Александр Иванушкин - Ангелы

• Название: Ангелы
• Автор: Александр Иванушкин
• Жанр: Русское современное

Ангелы в этой сказке сильны настолько, что их даже видно в людях. А может, люди в этой сказке чисты настолько, что сквозь них даже видно ангелов. Сколь бы циничен и уныл не был общий взгляд на сегодняшнего человека, все одно, найдется идеалист и напишет что-нибудь такое. Ангелы среди нас, это не обсуждается. Счастливого чтения тебе, дорогой человек.

---

.8

Существует ошибочное мнение, что дети лучше учатся играя. Я же знаю из опыта, что в детскую память навсегда врезаются вещи, которые делаются всерьез. Не имитация, а именно реальное соучастие во взрослых заботах – предмет их вожделений.

Педагог принуждающий к играм не только тормозит вертикальное развитие человека, но и создает благотворную среду для закрепления двойной морали – вот здесь мы условно играем, а вот здесь сами по себе живем.

Очень взрослой заботой для этрусков в новой Этрусии была добыча еды. Потому я построил удочку и с этрусскими детьми отправился на речку. Мила, Буян, Любава и Рада никогда не ловили рыбу. Мало того, они никогда не ловили ее, чтобы накормить всех.

Гора имела форму лежащего льва. По ущелью между огромными передними лапами змеилась чистая речка, которую в разные времена называли по разному. Псыпагэ – «гордая вода», горское название, река утеряла, а нового колонисты не дали, Безыменкой звалась. Строители дольменов называли реку, Андойча, а атланты, конечно же – Бхлаваъкриръгундаръвешкъ.

За широкой полосой густого орешника, прямо напротив нашего дома, дети нашли ступенчатый водопадик. Он ниспадал в обширную каменную чашу, вполне для рыбалки перспективную. Мы постановили, вначале рыба, потом купанье.

Удочку, как самому крепкому, вручили Буяну. Мила, как самая зоркая, уже увидела рыбу и заманивала ее на крючок из булавки ласковыми словами. Ну а Ра и Лю, узнав, что они тоже рыбы, убежали рвать зеленые орехи.

Образовательный момент состоял в том, что я рассказал этрусским детям, как усваивается кислород. В наших легких он растворяется в водяных мешочках, альвеолах, и только из этого раствора попадает в кровь. То есть мы тоже берем кислород из воды, как и рыбы, только свой океан носим с собой.

.9

Удивительно много могут сказать думающему человеку окружающие его мелочи. Особенно, если он находится на месте загадочного преступления, а начальство требует немедленно все разгадать.

Пластмассовый слон с отпиленным хоботом, странный запах в холодильнике, колечки от использованного скотча в мусорном ведре. Здесь сидели за праздничным столом, все недопитое и недоеденное на столе по сю пору.

В морге страшно изуродованные, исполосованные неустановленным орудием трупы. Мотива – нет. Все обычные, малозначимые люди. Ни наследств, ни страховок, ни порочащих связей. Значит – маньяк. Здоровенный, пять мужиков легли. Газовый пистолет, нож в мертвой руке. Все говорит, что сопротивляться они пытались.

При них пять нестарых женщин. Убиты все одинаково. Значит маньяк не сексуальный. Волосы дыбом. Зачем слону хобот отпилили? И почему воняет мокрой шерстью? Следователь Рудомаха был лангобардом. Лангобардам вообще свойственен вопросительный взгляд на мир. В чудовищного маньяка, почему-то не хотелось верить, но для начальства, пока, и маньяк сойдет.

А сейчас, необходимо расслабить морщины на лбу и охватить всю картинку целиком. Полное внимание без натужной концентрации на мелочах, то есть, без автоматических оценок. Как добыть новое? Перестать твердить старое и послушать тишину.

Лангобард Рудомаха открыл пустой холодильник, поставил на решетчатую полочку пластмассового слона с отпиленным хоботом и сел на пол. Холодильник светился и мурчал. Слон мерз. Рудомаха слушал тишину.

В тишине мерцали цепочки, спиральки и паутинки. В тишине что-то роилось и позвякивало, кто-то сопел и всхрюкивал. Сердце, конечно, стучало и кровь шуршала в сосудах. В пищеводе чего-то чавкнуло. Это все фон любой тишины. Как к любому фону, к нему привыкаешь и перестаешь замечать.

А хорошо как бывает тишину послушать! Масштаб бытовой суеты теряешь и микро, и макро штуки одновременно усваиваться начинают. Целомудрие восприятия, называется. Мир – целиком. И в мире этом холодильник. А из холодильника выходит белая панда со слоном игрушечным в руках, и говорит:

– Зачем это сюда поставили? Это невкусно. Я пробовал.

– А зачем ему хобот отпилили?

– Не знаю, это дети, наверное. Они очень хорошие.

– А почему мокрой шерстью в холодильнике пахнет?

– Это я мокрый вчера приходил. Меня здесь сушат.

– А кто здесь десять человек убил?

– Мама. Они меня испугали до ужаса, и я закричал. А мама за меня испугалась до ужаса, и их убила.

– А дети где?

– Не знаю. Они были здесь. А потом, я пришел, были эти. Найди мне детей, человек. Я из дома убежал. Мне без детей очень плохо. Пожалуйста.

– Хорошо. Я попробую найти твоих детей. А ты правда из холодильника вышел?

– Да. Найди детей и отдай им мой холодильник. Меня сейчас сушить некому. Мне сейчас очень плохо.

И белая панда ушла, и слона с собой унесла, и тишину великолепную тоже. А лангобард Рудомаха остался и еще немного на полу посидел, голову почесывая. А потом встал и решил, что обязательно найдет пропавших детей и обязательно отдаст им этот холодильник. Хотя бы для того, чтобы панду еще раз увидеть.

И начальство теперь ему не начальство. Хватит. Рудомаха откантовал холодильник к лифту и вызвал по мобильнику грузовое такси. Мало ли кто может появиться здесь и снова испугать до ужаса этого Меха. Трупов на сегодня достаточно.

.10

Дом (на санскрите «дам») сейчас имеет не каждый. Суррогатное сотовое жилье, даже улучшенной планировки, даже в престижном районе, домом называют не знавшие лучшего. Многие имеют дом для отдыха на природе (за чертой города), но отдыхать и жить – разные вещи.

Одна симпатичная старушка из глухой провинции на вопрос наивного туриста: «Почему в город к детям не переберетесь?», честно ответила: «Знаю я ваши города, была там. Это просто уму не постижимо. Вот здесь за столом сидят еду едят, а в метре за тонкой стенкой сидят нужду справляют. Кошмар».

Старушку можно понять. В девяносто восемь и в дождь, и в пургу, она нужду за огород в будочку носит. И хоть убей, в доме этого делать не станет. Кроманьонка.

Агния обживала свой первый дом. Большая печь – загадка. Отложим до холодов. Четыре огромных комнаты и веранда – нужны двухэтажные кровати для детей – две и маленькая, с перильцами, для неизвестного. Неизвестный был сговорчив и тих, наверное мальчик.

Черный человек в остроконечной шапочке бесшумно возник на крыльце.

– Хозяйка, здравствуйте.

– Здравствуйте…

– Чего помочь?

– В смысле?

– Чего вам надо бы тут сделать полезного Бога ради?

– А вы кто?

– Раб Божий. Зарок дал служить людям за так. Че делать?

– Не знаю. Я джинов себе по-другому представляла.

– А мы и не джины. Говори чего надо, а то в другой двор пойду.

– Не надо в другой. Мне много чего надо. Вот кровати для детей двухэтажные – две, и для малыша, с перильцами – одну. И окна есть разбитые – заделать. И хочу курятник с курами – большой, а петух, чтобы оранжевый, как солнце и звонко-звонко пел по утрам. А еще корову белую и рога у нее, как лира. И молоко сладкое-сладкое. А еще огород с овощами, чтобы всю зиму свое кушать. И яблони надо обрезать, и груши, и сливы – чтобы варенья было на всех этрусков. Да, еще смородину и малину! И облепиху! Вот…

– Не много хочешь. Сделаем.

– А я еще не все поняла, что хочу. Ты, джин, погоди. Мне еще что может в голову прийти. От столового сервиза, до мира во всем мире.

– Не переживай, хозяйка. Все сделаем, только по очереди. Наше дело служить, а твое не тужить.

Черный человек в остроконечной шапочке щепку во дворе подобрал и в дом вошел, мерки для кроватей снимать. Агния, почему-то, села. Одной рукой за живот, а другой за голову взялась.

.11

Да станут твоими сто путей (на санскрите «тудже нас танете сатапати»). Скорее проклятье, чем благословение. Вячеслав споткнулся о камень, а Девясил воздел руки и возопил:

– Дольмен! Я вижу дольмен! Скорее, идемте же туда!

– Вот те серые камни – дольмен?

– Конечно же! И как хорошо сохранился. Быстрее.

На небольшом пригорке, что одной стороной круто осыпался к речке, а другой полого уходил в долину, среди тоненьких молодых буков корячилось сооружение из серых каменных плит. Три толстых стены и плоская крыша. Обломки четвертой вросли в землю. Кто-то, когда-то разбил ее, дабы познать, что внутри.

Вместо разбитой стены вход занавешивал потерявший от непогоды цвет кусок брезента. Внутри дольмена этруски нашли большое эмалированное ведро, обложенное красным камнем кострище и лежбище – толстый слой старого лапника, накрытый рваным одеялом.

– Да кто же это посмел! Да это же… это… это оккультная святыня! Здесь узел невидимых миру энергий! С помощью этого дольмена можно выходить на связь с посвященными высших степеней! А здесь какое-то рыло кашу в ведре варило.