Михаил Цетлин (Амари) - Цельное чувство. Собрание стихотворений

• Название: Цельное чувство. Собрание стихотворений
• Автор: Михаил Цетлин (Амари)
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91763-066-3

Настоящее издание представляет собой наиболее полное собрание стихов поэта М.О. Цетлина (Амари) (1882–1945). В него вошли не только все его поэтические сборники, но и стихи, публиковавшиеся в периодической печати, а также переводы. В приложении печатаются очерки «Наталья Гончарова» и «Максимилиан Волошин». Творчество Цетлина (Амари) – неотъемлемая часть искусства Серебряного века и истории русской поэзии ХХ века в целом.

---

«Всем уставшим легче было прежде…»

Всем уставшим легче было прежде;
Чтоб приют до радостной зари
Дать вконец измученной надежде,
Тихие цвели монастыри.

Желтый и зеленый бархат леса,
Яркие на бархате цветы
Свежей и таинственной завесой
Окружали тихие кресты.

Реяло торжественное ave,
Как поток хрустальный жизнь текла,
Радостные звуки Божьей славы
Далеко несли колокола.

Женщины, пресыщенные мукой,
– Горек жизни вкус им, мир их пуст —
Никогда не слышавшие звука
Слов, несущих нежность с милых уст.

И другие, те, чьи свет и пламя,
И любовь, и счастье позади,
У которых скорбными крестами
Сложенные руки на груди,

Все, кто клял отчаянья безбрежность
С болью перекошенным лицом
И кого тупая безнадежность
Окружила сомкнутым кольцом, —

Приходили, жили, догорали,
И синел их взор, яснел их дух,
Словно звуки робко замирали,
Чье дрожанье еле ловит слух…

…А теперь уж в мире нет жилища,
Где была бы скорбь ясна, тиха;
Как под сенью сельского кладбища,
Без заботы шумной, без греха.

Abbaye de Saint Wandrille

Вечер

Я люблю успокоенность тихого вечера,
Над рекою опаловость ласковых сумерек.
Вспоминать тебе некого, и любить тебе нечего,
Умири, Боже, душу твоего раба (и/мярек)!

Неба зелень, сиреневость между облак разорванных…
О, душа, не скорби, полюби успокоенность.
Облак нежных края потускнели узорные, —
Верь, не будет мучительно, ждет успенье благое нас.

Оно нежное, тихое, как сумерки смутное.
О, излиться, пролиться в мерцающей лирности,
Чтобы муки все замерли, чтобы чувства все умерли
В этой ясной всемирности, в этой тихой вечернести.

Март. На Сене

Разные

I. Море

«Холодный ветер в лицо нам веет…»

Холодный ветер в лицо нам веет
Соленой влагой – идем, идем!
Над нами чайка в лазури реет
И рассекает ее крылом.

Под ветром платье как парус бьется,
Все против ветра – с тобой вдвоем,
Куда – не знаю, нам даль смеется,
Все дальше, дальше идем, идем!

Кубок вод

Море – полная до края чаша,
Вод упругость вольную тая,
Напряженно, полнозвонно плещет,
Пенится, как радость, радость наша.
Вот заблещет, яро затрепещет
И переплеснет через края.

То заздравный, полный поднял кубок,
Опустив на золотое дно
Звонкое кольцо всех зовов бездны,
Пьет за Мир и Мира красоту Бог,
В ночи звездной бьет о край железный
Терпкое и горькое вино.

1911

Утро

Звон и плеск серебряный прибоя,
Над землею знойно веют сны.
Море плещет, серо-голубое,
Средь великой мира тишины.

Я не сплю и грежу о пространстве
Зыбких и упруго-нежных вод,
О путях далеких вольных странствий,
О тебе, еще немой восход.

В этот час, когда природа дремлет,
Мир от зноя летней ночи пьян,
Хорошо мне думать, что объемлет
Землю свежим хладом океан.

И что он не только этот берег
И не только этот материк —
Африку, резной узор Америк
Также омывает в этот миг.

Омывает, вольно овевает
Хладным ветром, веющим, как сны,
Радостные песни запевает
С ритмом, бьющим в сердце тишины.

Волны

О, волны, нет ответа вам.
Твердите вы о чем,
Когда вы с фиолетовым
Целуетесь лучом,
И с страстью вечно новою
Закат в ваш плеск влюблен,
Когда во все лиловое
Рядится небосклон?

О чем вы вопрошаете,
О чем шумите вы,
Когда вы одеваете
Все ткани синевы,
Когда порой полдневною,
Открыв лазурный взор,
Сливаете напевные
Вопросы в стройный хор?

О чем поете нежно вы
В красе стыдливой утр,
Когда томны безбрежно вы,
Как бледный перламутр,
И солнца взоры чистые
Пронзают вас до дна,
Вы, светлые, лучистые,
Как дети после сна?

Кричите вы и шепчете
О чем во тьме ночей,
– Чем днем, удары крепче те
И отзвуки звончей, —
Когда горит чуть блещущий
В ночи ваш черный взор,
И, как вопрос трепещущий,
Сверкает в нем фосфор?

И после смерти вечера,
Когда издалека,
Как гор снега и глетчеры,
Белеют облака,
О чем, одевшись в бурую,
Мерцающую сталь,
Поете песнь вы хмурую,
Чего вам, волны, жаль?..

1905

«Море ночное бьется волною…»

Море ночное бьется волною
В берег скалистый,
Волны прибоя криком покрою,
Криком восторга!

Слабые звуки в мощные руки
Ветер подхватит.
Он их поймает и разбросает
Вдаль по простору.

Смел я и молод, жизненный молот
Душу не сломит,
Полон я жаждой радостью каждой
Сердце насытить!

«Даль моря синеет безгранная…»

Даль моря синеет безгранная,
Белеет челнок вдалеке,
Прекрасная, милая, странная,
Как дивно на влажном песке.

Как ветер с любовью и силою
Играет кудрями волос,
Прекрасная, странная, милая,
Любуюсь тобою до слез.

Когда ты печально безгласная
Близ шумного моря стоишь,
О, милая, странно прекрасная, —
В душе моей странная тишь.

Эллада

Сверкая жемчужною пеной, на берег прозрачные волны
Взбегают одна за другою, и рокот их так говорлив.
Все дальше вперед продвигает большие рыбацкие челны
На гребне любовно и ровно размеренно-шумный прилив.

Уж солнце, склоняясь на отдых, в парчу и багрянец богато
Убрало постель свою – море, покрывало свое – небеса.
На розовый мрамор походят в алеющих красках заката
У чаек звенящие крылья, у лодок больших – паруса.

В прибрежные мелкие воды опущены мокрые сети,
Сребристой чешуйчатой рыбы обильный, богатый улов,
У берега тесно толпятся довольные жены и дети,
И гул долетает до лодок и криков, и радостных слов.

И кажется мне, что вот так же все было когда-то, когда-то,
В далекой прекрасной Элладе, в изломах ее берегов,
И так же, как розовый мрамор, алели в сиянье заката
И чайки, и парусы лодок, и пена, и мрамор богов.

И так же сверкала, как грани самоцветных камней диадемы,
Гряда облаков озаренных с краями опалов светлей,
И мерно спускалися весла, и быстро бежали триремы
С богатой добычею, снятой с персидских больших кораблей.

И падали крепкие мачты, и звучно причалы скрипели,
И якорь клыками впивался в прозрачную влажность песка,
И люди толпились в волненьи, и в воздухе ласково пели
Божественно-мерные звуки, Гомер, твоего языка.

II. Разные

«Благословлял я желчь, полынь и омег…»

Благословлял я желчь, полынь и омег,
Всю горечь дней моих,
Когда я в тяжкой, в горестной истоме
Ковал свой горький стих.

Но ныне призываю радость, радость
– Сок клеверных стеблей —
Чтоб еле ощутимую их сладость
Делить с сестрой моей.

Тебе

Кто-нибудь из нас услышит
Смерти слово;
Кто-нибудь из нас утишит
Страх другого.

О, великое сознанье
Связи нашей:
Вместе примем испытанье
Смертной чаши!

1911

«Ты светлый дух, чьи крылья белые…»

Ты светлый дух, чьи крылья белые
Меня едва коснулись вдруг
И, воспарив, исчезли, смелые,
Кристальным звоном полня слух.
Ты, светлый и прозрачный дух.

Ты, дух, чьих крыльев дуновение
Порой касалось вновь меня,
В благие, редкие мгновения,
Как властный голос вдохновения
Среди немолчных криков дня.

И вот теперь судьбы излучины
Нас вновь свели. И это – ты!
И я, к нежданному приученный,
Увидел женщины измученной
Обыкновенные черты.

Но вот, когда уж безнадежнее,
Чем смерть, о прошлом боль была,
В глазах твоих узнал я прежние
– Как стала боль моя светла —
Два белых, два больших крыла.

1911

«Вечерами весенними долго она…»

Вечерами весенними долго она
У раскрытого настежь сидела окна,
За холодные прутья решетки с тоской
Крепко, крепко держалась горячей рукой,
И на черном железе так четко видна
Пальцев нежных и тонких была белизна.

Из окна она видела пыльный забор,
Утомляющий серой бесцветностью взор,
А за ним чуть заросший бурьяном пустырь
И багряного неба безбрежную ширь,
И ее напряженно темнеющий взгляд
Напоял своим золотом рдяный закат.

А когда побледневший закат догорал,
Ей казалось, что кто-то и в ней умирал.

Старая дева

Без цели неужели же, ни для кого не нужная
Пройдет-уйдет жизнь хмурая, понурая моя?
Вся словно суетливая, крикливая, наружная, —
Хочу изведать светлые все глуби бытия.

Хочу, чтобы в душе, в глазах, навстречу мне сияющих,
Как бы в стекле поставленных насупротив зеркал,
Все то же отражение бессчетно повторяющих,
Мой дух обогащеннее, светлее засверкал.

Мы мчимся словно в поезде, миг каждый измененные
Ландшафты, люди встречные мелькают за стеклом.
Хочу, чтоб вместе кто-нибудь смотрел в окно вагонное,
Со мною изменялся бы и плакал о былом.

Роденбах