Элина Сабитова - Екатерина I: от прачки до самодержицы

• Название: Екатерина I: от прачки до самодержицы
• Автор: Элина Сабитова
• Жанр: Современные любовные романы

Роман о первой иностранке на российском троне. Она появилась в жизни Петра I случайно и почти сразу стала для него самым близким человеком. Ее заслуги перед Отечеством поистине велики, а биография полна загадок и тайн. Произведение написано с опорой на исторические источники и письма главных героев. Сюжет романа крутится вокруг взаимоотношений императора, императрицы и их лучшего друга – Александра Меншикова. Смогут ли герои сохранить свои чувства и создать достойную империю?

---

Мне хотелось побыть одной, и я побрела в сторону леса. Глюк всегда запрещал мне уходить далеко в чащу леса. Я слушалась. Собственно, раньше мне не приходила в голову мысль туда идти, я боялась. Но сейчас я даже буду рада, если затеряюсь где-нибудь и не найду дорогу назад, или если меня сгрызут дикие звери, или разбойники убьют. Во всяком случае, перспектива закончить жизнь вот так кажется мне намного привлекательнее, чем волочить существование в компании ненавистного мужа и его пьющего отца.

Меня хватило на два часа. Я честно не старалась запомнить путь, но страх смерти всё же оказался сильнее, и моё сознание само собой потащило меня обратно.

Трусиха! Жалкая трусиха!

Съесть ядовитый гриб тоже не хватило силы воли.

И звери, как на зло, попрятались.

Делать нечего – пойду домой.

Вернувшись, я увидела озлобленного мужа. Он встретил меня ледяным взглядом и произнес:

– Где ты была?

– Мне не спалось, я решила прогуляться.

– Не уходи больше без моего разрешения. Не должна замужняя баба шляться по улице. Что про меня соседи скажут? Что жена после первой же брачной ночи рога мне пошла ставить?

– Не волнуйся, я никому не попадалась на глаза. Пастор позволял мне гулять, когда …, – не успела я соврать, как Иоганн крикнул на меня:

– Пастора здесь нет! У него ты жила девкой, теперь ты жена и твоя обязанность подчиняться мужу. Тут другие порядки.

– Я поняла, – тихо произнесла я дрожащим от страха голосом.

– Да, чувствую, тебя придется перевоспитывать. Не думал я, что будут проблемы. Глюк обещал мне, что ты будешь хорошей женой, пока что я этого не вижу.

Он ушел работать и появился только ночью, когда я уже спала.

Мои дни в новом доме, казалось, длились целую вечность. Мало-помалу я начинала привыкать ко всему ранее чуждому.

Через три дня после свадьбы, когда мы втроем обедали, Иоганн сообщил о том, что на Мариенбург напали русские и всё здоровое мужское население обязано пойти на войну. Не сказать, что я обрадовалась такому положению вещей, но всё же еле смогла сдержать улыбку. В конце концов, для меня уход мужа на войну ещё не означает обретения свободы, я останусь теперь с его циничным больным отцом, который не особо жалует меня. Он то и дело норовил сделать мне замечание по любому поводу. Человек очень неприятный. Его недолюбливал и сам Иоганн, что неудивительно, потому что, когда он объявил нам о том, что уходит на войну и не известно, выживет ли он там, его отец даже не приподнял бровей, продолжая ковыряться ложкой в тарелке, пытаясь выскрести прилипшие к бокам посуды остатки еды.

– Когда ты отправляешься? – поинтересовалась я как можно более отчаянным тоном.

– Завтра на рассвете. Сегодня я лягу рано, а ты спать не будешь, приготовишь мне побольше еды с собой и выстираешь одежды с запасом, – ответил Иоганн как обычно сердито.

Так и случилось. Почти сразу же после приема пищи мой муж отправился в спальню, а я принялась за готовку и стирку. Всю ночь, не смыкая глаз, я старательно готовила Иоганна к суровым условиям войны. Встав утром, он искупался, оделся, поел и без особых прощальных речей ушел на общее место сбора солдат.

Вопреки моим ожиданиям, жизнь без мужа стала для меня большим адом, чем с ним. Свёкор потерял всяческий контроль над своим поведением в отношении меня. После ухода сына на войну, он ежедневно стал употреблять спиртные напитки. Целыми днями я находилась в доме одна. Он уходил бог знает куда ещё до моего пробуждения и возвращался глубокой ночью. А однажды и вовсе случилось ужасное.

Как обычно я уже лежала в кровати, когда отец моего мужа вернулся домой и начал громить всю посуду и мебель на кухне. Через две минуты я уже стояла перед ним, оценивая, сколько часов мне придётся убираться здесь и сколько полок придётся снова прибивать к стене. Пока я пыталась спасти компот, не успевший ещё полностью вылиться из банки, пьяница выкрикивал бранные слова в мой адрес, размахивая руками. Я совсем не была готова к тому, что его кулак прилетит мне по губе. От сильного удара я вмиг оказалась на деревянном полу рядом с осколками разбитых банок. Я не сразу почувствовала боль на месте удара, только позже, дотронувшись до губ, обнаружила следы запёкшейся крови. На этом дебош не закончился. Старик подхватил меня за волосы и стал волочить в разные стороны. Сам он едва держался на ногах, поэтому не смог устоять и вскоре оказался рядом со мной на полу. Мне удалось быстро подняться и схватить со стола первый попавшийся на руки предмет. Им оказался нож. Отец Иоганна не на шутку перепугался и перестал что-либо делать. Воспользовавшись такой возможностью, я метнулась к двери и побежала в дом пастора. Я слышала, как за мной некоторое время пытался бежать свёкор, но, в силу своего пожилого возраста и состояния, он не смог меня догнать, но ещё несколько раз крикнул мне в след:

– Тварь! Тварь! Тварь!

В доме пастора не горел свет, все уже спали, и мне пришлось долго биться ладонями об дверь. Когда пастор наконец-то открыл, я свалилась от бессилия прямо ему на руки. Он был в ужасе, стал звать на помощь свою жену.

– Господи, кто сотворил с тобой такое, дитя моё? – сокрушался он, хватаясь за голову.

Я не могла вымолвить ни слова. Чувствовалась какая-то слабость, я постепенно стала терять сознание. В голове крутились лишь обрывки того, что попадалось мне на глаза и уши.

– Марта, Мартушка, – звала жена пастора.

– Очнись, девонька, – доносился голос Глюка.

Я почувствовала что-то зловонное, и голова стала понемногу проясняться. Я всё ещё лежала на руках у пастора, а кто-то из его воспитанников подносил к моему носу охапку цветов василистника15, который и привёл меня в чувство благодаря своему дурному запаху. Раскашлявшись от мерзкого аромата цветка, я приоткрыла глаза. Всё, что помню – это много людей вокруг меня, суетливых и напуганных. Крики побледневшего пастора приглушённо доносились до моих ушей, но реагировать я на них была не в состоянии.

– Уложи ее на кровать, – сказала его жена, – Сейчас ей станет лучше.

И правда, спустя какое-то время я стала понимать происходящее, но легче от этого не стало. Глаза наполнились горькими слезами. Мыслями я ещё была в том злополучном доме. Со мной никто никогда не обращался так жестоко, как свёкор. Хотя я и жила на правах служанки в доме пастора, всё же не знала, что такое насилие и унижение.

– Твой муж тебя избил? – спросил кто-то из воспитанников.

– Нет, – прошептала я, – Его отец.

По комнате пронеслось негодование.

– Как же так, Мартушка? – изумился Глюк, – Ты что-то натворила?

– Ничего, – едва слышно ответила я, – Он был пьян, потому и набросился на меня с кулаками.

– Иоганн не защитил тебя?

– Его забрали на войну.

– Ах, да, конечно же, совсем из головы вылетело. Нужно было тебя забрать оттуда к себе, когда всех мужчин призвали.

– Пастор, я не хочу возвращаться в эту проклятую семью. Позвольте мне остаться, – умоляла я, целуя руку Глюка.

– Конечно, ты останешься здесь. Мы позаботимся о тебе. Отдохни теперь. Придёшь в себя, и будем решать, что делать дальше, когда твой муж вернётся.

Следующие несколько дней Глюк почти не выходил из своей коморки, где всё время молился. Его мучала совесть. Он считал себя виноватым в том, что со мной произошло. В попытках утешить, я несколько раз подходила к его двери и заговаривала с ним, но ответа не следовало. Не понимает ведь, что своим молчанием делает мне ещё хуже. Каждый раз, увидев незажившие следы от ран на моем лице, он гневался на себя. Даже, когда я полностью оправилась, пастор не переставал корчить гримасу боли при виде меня.

Напряжённая обстановка в доме была не только по поводу случившегося со мной. Сейчас весь город обеспокоен нашествием русской армии. Они вот-вот захватят нашу крепость, а если это произойдёт, то Мариенбург будет подвергнут разорению. Наше ополчение передало, что московиты семимильными шагами приближаются к городу. Латвийские солдаты то и дело возвращались обескровленные, раненные и полуживые. Я не знала, жив ли мой муж, о нём ничего не было слышно.

Надежда на удержание Мариенбурга день ото дня сводилась к нулю. Так, вплотную подойдя к нашей крепости, русской армии всё же удалось её захватить. В городе начался хаос, русские бесчинствовали: убивали мужчин, насиловали женщин, забирали всё имущество у народа, не оставляя ничего. Несчастные, подвергшиеся разорению, приходили к нам, пастор принимал всех и обеспечивал им кров. Здесь каждый чувствовал себя под защитой. Даже жестокая русская армия не решалась посягать на дом священнослужителя.

Глюк каждый день ходил в шатер к генералу русской армии просить пресечь дикое поведение среди армии в отношении мирного населения, но ни одна его попытка не увенчалась успехом. Фельдмаршал то совсем не впускал пастора в свой шатёр, то безучастно выслушивал, но ничего не предпринимал. Жизнь в городе словно остановилась, каждый боялся выйти из дома. Когда давление народа на пастора стало усиливаться, он решил действовать по-иному, было принято решение идти к генералу большой толпой в надежде, что он не сможет отказать целому скоплению людей. Всего желающих собралось четыре десятка человек, в том числе все, кто находились под покровительством пастора. Мне эта затея казалась сомнительной. Не думаю, что к мнению простого народа станут прислушиваться.