Александр Федулин - Отечественная история IX—XIX вв.

• Название: Отечественная история IX—XIX вв.
• Автор: Александр Федулин
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-406-03191-9

Представленный учебник имеет новационный характер как в содержательном, так и методическом отношении. По новому, с учетом современных исследований, трактуются многие события отечественной истории. Впервые в  учебной литературе получили отражение некоторые конкретные факты российского исторического процесса. К каждой из глав прилагаются документы, отражающие содержание соответствующего исторического периода.

Для студентов высших учебных заведений, а также для широкого круга читателей.

---

В советской историографии сложились три подхода к известиям летописи о призвании варягов. Одни исследователи считали их в своей основе исторически достоверными. В настоящее время И.Я. Фроянов склонен признать призвание варягов в 862 г., так как появление носителя власти со стороны способствовало усилению потестарных отношений. Вероятно, варяжская дружина была приглашена как наемники для одной из враждующих сторон новгородской знати, но внутренняя усобица позволила Рюрику в 862 г. захватить власть, убив представителя местной княжеской линии Вадима Храброго и его сторонников. Имело место не княжение, а «призвание» для помощи в войне и не трех мифических братьев, а одного варяжского конунга с дружиной. Племенем, пригласившим варягов, были новгородские словене, боровшиеся за господство в словенском союзе племен и стремившиеся завоевать руководящее положение в суперсоюзе, куда входили племена кривичей и чуди. Военная помощь, оказанная варягами, была, очевидно, довольно эффективной, что и побудило конунга посягнуть на местную княжескую власть. Скорее всего захват власти и убийство представителей высшего эшелона власти новгородских словен были единовременной акцией. Если кровавая драма и растянулась, то не на несколько лет, как это изображено в летописях. Длительное сопротивление новгородцев Рюрику должно быть исключено, так как убийство князя Вадима Рюриком с последующим присвоением княжеского титула не было чем-то необычным в то время (бог на стороне победителей – укоренившийся принцип язычников). Приобретение власти путем убийства соперника иллюстрирует вся дальнейшая история языческой Руси.

Так, в 882 г. воевода умершего в 879 г. Рюрика Олег захватил Киев, убив князей (по другой версии воевод-варягов) Дира и Аскольда. Успех того и другого объясняется тем, что их деятельность совпала с внутренними процессами в восточнославянском обществе. Но, по мнению В.Т. Пашуто, варяги явились лишь орудием власти в руках славян. Они пришли на Русь в малом количестве (не более 2% от славянского населения), поэтому не могли принести свою культуру: из 800 имен на Руси только 19 были скандинавскими, первый договор между славянами и Рюриком подписан на славянском языке. Норманны заимствовали у славян всю военную терминологию, молились славянским богам. Нет никаких данных о варяжской земельной собственности и об основании ими поселений.

В силу сказанного Б.А. Рыбаков так определял роль варягов в ранней истории Руси. Варяжские отряды были привлечены в русские земли сведениями об оживленной торговле Руси со странами Востока. Еще во второй половине IX в. они начали совершать набеги и брать дань с северных славянских и финских племен, что подтверждается нумизматическими находками. Новгород долго уплачивал дань – откуп варягам, чтобы избежать новых набегов. Но наличие сухопутных преград-волоков на речных путях не позволяло варягам использовать свое преимущество мореходов. А контрмеры киевских князей (походы на кривичей и полочан в 870-е гг.) содействовали повороту основных варяжских путей в сторону Волги, а не на Днепр. С другой стороны, киевские князья широко использовали варягов-наемников, специально посылая за ними в Прибалтику. Их нанимали и для войн, и для политических убийств. Часть варяжской знати влилась в состав русского боярства, варяжские отряды воевали под флагом русов и поэтому часто отождествлялись с русами. Кроме того, варягов селили за пределами городских стен. Поэтому не следует преувеличивать роль варяжского элемента.

Другие историки полностью отрицали возможность видеть в этих известиях отражение реальных фактов, полагая, что летописный рассказ есть легенда, сочиненная много позже описываемых событий в пылу идеологических и политических страстей, волновавших древнерусское общество конца XI – начала XII в.

Впервые «Сказание о призвании варягов» было записано в «Остромировой летописи» (Новгородский свод 1050 г.), призванной выдвинуть Новгород на первый план по сравнению с Киевом в создании русской государственности. А из «Остромировой летописи» легенда о призвании варягов перешла в общерусское летописание, получив в XII в. более емкое и сложное толкование – своеобразный манифест политической вольности Новгорода и приоритет над Киевом в создании русской государственности, идея «первородности» княжеской власти в Новгороде.

Имеется противопоставление новгородцев киевлянам: первые – потомки Кия с братьями, вторые – Рюрика с братьями. Выдумав трех братьев-родоначальников, новгородцы уравняли Новгород с Киевом.

А киевляне этот рассказ истолковали по-своему («Киевский свод») – как историческое происхождение княжеской власти вообще (идея всенародного избрания, приглашения князя со стороны, противопоставленная мысли об исконности княжеской власти с незапамятных времен), как средство пропаганды единства и братства древнерусских князей, как способ оправдания вокняжения Владимира Мономаха в Киеве.

Появление легенды в «Киевском своде» обусловлено переменами в положении княжеской власти: князь превращался в орган общинной власти, подотчетный вечевому собранию. Это отразилось в изгнании князя Изяслава и избрании на его место Всеслава Полоцкого, и особенно в появлении на киевском столе в 1113 г. Владимира Мономаха. С него начинается систематическая практика избрания (приглашения) князей киевским вечем, что противоречило принципам Любечского съезда 1097 г. о держании каждым князем своей отчины. Договоренность князей осталась пустым звуком, возобладало народное призвание, что и отразилось в летописях. Причем для киевских идеологов было важно именно то, что события начинались в Новгороде, что давало возможность показать пришлость князей, стороннее происхождение княжеской власти в Киеве. Для этого требовалось затушевать местную династию, отказаться от идеи исконности и непрерывности княжеской власти в Киеве.

Повесть временных лет (ПВЛ) сообщает, что приглашенные славянами варяги были из племени «русь», что и дало название Русской земле. Но с другой стороны, в летописи под 852 г. есть упоминание «Русской земли». Анализ других летописных сводов также демонстрирует явные несостыковки. Например, древнейшая новгородская летопись епископа Иоакима совершенно определенно указывает, что Рюрик был внуком новгородского князя Гостомысла, а в киевской летописи Нестора отмечается, что варяги не были скандинавами. Княжение Синеуса на Белоозере является очевидным вымыслом, так как в IX в. города еще не было. Археологически он прослеживается только с Х в.

Третьи улавливали в «предании о Рюрике» отголоски действительных происшествий, но отнюдь не тех, что были поведаны летописцем. Кроме того, они говорили и об использовании этого предания в идейно-политической борьбе на грани XI—XII столетий. Последняя точка зрения представляется более конструктивной. Так, И.Я. Фроянов выражает несогласие с идеей антигреческой направленности легенды, обусловленной будто бы стремлением отстоять суверенитет Руси и отбросить притязания Византии на гегемонию, так как покушения Константинополя на политическую независимость Руси не находят обоснования в источниках.

Нельзя также мотив братьев, представленный в «Сказании», ограничивать только идеей «родового единства русских князей» и «династической унификации». Если для Южной Руси конца XI – начала XII в., истощаемой усобицами, идея братства и единения князей была актуальной, то для Новгорода она не имела такой остроты.

Несомненную злободневность для Новгорода играли внутриволостные и некоторые территориальные вопросы: верховенство Новгорода в волости, куда входили крупные по тому времени города Ладога и Псков. Новгород, во-первых, заявлял о своих претензиях на господствующее положение в волости, а во-вторых, объявлял города Верхней Волги находящимися в сфере своих интересов. Такая политика вытекала из конкретной исторической ситуации конца XI – начала XII в., когда Новгород заметно продвинулся в приобретении самостоятельности и независимости от Киева: в городе укрепляется местный институт посадничества, а в Ладоге появляется новгородская администрация.

Но одновременно обостряются отношения Новгорода с Псковом и Ладогой, которые стремятся к образованию собственных волостей: на короткое время в Пскове утвердилось собственное княжение (изгнанный из Новгорода Всеволод Мстиславич), произошел военный конфликт с Ладогой. Кроме того, ладожане в начале XII в. создают свою версию о призвании варягов, согласно которой Рюрик сначала княжил в Ладоге. Все дело в том, что во второй половине XI – начале XII в. новгородская община пытается установить влияние на Верхней Волге, движимая торгово-экономическими и геополитическими интересами. Белоозеро в Х в. заселялось преимущественно новгородскими словенами, что способствовало поддержанию связей. А на рубеже XI— XII вв. Верхнее Поволжье стало театром межволостных и межкняжеских войн. Активную роль в них играли новгородцы, обеспечившие победу Мстислава над Олегом в битве на Кулачьце.