Наталья Нальянова - Гера и Мира. После крушения мы можем начать новую жизнь. Но надо сперва встать с колен и начать двигаться.

• Название: Гера и Мира. После крушения мы можем начать новую жизнь. Но надо сперва встать с колен и начать двигаться.
• Автор: Наталья Нальянова
• Жанр: Русское современное

Лина живет одна. Из родных людей у нее осталась только Мира – жена ее умершего брата Германа, с которой отношения сложные. При этом некий гражданин оставляет Лине наследство. Кто этот человек? И почему такие странные условия получения наследства? Ей приходится поехать в Кавказск, чтобы разобраться в этом. Так она попадает в другой мир, узнает невероятные истории жизней своих предков. Что же изменяет её? Борьба за наследство? Чувство гордости предками? Общение с Мирой? Подумаем об этом вместе.

---

– А как прошли похороны Геры? Много людей было? – спросила я.

– Удивительно много, – спокойно сказала она. – Весь город пришел. Мира была поражена. Она не ожидала, что Герман Николаевич еще нужен кому-то. Но он ведь обучил в училище много поколений наших земляков. И когда избирался в депутаты, без всякого пиара набрал девяносто три процента голосов.

Мы допоздна засиделись с ней во дворе под виноградом.

Прощаясь, договорились съездить вместе на кладбище, на Герину могилу.

Вечером я шла пешком по тихим улочкам, прижимая к себе книгу Геры, подаренную мне Леной. К моему основному вопросу о том, почему Гера женился на Мире, прибавился еще один – почему же он жил с ней столько лет? Не из-за жилья же…

Найду ли я ответы на эти вопросы?

V

Близилась полночь, а я все еще сидела на лавочке возле Мириного подъезда. Южные звезды кажутся ближе и больше. Потому, что небо чистое, без смога.

Тишина стояла удивительная. Ее почти не нарушило появление серебристого джипа, который резво залетел во двор. Он остановился возле скамейки, и я увидела Миру, вываливающуюся из машины. Ну, вот, теперь у нее джип, большой и внушительный, как раз для такой женщины.

Она бросилась мне навстречу, весело хохоча и благоухая французскими духами, крепко обняла и поцеловала.

– Чего сидим, как чужие? Домой, домой, мыться, ужинать, говорить…

Мира очень быстро двигается, несмотря на полноту. Катается, как шар на бильярде. Она стала еще полнее, но энергии у нее не убавилось.

Буквально за минуты она включила сплит-систему, набрала в ванну воды, поставила таймер на подогрев мяса, нарезала козьего сыру и намыла свежей зелени, уже облаченная в необъятную бирюзовую пижаму с короткими брюками.

Запах кинзы и чеснока защекотал ноздри.

Я стала помогать Мире накрывать стол. Поставила приборы, а также привезенные с собой морские коктейли, голландский гранатовый сок, французский сыр, швейцарский шоколад.

– А ты плохо выглядишь, знаешь? – вдруг сказала она. – Постарела, устала. Ты все еще одна?

– Ну, уж, извини, – пришла в себя я. – Кто из нас больше постарел – это еще вопрос.

Мира рассмеялась и добавила:

– А чем у тебя голова забита? Всё ещё витаешь в облаках? Как ты вообще живёшь?

– Живу отменно. Успешна во всем – в делах, в быту. А одна я потому, что так мне хочется.

– Да не лги мне! – снова засмеялась она. – Какая баба не хочет большой и чистой любви?!

– Баба может и хочет. А я просто женщина. И у меня уже была большая и чистая любовь. Штучная вещь, знаешь ли. И после нее совсем не тянет на мелкий размен.

– Линуська, я ведь шучу. А ты ведёшься на это. Ты всегда была доверчивой. Не понимаю, как ты с арбитражными и гражданскими процессами управляешься?

– А что ты во мне понимаешь? – Дело в том, что за многие совместно прожитые годы мы с ней ни разу не поссорились. Как это меня угораздило так? Я разглядывала ее так, как будто видела впервые.

Возле меня крутилась и вилась как-будто совсем незнакомая мне женщина. Когда она, наконец, шлёпнулась на табурет, я стала внимательно разглядывать ее лицо.

– Ну, что ты смотришь так, – ласково и спокойно сказала она, – наливая коньяк в маленькие бокалы. – Не смотри. Я некрасивая, толстая, злая и противная особа. В отличие от других Павлюков, хай им земля будет пухом. Тебя я уже не считаю Павлючкой. Ты – Букарева. Вот, давай и выпьем за твой приезд на родину. – Она подняла бокал и, кивнув мне, ловко выплеснула его содержимое себе в рот. Поставив бокал, она тут же наполнила его снова, долив заодно и в мой.

Коньяк у нее был отменный, французский «Мартель». – Она энергично захрумкала молодой редиской, заедая ее жареным мясом. А я угостилась козьим сыром, зеленью и квашеным баклажаном.

Против ее аргумента о собственной некрасивости мне нечего было возразить. Тут уж, как Бог дал, говорят. Однако же, она мне уже не казалась такой некрасивой, как раньше. Я разглядела, что у нее гладкая смуглая кожа. Темные, маленькие, но живые и блестящие глаза. Ресниц почти нет, но скулы хороши. Овал лица приятный. Высокий лоб, правда, изрытый старым шрамом. Волосы темные, растут ото лба «домиком» и плохо лежат, но блестят здоровым блеском. Роскошные полные губы, белые зубы, передние с маленькой щербинкой. Смотрится забавно.

Трудно принять её нос. От переносицы он замышлялся как греческий, но оказался слишком широк для такого лица, и сначала огорчился горбинкой, а потом внезапно оправился и вскинулся ввысь тонким курносым кончиком. Интересное лицо.

Далее дело обстояло хуже. Шеи, можно сказать, что нет. Плечи очень широки и полны, огромная грудь Формы тела, присущей женщине, не было изначально. У нее узкие бедра и короткие ноги.

Но ведь в целом такие кондиции у нее появились в пятьдесят лет. Я, конечно, помню ее после свадьбы с Герой. Но теперь мне не хочется руководствоваться только своими воспоминаниями.

– Слушай, Мира, а покажи-ка ты мне свои фотографии. У тебя, наверно, много новых фото появилось, – попросила я. – Да и старые захвати.

Альбомы появились на столе моментально. Я начала с самого старого. Герины фото я пролистывала, мне тяжело было смотреть на них.

Студентка Мира на фото выглядела круглощекой, улыбчивой, с ямочками на щеках. Вот она улыбается, в окружении молодых людей. Узкие и короткие юбки открывают ножки без икр с широкими коленями и тонкими щиколотками. Высоченные «шпильки». Рядом с ней много парней – смеются, спорят, слушают лекцию.

Вдруг я увидела старую фотографию Зоси, девушки, с которой Гера встречался еще до Миры, когда преподавал в политехе.

Помнится, Зося подарила ее Гере, когда приезжала к нам в гости.

На фотографии Зося смотрелась совершенством. И почему Мира ее хранит у себя?

– А что эта фотография делает здесь? – говоря это, я вытащила Зосино фото из пластикового кармашка.

– Гера держал ее в своих бумагах, вот я и вставила. А какое это имеет значение?

– Отдай её мне! – настаивала я, отбирая у нее фотографию. Отняв, порвала на мелкие клочки и выбросила в мусорное ведро.

Мира засмеялась:

– Моралистка ты наша! Сколько у тебя тараканов в голове!

– А у тебя одни обиды в голове, это просто отрава! – вырвалось у меня.

Она обняла меня и заплакала.

– За что люблю тебя: ты внимательная и добрая. С детства была такой. Я больше не знаю таких людей, как ты! – я опешила, а она заголосила дурным голосом:

– И зачем я только осталась в этом Задрипанске! Меня ведь в Москву на работу приглашали! В Министерство! А теперь мне приходится аж в Ростове работать, за триста километров от дома! Здесь ведь никакой работы с приличной оплатой не найти!

– Переезжай в Ростов, раз это так важно для тебя, – посоветовала я.

Рыдания усилились:

– Дак ведь Герка-то здесь лежит! – она завыла и стала сморкаться, вытираясь кухонным полотенцем ослепительной чистоты. – Не зная, как её успокоить, я не нашла ничего лучшего, чем отвлечь её расспросами:

– А почему ты отказалась от работы в Москве? Это ведь при жизни Геры было?

Прорыдавшись, она умылась и через минуту снова была уже в полном порядке.

– Как я могла бросить его здесь? Он такой слабак был! И такой наивный! Его любой дурак обжулить мог! Да и больной он уже давно был Диабет.

– А если бы вы вместе в Москву переехали? Он ведь там тоже бы нашёл работу, и постепенно вы бы обжились. – Такой вариант мне показался идеальным для разрешения проблемы.

– Ну, что ты! О чем ты говоришь? Он и слушать об этом не хотел. У него ведь тут больные родители оставались! Он их не мог бросить. Хотя ухаживала за ними больше я. Раз в неделю всегда приезжала, делала уборку в доме и во дворе, привозила им готовой еды на неделю. Он же только разговаривал с ними, часто по телефону звонил, а то и оставался ночевать у них. —

В этот момент я подумала о себе, что я не такая внимательная и добрая, как полагает Мира. Мне-то эти проблемы Геры были совершенно неизвестны. И домой я приезжала нечасто. Жила далеко, мы с мужем часто переезжали с места на место, и своей семьей я была поглощена полностью, о родителях заботилась мало. Тяжело вздохнув, я продолжила разговор:

– А теперь расскажи мне, как и где ты работаешь, – попросила я.

– Работаю начальником отдела в территориальном управлении госконтроля за техническими измерениями. Точность весов и других измерительных приборов проверяю, езжу по всему округу. Дома почти не бываю. Завтра должна быть в Ейске. Надо выезжать в три утра. И потом я всю неделю не смогу попасть домой. Новороссийск, Анапа, Адлер, Белореченск, Тимашевск. Тебя не увижу. Ты хоть на сколько приехала? – разговоры ничуть не мешали ей наполнять бокалы.

– Настолько, насколько надо будет. Думаю, нескоро уеду.

– Ура! – она снова обняла меня и стала целовать. – Чем собираешься заниматься? Лечиться в нашем санатории будешь?