Василий Лягоскин - Злое дыхание древней гробницы

• Название: Злое дыхание древней гробницы
• Автор: Василий Лягоскин
• Жанр: Русское современное

Мир выжил – вопреки желанию и злым чарам колдуна Узоха. А победителю, молодому охотнику Свету, нужно спешить назад, через полмира – на выручку любимой женщины и сына. Оказалось, что Зло невозможно победить одним ударом меча, даже волшебного. Кто поможет Свету в новой битве? Может, земляне, которые оказались в чужом мире не по собственному желанию? Нет – им самим сразу потребовалась помощь…

---

Обстановка была не столь торжественной, как ожидал Володя, но тем не менее он всучил коробочку в руки охотника, не подозревавшего, что первым по очереди среди бесконечной череды файлов в ней стоит самоучитель русского языка. Руки бортинженера сноровисто прикрепили провода к шлему, и готовы были начать первый в этом мире урок русского, когда воздух вокруг них задрожал и на ровном каменном участке совсем рядом с ними появилась картинка внутреннего двора старинного замка. Посреди него замер космолет.

– Толька! – вскрикнули Михаил и Анюта одновременно.

– «Белка», – удивленно вскинул руки Мыльников.

– Такамура, – прорычал комиссар, забывший о ноющей боли во рту.

Но все звуки перекрыл мощный голос Света:

– Весна! – он рванулся вперед, отбрасывая в сторону Володьку, так и не успевшего подсоединить волшебный шлем к компу.

Охотник отметил рывок в руке, но отсоединять провода не было времени. Он лишь откинул их назад, надевая шлем на голову. А его меч уже тянулся к высокому старцу в черном одеянии, закрывшем от него Весну с ребенком. Меч тут же поднялся, чтобы поразить чародея, который раньше вторгался в мозг Света.

– Да, – усмехнулся прямо ему в лицо Горн, – это был я. Четыреста лет я ждал этого мгновения.

Он протянул вперед невооруженную руку, которая, казалось, была готова ухватиться за лезвие меча.

– Этого мгновения? – не понял Свет.

– Да, именно этого, – чародей был наполнен веселым нетерпением, – теперь ты готов открыть мне тайну заклятия Тагора?

– Нет, – отрезал охотник.

– Ну что ж, – вздохнул притворно Горн, – придется отдать Весну с дитем им.

Он шагнул в сторону, и перед молодым охотником предстали братья Рагоны, походившие сейчас на побитых собак. Однако при виде заклятого врага в их глазах стал разгораться огонек. Казалось еще немного, и заклятье, сковавшее их волю, разлетится в эфире на мелкие куски, но чародей опять шагнул вперед, каким-то образом закрыв своим худым телом сразу всех четверых. Свет лишь успел заметить, как на голове старшего из Рагонов тускло блеснула корона Гельма.

В следующий момент он сделал стремительный выпад вперед. Меч пронзил живот чародея, но тот лишь рассмеялся. Острое орудие бешено кромсало плоть, но та не менее успешно зарастала на глазах. Длинный удар разрезал чародея надвое, но и он не нанес Горну никакого урона. И тогда Свет, оставив в чреве противника меч, прикоснулся к лезвию свисавшим от шлема проводом.

Чародей страшно закричал; его туловище затряслось как в падучей, а сквозь темное одеяние и плоть проступили кости скелета. Горн судорожно рванулся назад, и упал на камни. Свет не подозревал, что этим движением чародей быть может спас себе жизнь. Потому что за мгновение до удара электрическим током последний защитник крепости – тот самый франский командир – спустил скобу арбалета. Мощный болт полетел вперед, а фран упал головой замертво на камень, уверенный, что забрал за собой за грань жизни хоть одного врага.

Увы – острый болт пролетел над корчащимся в судорогах чародеем и пробил незащищенную шею Анатолия Лазаренко. Опомнившийся чародей был в ярости – его колотила дрожь и при воспоминании о страшном оружии Света, и понимание того, что единственный человек, способный поднять в небо стальную птицу, лежал при смерти. Он даже не обратил внимания на топот копыт. Это Нажуддин, принявший раньше страшный удар болта в нагрудник кольчуги, отполз незаметно к лошадям, и сейчас исчезал в заснеженном лесу.

Между тем Горн наложил руку на пробитую насквозь шею Лазаренко и остановил кровь. Но Анатолий не открыл глаз, и чародей понял – организм землянина, чья воля долгое время была подавлена чарами, не хочет сопротивляться смерти. С глубоким вздохом Горн освободил Анатолия от воздействия своей силы. Щеки Лазаренко тут же порозовели, и он погрузился в долгий целебный сон. Его чувства, смертельно уставшие от гипноза Такамуры, а потом и чар Горна, даже не отреагировали на грубые прикосновения воинов, которые перенесли его в замок – на кровать, еще помнящую тепло Весны.

А несколько успокоившийся Горн подступил к Весне с ребенком и Би Рослану, опять попытавшемуся закрыть девушку своим телом. Он совсем не зло усмехнулся и заговорил с рагистанцем.

– Кто ты?

– Мое имя Би Рослан, – с достоинством склонил голову старик, – я изучаю историю минувших дней и пишу о событиях нынешних.

– Хорошо, – решил чародей, – теперь ты будешь писать мою историю.

Би Рослан промолчал, и Горн принял это за согласие. Он даже не стал подчинять старого историка своей воле, поскольку считал, что его подвиги достойны восхваления в летописях без всяких прикрас.

Иное дело Весна. Вместо матери, готовой ради ребенка порвать любого голыми руками, и любящей женщины ему нужна была послушная кукла. Черный пронзительный взгляд вонзился в глаза Весны, и та побледнела, прижав к груди спокойно воспринявшего этот взгляд ребенка. Казалось, малышу совсем не было страшно видеть рядом лицо похожего на лысого грифа чародея. Рука Весны под завернутым в шелковое одеяло малышом поползла за ворот, и нащупала там ожерелье. Бесчисленные поколения Предводительниц парсов закружились перед ней, невидимые никем иным, и позвали ее за собой – туда, где не мог достать никакой чародей.

И Весна решительно шагнула в страну Ургиляй, где ее и ребенка ждал Свет. Би Рослан едва успел подхватить два бесчувственных тела. Он не ощутил дыхания ни матери, ни ребенка и обратил взгляд, полный отчаяния, к чародею.

– Жива, – успокоил своего летописца Горн, – и проснется, когда захочет, или…

Он не стал признаваться старому историку, что не в состоянии прервать волшебного сна матери и дитя. Что это может сделать кто-то, наделенный гораздо большей силой. Но этот человек очень далеко…

Два бывших воина Рагона – ныне рабы чародея – приняли тела у Би Рослана, и унесли их в космолет. Там Весна, все так же прижимавшая к себе сына, непроизвольно приняла удобное положение в кресле. А Горн, бросивший на нее мрачный взгляд, вышел из корабля. В этом кресле Весна и ребенок должны были дожидаться возлюбленного и отца. Сколько? Даже Горн не мог сказать этого. Его силы не иссякли, и чародей мог заглянуть за полмира, что бы узнать – как быстро спешит на помощь охотник. Но он – впервые в жизни – до судорог боялся того ощущения, что принес ему волшебный меч Света. Он не мог забыть унижения и беспомощности, которые испытывал, когда дергался на лезвии меча, словно поросенок, живьем нанизанный на вертел.

– Нет, – подумал чародей, – пусть он сам придет сюда. К тому времени я буду готов встретить его.

Боковая дверца корабля, служившая экипажу одновременно трапом, благодаря скрытым пружинам захлопнулась. На корпус легла рука Горна, закрывшая почти неразличимую глазом линию, разделявшую сам корабль и дверцу. Он чуть нажал ладонью, и на сверхпрочной композитной броне «Стрелки» остался отпечаток. Теперь никто, кроме самого чародея, не смог бы попасть в корабль, в котором волшебным сном забылась Весна.

Глава 6. На просторах Караханы

Свет – единственный, кто мог объяснить землянам, что за поразительную сцену они сейчас наблюдали, не мог сделать этого по вполне понятной причине. Он не знал ни одного земного языка. Те немногие выражения, что в запальчивости процедил сквозь зубы Бонго, вряд ли были общепринятыми. Ведь экипаж «Белки» не понял ни слова. Так что Мыльников не зря опять подступил к Свету. Теперь в его руках были наушники.

Но охотник остановил его мягким прикосновением к груди. В его руках оказался меч, уже лишенный проводов, и необычное стило начало чертить на камне поначалу не очень понятные знаки. Вот внутри двух окружностей появились две неправильной формы фигуры, в центре одной из которых Свет с незаурядным мастерством изобразил все, что видел вокруг себя – землян, волка, огромное соляное озеро. В другой окружности так же стремительно выросла картинка, только что увиденная зрителями – двор замка Гардена.

И Михаил вдруг догадался – человек, только недавно почти голыми руками убивший свирепых хищников, рисовал карту мира. Мира, который они видели с небес. Даже очертания двух материков были узнаваемы. Свет словно понял, о чем думает сейчас командир «Белки». Он показал ладонью на себя, потом всех остальных, и ткнул острием меча прямо в один материк. Суриков догадался:

– Мы здесь.

А Свет кивнул, увидев его понимающий взгляд, и перешел ко второй части карты местных полушарий. От пяти шести крошечных фигурок – пяти человеческих и одной собачьей – через полмира протянулась линия – прямо к «Стрелке» во дворе замка. Свет еще раз выразительно глянул на космолетчика, ткнул себя пальцем в грудь, и решительно остановил острие меча. Всем своим видом он показывал сейчас: «Я нужен там, и я иду туда!». Земляне не удивились бы, если бы он сейчас поставил знак вопроса перед из фигурами на камне.