую щель между дверями, через которую едва пробивался дневной свет из больших окон лифтовых площадок. Остановка произошла между этажами, так как полоска света в центре имела значительный разрыв, а значит, открыть двери руками и выбраться наружу представлялось затруднительным делом.

– Ну вот, приехали! – сказал Филипп и машинально попытался просунуть пальцы между створками, но они не поддавались, и только немного увеличилась слабая полоска света, более отчетливо освещая силуэты девушек на противоположной стороне. Филипп не очень опасался опоздать на встречу, потому смирился с безысходностью и стал спокойно дожидаться, когда подадут электричество. Домников решил безропотно ждать того момента, когда лифт сможет продолжить движение вниз, уверенно полагая в первую минуту, что отключение продлится недолго. Филипп чувствовал себя неловко, потому что чем дольше все молчали в темноте, тем более гнетущим казалось это молчание, а о чем говорить с незнакомыми девочками в такой ситуации – не находил. Филипп убрал пальцы из проема дверей, и опять вернулась прежняя темнота. Притихшие подруги зашевелились, и послышался шепот:

– Танечка, сейчас включат свет… Подожди чуточку… – Филипп подумал, что попутчицам, возможно, не понравилась усилившаяся темнота, и он опять попробовал просунуть насколько возможно пальцы между дверей. Благодаря незначительному люфту между створками снова вернулась чуть большая полоска света. Филипп смог с трудом разглядеть, что ту девушку, которую он отметил как предпочтительную для знакомства, обнимала за шею ее подруга и успокаивала, а та, прижав ладони к глазам, как будто тихо плакала. Филиппу показалось странным, что она расстроилась из-за остановившегося лифта. Он не видел ничего опасного во временной остановке. Вдруг плачущая девушка вырвалась из объятий подруги и бросилась на Филиппа. Прежде чем услышать ее панический крик, он почувствовал, что она быстро просунула руки ему под мышки и прижалась всем телом. Она рыдала и кричала ему в грудь, но это, казалось, было слышно на всю гостиницу:

– Сделайте что-нибудь! Скорее! Я прошу вас! Мне страшно! – Ее громкие грудные рыдания обескуражили Филиппа. Внезапно он ощутил резкую боль оттого, что ногти девушки впились ему в спину. Он предположил, что его тонкая рубашка порвана, и начал явно ощущать кровяную мокроту под лопатками. С трудом сдерживая боль, Филипп крепко обнял испуганную пассажирку, и это на мгновение утихомирило ее, а боль в спине от впившихся ногтей несколько уменьшилась. Как только Филипп ослаблял свои объятия, Татьяна опять до нестерпимости сильно впивалась в его тело.

– Тихо-тихо… – сказал он ей успокаивающим шепотом в ухо и легонько похлопал по спине. Несчастная буквально вросла в Домникова. Стыд оттого, что он не смог выдержать царапин от ногтей девушки, заставил его, стиснув зубы, с трудом сдержаться, хотя в первое мгновение Филипп чуть не закричал от чудовищной боли. Как бы больно ему ни было, мысленно он решил, что без малейшего звука выдержит все, что ему придется испытать сейчас от плачущей девочки. Более спокойная подружка, тоже напуганная, беспомощно стояла позади плачущей Тани и в растерянности утешала ее, положив свои руки ей на плечи. Только теперь до Филиппа дошло, что Татьяна, возможно, больна. Какая-то фобия была налицо. Спустя мгновение Таня опять начала плакать, ее тело сотрясала дрожь. Филипп вновь почувствовал знакомую боль от ее не ко времени, должно быть, красивых и длинных ногтей. Теперь пораненная спина стала более отзывчива на бессознательные истязания, но Домников терпел. Здоровая девушка, как бы опасаясь остаться одной в темноте, тоже прижалась к ним, и Филипп был вынужден одной рукой обхватить и ее. В таком положении его осенила догадка, что, возможно, где-то на этажах есть люди, ожидающие лифт. Он попытался чуть придвинуться с девушками к проему дверей, но ничего не получилось – он не мог оторвать ноги от пола. Прильнувшая к нему девушка, а он из-за боли в спине не обратил на это внимания, стояла на его туфлях, и пальцы его ног начали понемногу ощущать неприятную сдавленность. Он крикнул громко: