Кирилл Шатилов - Зимняя жара. Реальное фэнтези – Том II – Красный снег

• Название: Зимняя жара. Реальное фэнтези – Том II – Красный снег
• Автор: Кирилл Шатилов
• Жанр: Русское современное

Роман-сага «Зимняя жара» – независимое продолжение цикла «Многоликий странник» о жителях страны Торлон. Здесь нет ничего от привычного фэнтези: ни чудес, ни драконов, ни колдовства. Но это фэнтези в прямом смысле слова: Торлона нет и никогда не было, он рождён фантазией, однако при этом он не сказка, а быль, которую хочется увидеть, послушать, потрогать и даже взять на память. Этот мир окутала долгая зима. Когда-нибудь она закончится, но, как говорили встарь, тьма перед рассветом сгущается.

---

Закра, сумасшедшая прорицательница, бродила по колено в снегу, засыпавшему лёд так полюбившегося ей в последнее время канала и роняла капли крови из пореза на ладони, приговаривая:

– Красный снег! Красивый снег!

Сейчас никто не обращал на неё внимания.

Санка, маленькая подружка Тома, хныкала, потому что строгая мать запретила ей сегодня выходить на улицу, и теперь она была вынуждена сидеть взаперти и играть надоевшими тряпочными куклами. Ей очень хотелось пойти на соседнюю горку, где вчера они с ребятами так замечательно провели весь вечер.

В это же самое время в Обители Матерей привратница Дагна, молодая и статная, с длинной, гибкой спиной и широкими плечами, на которые двумя змеями-близняшками спадали туго заплетенные русые косы, опускала тяжелый мост через ров. Проехать по нему готовились многочисленные санные подводы, в которых сосредоточенно молчали её подруги, гардианы, получившие приказ Матери Синей башни почти в полном составе отправляться на помощь защитникам Вайла’туна. Сама Кармита сидела сейчас под землей, в Силан’эрн, Зале молчания, слушала допущенных сюда матерей, прятала морщинистое лицо под капюшоном и терзалась сомнениями о том, правильно ли поступила, безропотно согласившись оставить Обитель почти без возможности самостоятельно обороняться. Ослушаться она не могла, ибо таково было распоряжение Самого, восседавшего на своем обычном месте в глубокой нише и безучастно прислушивавшегося из-под алого капюшона к потерявшим смысл спорам.

По коридорам подземелья бегали крысы, потревоженные начавшимся здесь с недавних пор оживлением. Множество ног торопилось в обе стороны, точнее, во все стороны, куда бы крысы ни пытались улизнуть, предпочитая темень и тишину слепящему свету факелов, шуму возбужденных голосов и поднятой с пола пыли. Откуда крысы сбежали окончательно и где не рисковали показывать свои принюхивающиеся носики так это от остававшихся незапертыми дверей в съестные подвалы Меген’тора, главной башни замка. Здесь исчезало и появлялось большинство суетливых ног.

Скелли, главный писарь, добровольно заточил себя в одной из коморок и оттуда прислушивался к происходящему в тускло освещенной зале, где остальные писари выслушивали приходящие отовсюду доносы о текущем положении вещей и заносили эти сведения в специальные свитки, которые ему самолично предстояло впоследствии просмотреть, выбрать необходимое и передать в работу Оррику и Буртону, его доверенным летописцам, иногда лепившим непростительные ошибки, но зато обладавшим превосходным умением использовать всякие обтекаемые конструкции и обороты, зачастую приводящие читателя в некоторое недоумение по поводу смысла прочитанного, но зато позволяющие делать многозначительные выводы. Скелли не было страшно. Он прекрасно знал, что рано или поздно этим должно всё кончиться, и теперь ему казалось, будто он спит и видит не самый приятный сон.

Высоко-высоко над ним, на каменной стене замка, обращенной ко вражескому полчищу и промозглому ветру, кутался в свой легкий плащ Гийс. Он тоже не боялся того, что видел. И не только потому, что его окружали лучшие из лучших сверы и лучшие из лучших мерги. Он просто разучился бояться. Преодолев то, что преодолел он ценой своей совести и доброго имени, едва ли кто станет изматывать себя никчёмными мыслями о смысле жизни и последствиях её утраты. Появление непрошеных гостей он обнаружил одним из первых. Вглядываясь сейчас в реющие над головами далёких всадников длинные стяги всех возможных цветов, он думал о том, как бы на его месте поступил отец.

Отец был мёртв, он знал это наверняка, но после лютой смерти от родной руки Демвер Железный стал гораздо ближе к сыну, почти не отпуская его от себя и то и дело напоминая о своём незримом присутствии. Вот и теперь он стоял где-то рядом, одинокий, с залитой кровью грудью, и прятал под высоким воротником ликующую улыбку.

За его спиной, из маленького окошка на самой вершине главной замковой башни, носившей гордое звание Меген’тор, выглядывал насмерть перепуганный некрасивый юноша с вечно полуоткрытым ртом и сопровождавшими его повсюду дурными запахами лука и лежалого сена. Даже здесь, в замке, они не выветрились из его нарядной одежды, настолько роскошной и цветастой, что через неё хозяин заслужил прозвище Павлин. На самом деле Павлина звали Кадмон, он был сыном самого богатого человека в Вайла’туне и вот уже который день жил в этих стенах на правах будущего законного правителя. Мать сказала, что он станет им после того, как они с Анорой, этой не слишком привлекательной во всех отношениях девицей с белобрысой чёлкой, сыграют свадьбу. Лично он между этими двумя событиями никакой связи не наблюдал. Ему нравилось обитать в самой высокой во всём Торлоне башне, нравились открывающиеся отсюда виды, ощущение недосягаемости и безнаказанности, возможность не просыпаться с первыми петухами, которые здесь просто не слышны, служанки, ещё более сговорчивые, чем дома, одним словом, его устраивало всё, кроме двух перспектив: скоропалительной женитьбы и вида вражеского войска, угрожающего одним махом покончить со всем, к чему он привык в этой жизни. Если бы можно было выбирать, он бы даже остановил свой выбор на женитьбе, но, похоже, сейчас его мнение никого не интересовало.

В комнате, помимо него, была та самая Анора, общества которой он искал меньше всего, и могучий бородач Мунго, главный лекарь замка, только что зашедший её проведать после ночного промывания желудка. Анора как ни в чем не бывало возлежала, занимая собой постель, где, вероятно, были зачаты все предыдущие властители Вайла’туна и где Кадмон уже навострился принимать послушных его однообразным прихотям девиц. Она была частично раздета, хотя и меньше, нежели ей самой того хотелось, а Мунго своей ручищей ощупывал её мягкий живот и нашептывал увещевания в скорой поправке. Если только, разумеется, она впредь воздержится от употребления такого количества жареного мяса с черникой.

– В любом случае, – говорил он, – вам нужно сейчас больше пить.

– Похоже, скоро мы все напьемся, – буркнул Кадмон, отворачиваясь от поразившего его зрелища и закрывая окошко плотной внутренней ставней, обитой толстой подкладкой.

– Ты напустил холода, – обиженно упрекнула его Анора.

– Зато я увидел скорый конец твоим мучениям, дорогая.

– Напрасно вы её пугаете, – неторопливо заметил Мунго, отнимая руку от порозовевшего живота и без особого сожаления закрывая его одеялом. – Ничего страшного не произойдёт.

– Но вы даже не взглянули на них! – воскликнул Кадмон. – Там их столько, что когда они нападут…

– Но они же не нападают. – Мунго пригладил чёрную бороду, только сейчас в его взгляде, обращенном на юношу, проснулся некоторый интерес. – Когда дикая кошка хочет задрать лань, она не показывает себя раньше времени, а просто набрасывается на неё.

– Дикая кошка? – Анора с удовольствием повернулась на бок, отчего одеяло снова съехало с её бедра и показало бледную ягодицу. – Где вы её видели, Мунго?

– Если бы я её видел, то сейчас вряд ли разговаривал бы с вами, – усмехнулся лекарь, поднимаясь с постели. – В том-то и смысл настоящей охоты. Так что любуйтесь этим зрелищем, сколько захотите – они не станут нападать.

Кадмон не мог не заметить, что Мунго не обращается к нему ни по надлежащему статусу, ни даже по имени. Он вообще вёл себя с новыми хозяевами если не сказать, что вызывающе, то уж больно независимо. Словно чувствовал какую-то силу, которая в трудный момент поддержит его. Вероятно, решил Кадмон, провожая краем глаза высокую фигуру до дверей опочивальни, тут не обошлось без Скелли, которого не так давно Мунго вытащил из цепких лап Квалу. Что было правильным поступком с его стороны, поскольку если бы Скелли окочурился от подсунутого ему яда, вряд ли Кадмон сидел бы сейчас здесь и любовался глубокими узорами в виде диковинных растений и животных на обоих створах входных дверей, закрывшихся за лекарем.

Свет в опочивальню проникал через затейливый витраж высоко под потолком, больше похожий на распустившийся прямо в стене цветок, нежели на окно. Стоявшая под ним широкая кровать, была украшена высоким балдахином, который поддерживали четыре резные деревянные колонны. Тяжелый бархат спускался вниз со всех сторон плавными волнами и создавал впечатление, будто посреди помещения на всякий случай высится ещё один дом.

– Ты понял, какую кошку он имел в виду? – снова подала капризный голос Анора, решившая теперь укрыться одеялом по самый подбородок, словно стеснялась присутствия своего холодного суженого. – Я не слышала, чтобы в Пограничье водились дикие кошки.

Кадмон подошел к дверям.

– Вероятно, вот эту.

Он ткнул пальцем в оскаленную пасть изогнувшегося перед прыжком зверя, действительно, очень похожего на того ленивого кота, который припеваючи жил в доме его родителей, правда, крупнее его раз в десять, если судить по обступившим его деревьям, и едва ли таким же разборчивым в еде.