Анна Грэйс - Мечта

• Название: Мечта
• Автор: Анна Грэйс
• Жанр: Русское современное

Наивная и романтичная провинциалка, талантливая художница Таня Алфеева решает изменить свою серую однообразную жизнь и отправляется в Москву, чтобы нарисовать портрет известного актера Егора Саматова, в экранный образ которого она давно и безнадежно влюблена. Этот шаг меняет ее представления о мире и самой себе и позволяет осознать, что ее настоящая мечта нечто большее, чем красивая сказка о любви…

---

Удивительно, но кафе оказывается не фешенебельным и удьтрадорогим, как я в тайне боялась, а милым и уютным, с интерьером, сделанным под дерево и яркими цветными акцентами в виде картин на стенах, мягких подушек на стульях и диванах, полупрозрачных занавесок, разделяющих столы.

– Мило, правда? – Алия довольна моей реакцией. – Нам одно. – Она берет меню у официанта в белой униформе и ярко-зеленом фартуке, протягивает мне. – Напитки за мой счет. – В протестующем жесте поднимает руки, когда я хочу возразить. – Не обсуждается.

– Но это не честно, – пытаюсь настаивать я.

– В какой-то степени, – смеясь, соглашается Алия и подмигивает. – Но, все же глупо не пользоваться привилегиями вип-клиента и отказываться от бесплатной выпивки, не так ли? И, да, пить мы будем коктейли, так как я не переношу чистый алкоголь. Не вкусно, – она смешно морщит носик.

– О! Согласна! Я тоже люблю коктейли, а еще я не ем мясо

– Ого. Вегетарианка или веганка? Почему сразу не сказала? Поехали бы в какой-нибудь соответствующий ресторанчик. Я никогда не бывала в таких. Ну, ладно, в следующий раз. Тогда, рекомендую попробовать пасту с овощами. Я тоже ее буду… А еще здесь вкуснейшие сырники.

С восхищением наблюдаю, как Алия делает заказ. Я бы могла бесконечно любоваться ею, нежится в лучах внутреннего света, исходящего от нее и наделяющего все вокруг красотой и волшебством.

– А почему ты не ешь мясо? Так любишь животных? – Она внимательно смотрит на меня, будто что-то решая для себя.

– О. Не знаю, как правильно объяснять свою позицию, чтобы не выглядеть лицемеркой. Отчасти мое решение продиктовано любовью к животным, но так как я ничего не делаю для их защиты или спасения, как, например, те люди, которые спасают бездомных кошек или собак, выхаживают их, или те, кто состоит в организациях по защите прав животных, я не могу это утверждать в категоричной форме. – Я неуверенно пожимаю плечами, не зная стоит ли продолжать.

– Не стесняйся, рассказывай.

– Ладно… Знаешь, когда-то люди верили в то, что Земля плоская и стоит на Трех Китах, а их самих Боги, всемогущие повелители стихий, слепили из глины по своему образу и подобию. Затем, свергнув языческих богов, так похожих на них самих своей жестокостью и склонностью к разврату, люди уверовали в свое божественное происхождение и обрели высший смысл жизни в служении Священным Законам Создателя. При этом они продолжают оправдывать собственные слабости и грехи, существованием неких демонов, желая снять с себя всю ответственность за совершаемое ими самими зло. Сейчас же человечество, взбунтовавшись против религии, которая в любых своих формах, ставит человека в положение служителя высшим силам, исповедует животное происхождение и верит, что является венцом творения природы, а потому ее властелином и повелителем. И теперь, хищная сущность человека служит оправданием и правом на убийство, как мелких тварей, так и себе подобных. Я же считаю, что каким бы ни было истинное происхождение человека, божественным или животным, прежде всего он, как единственное создание, из ныне известных, обладающее разумом, был создан не для господства над природой и всеми живыми существами, а, чтобы заботиться о ней и ее творениях. Говорят, что животные не обладают сознанием, не понимают, что живут и не помнят о смерти; а человек понимает, что живет и, что смертен, и это возвышает его над животным миром. Но, на мой взгляд, это все то же самое, повторяющиеся в тысячелетиях, оправдание собственной неразвитости, не способности осознать истинное предназначение жизни, заключающееся не в потреблении ее благ, и не техническом прогрессе, а в духовном развитии. При этом я не считаю, что человечество должно отказаться от благ цивилизации и вернуться к природе, а просто должно научиться ценить жизнь, Жизнь, во всех ее проявлениях и видах, и направить все возможности и ресурсы своего высшего разума на ее совершенствование и развитие. – Я перевожу дыхание. – И отказом есть мясо и нести личную ответственность за смерть живого существа, я не пытаюсь показать, что лучше других, а просто хотя бы на сотою долю, хочу соответствовать своим убеждениям. Как-то так. – Я замолкаю и в смущении опускаю глаза, так как не привыкла настолько смело и откровенно выражать свои взгляды на жизнь. Обычно я предпочитаю молча проглатывать свое мнение, если оно идет вразрез с общепринятым, не желая выслушивать обвинений в наивности, идеализме или юношеском максимализме, а так же презрительных предложений снять розовые очки и повзрослеть.

– А ты оказывается намного интереснее, чем кажешься с первого взгляда, – с широкой улыбкой говорит Алия, согревая мое сердце солнечным теплом, прогоняя из души мрачные тени привычных страхов и неуверенности. – Хотя, есть ли смысл настолько усложнять привычные и простые вещи? – Она с притворным непониманием хлопает ресницами.

– Есть, – смеюсь я. – Сущность человека и заключается в том, чтобы из простого создавать сложное.

– Ой-ой… больше не надо. – Алия протестуя, выставляет вперед руки. – С меня на сегодня хватит сложных вещей.

– Ну, что ж… – с притворным разочарованием вздыхаю я. – Обсудим новые рецепты? Или наряды… Аллы Пугачевой? Или ее личную жизнь разберем по косточкам?

Алия делает страшные глаза, а затем начинает громко смеяться. Я невольно вторю ей. Отсмеявшись, мы некоторое время сидим в молчании.

– Почему у тебя нет друзей? – вдруг спрашиваю я. Черт! Я же обычно никогда не задаю подобных бестактных вопросов, но… у такой красивой и дружелюбной девушки должно быть миллион друзей.

– Не сложилось, – Алия пожимает плечами, я замечаю грусть в темных глазах. – Моя мама ненавидит Россию, мы уехали из страны, когда мне было двенадцать. Конечно, мы часто приезжали, чтобы навестить отца, бабушек с дедушкой. Три года мы жили в Испании, после два года во Франции, потом переехали в Англию. А три года назад мама погибла в аварии, в которой я отделалась лишь царапинами. – Я накрываю ее руку, сжавшуюся в кулак, своей. – Мне было двадцать. Папа хотел, чтобы я закончила учебу в Англии, – ее голос дрожит – Но я не могла… все время ходила по тем местам, где мы бывали с мамой… и ненавидела наш дом. – Нежно глажу ее холодную руку, всем сердцем досадую на себя за то, что спросила и, одновременно поражаюсь тому, что Алия так смело и открыто говорит о пережитой боли. – И я вернулась сюда. Первый год я безвылазно прожила с бабушкой в нашем загородном доме, на второй, поехала учиться в Италию на дизайнера… проучилась полгода и поняла, что не могу. Когда мы с мамой жили в Испании мы часто ездили в Италию, в основном по магазинам, конечно… мама обожала дорогую одежду. – Грустная улыбка черной тенью ложится на ее светлое лицо, болью отражается в глазах. – Знаешь, в тот день, когда я спасла тебя, был мамин день рождения… у нас была с ней традиция, в наши дни рождения, мы ехали в аэропорт или на вокзал и наугад выбирали город, где будем праздновать. Весь день мы вместе гуляли, изучая достопримечательности, объедались вкусностями, а возвращаясь домой, уставшие, но безумно счастливые, спали в объятиях друг друга… – Алия всхлипывает, пальцами трет уголки глаз, и снова улыбается, только на этот раз улыбка выглядит неискренней.

– Ты, наверно, хорошо говоришь на иностранных языках? Почему не выбрала Британское направление? – пытаюсь отвлечь Алию от печальных мыслей.

– Нет… может, я и решу потом завершить образование в Англии, но пока даже мысль о возвращении в эту страну, вызывает во мне панику. Да, я хорошо говорю на всех трех языках, чуть-чуть на татарском, мама меня учила, а когда жила в Италии, я и итальянский начала изучать. Мне очень легко даются языки.

– Здорово. А я даже английского не знаю, – я тяжело вздыхаю. – О! Наши коктейли.

Оказывается, напитки давно принесли, а мы и не заметили. Одновременно берем изящные широкие бокалы.

– За встречу!! – в голос произносим мы под звон фужеров.

– Ты так забавно говоришь «О», – замечает Алия.

– Наверное, переняла манеру произношения из какого-нибудь сериала.

– Ты тоже смотришь? Я за то время, что дома сидела столько пересмотрела, что теперь в голове полная каша. Я обычно в оригинале смотрю, чтобы речь не забывать.

– Я пытаюсь смотреть в оригинале, но пока очень тяжело, не воспринимаю на слух и все.

– Привыкнешь со временем…

Мы болтаем, наслаждаясь разговором больше, чем едой и коктейлями. После ужина, оставляем машину у кафе и идем гулять по городу. Алия, не стесняясь, берет меня под руку или за руку. Мы веселимся и дурачимся, словно пятнадцатилетние тинэйджеры, то дефилируем танцующей походкой, то прыгаем или бегаем друг за другом, смеемся во весь голос, не обращая внимания на провожающие взгляды парней и мужчин. Боже, кажется, я действительно не вела себя так легко и раскованно со времен школы, то есть одиннадцать лет. С ума сойти! И за два с половиной года – это первый день, когда я не вспоминаю о Егоре Саматове и не говорю «спокойной ночи» его фотографии.